Насирдин Байтемиров - Сито жизни

«О великий хан!»

«Говори, что надо?»

«Ответить на добро добром — свойство истинного героя, подлинного мужчины; ответить же на добро злом — свойство нехорошего человека. Многое способна дать тебе, возьму же — самую малость; мало скажу тебе, но получишь бесконечно много. В узелке моем есть одна тайна… Знаю я слово, которого ты не слышал, знаю девушку, которую ты не видел. Если заполучишь ее, Аюбаш, у тебя, дорогой, и вправду не останется неисполненных желаний: кроме нее действительно не осталось в округе девушек…»

Тут злая старуха засвистела, оглушая хана, подняла пыль, которой не было, подняла ветер, которого не ждали. Она поскакала по головам сорока джигитов; видя такое, Аюбаш не остановил ее криком: убедился, что старуха не врет.

«Скажи, старая, где же, в какой земле осталась девушка?»

«Есть у меня одно желание… Выполнишь — скажу, а не выполнишь — значит, я — каменный сундук, который не открывается».

«Что за желание?»

«Выдай меня замуж за безусого еще джигита. Пусть сорок дней играют нашу свадьбу. Вот тогда открою тебе тайну. Дай обещание. Знаю — ханское слово нерушимо».

«Пусть будет так, как ты сказала».

«Много ходи по горам, хан Аюбаш, не уставай охотиться с соколом, ту девушку для тебя отыщет сокол».

Засвистела старуха, почернело небо, налетел ураган, непонятно, то ли дождь, то ли тучи нанес, — опустился какой-то туман, все утонуло в нем. Старуха исчезла.

Однако скажем сразу — в словах ее была правда…

Из округи, где владычествовал Аюбаш, бежал скот; погоняя свой скот, бежали владельцы скота. Все убежали — только в двух отдаленных ложбинах среди диких вишен и яблонь задержались две семьи. В ложбине, где росли яблони, остался охотник Алан, в другой ложбине, по соседству, где росли вишни, остался охотник Салан. Оба они были прославленными охотниками. Конечно, не всегда жили в этих ложбинах; когда приходило лето, перекочевывали в одно место, когда наступала осень, зима, весна, перекочевывали в другие места. Были настоящими молодцами; сменяли старую стоянку на новую, не ожидая, пока скот вытопчет всю траву. Но каждый год, весной, оба перекочевывали в свои привычные, поросшие яблонями и вишнями ложбины, где они родились и выросли; жили там, вспоминали детство, оставались сколько желала душа. Хотя они были знаменитыми охотниками, никогда не виделись друг с другом. От Алана родилась дочь Анаргуль, а от Салана родился сын Анарбек. Оба они родились в один день, в один час, в одну минуту, — об этом узнали, выясняя позже. В своих ложбинах охотники оставались всего по семь дней. Для прославленного охотника семь дней заменяли семь лет, — они за семь дней успевали обойти все горные перевалы, впадины и долины, ложбины и балки. Как раз в то время, когда отвратительная старуха высказывала хану свою зловредную просьбу, оба охотника впервые одновременно перекочевали к своим ложбинам. Говорят, Анаргуль и Анарбек, соскучившись по родным местам, несмотря на усталость, сразу же пустились в дорогу, желая поскорее осмотреть все в округе. Они миновали плоские ровные камни, а устремлялись к неровным, повыше; они становились настоящими охотниками, — прицелившись, могли бы попасть и в муху… То ли ветер управлял ими, то ли солнце управляло ими — неизвестно, однако, выйдя из двух ущелий, перевалили они через две горы… и вот встретились вдруг лицом к лицу. Они посмотрели друг на друга, точно родные брат и сестра, истосковавшиеся за много лет разлуки… Из их сердец с шумом выбивалось пламя. И хотя не встречались прежде, оказывается, знали друг друга по имени… Давно уже видели друг друга во сне.

«Глаза мои чуть не ослепли — столько лет высматривал я дорогу к тебе, язык мой чуть не прохудился — столько лет повторял одно свое пожелание: хотел увидеть тебя…» — Это слова Анарбека.

«Столько лет я встречала рассвет, не смыкая глаз, столько лет я ходила, подавленная ожиданием…» Это слова Анаргуль.

«Я тосковал без тебя, как луна тоскует по солнцу». Это слова Анарбека.

«Я тосковала без тебя, как весна тоскует без лета…» Это слова Анаргуль.

Восхищаясь Анарбеком и Анаргуль, остановился взлетевший в небо беркут, растаял ледник, веками не знавший движения. Взявшись за руки, они побежали по остриям скал и утесов, они полетели… их несли крылья любви… Вот они очутились на двух соседних утесах.

«Дай мне руку, о Анаргуль! Пусть мой утес устыдится, если не приблизится к твоему…»

«Возьми мою руку, о Анарбек, пусть мой утес устыдится, если разлучит нас, не сольется с твоим…»

«Я пламенею, я сгораю от твоего дыхания, Анаргуль!»

«Я сгораю под твоим взглядом, Анарбек!»

Они протянули друг другу руки — и утесы, где стояли Анарбек и Анаргуль, дрогнули, шевельнулись, сдвинулись вплотную, а в том месте, где они сомкнулись, поднялись два деревца: вишня и яблоня. Поднялись — равные и ростом, и красотой, а когда налетал ветер, склонялись друг к другу, ласково сплетая ветви. Из-под каждого деревца выбилось по роднику. Струи, словно две косы Анаргуль, играя, с камня на камень падали вниз. Брызги летели на камни, сверкали алмазами. Вода в родниках была белопенная; скала, по которой она струилась, сверкала под солнцем золотом и серебром. Все живое в природе исполнилось радости, все смотрело на родники с восхищением. Говорят, птицы слетались сюда, чтобы лишь намочить свои клювы; архары, бараны, косули бросались вниз по скале, чтобы насладиться одним лишь глотком родниковой воды; рыча, прибежали тигры, чтобы остудить свои огненные клыки; крадучись, подобрались волки, чтобы охладить свою злобу; черные индейки — улары, осторожничая, отправились к родникам, чтобы полежать на их берегу. Вытягиваясь и извиваясь, зашипели драконы, нависнув над камнем; поднялись, ревя, медведи; с высоты неба вниз бросили клик журавли; казалось, сюда, к родникам, к скале и утесу, собрался весь мир. Оказывается, здесь пробились родники любви. И каждый, кто желал, кто стремился к возлюбленной, глотнув воды волшебного родника, мог достичь, находил ее. Да, родник избавлял от тоски, открывал врата счастья. Если же кто не почтит родник, отнесется с пренебрежением, превратятся в черный камень не только его замыслы, но и он сам, несчастный…

Анарбек и Анаргуль, взявшись за руки, шли вдоль серебряного ручья, сверкающего, будто крылья беркута в небе; они щедро разбрасывали счастье вокруг себя, и соловьи, умолкшие было в печали, заливались сладостной трелью. Похожие, словно две капли воды, их сердца бились как будто одно, оба таяли в наслаждении.

День казался им короче мгновения — все быстро, все мало, куда делась разница между днем и ночью? Под ярким ли солнцем, под нежной луной родник любви не жалел своего света, сверкание его не ослабевало. Горы, долины наполнились смехом, наполнились молодостью, наполнились любовью, из каждого ущелья струились песни, точно бурливые реки. Незаметно для Анарбека и Анаргуль пролетели семь дней. Полные любви, они не чувствовали голода. Где остались их ружья? Забыли о них. Да что ружья — где остался весь остальной мир, забыли, не думали ни о чем… Если они ложились на камни, те становились мягкими, мягче пуха. Если ложились на лед, он таял, словно под лучами горячего солнца. Родник, из которого они пили, заводил веселую песню. Косогоры, по которым они шагали, покрывались мягкой травой. Прежде неприметное, тихое место наполнилось шумом, весельем и радостью — вот какова сила любви.