Анатолий Вахов - Утренний бриз

Люди стояли в оцепенении, не зная, что делать. Перепечко нельзя было помочь. Он умирал. Офицер пытался подняться. Тело его дергалось, а глаза непрерывно мигали.

Руки Перепечко подломились, и он упал лицом в мокрую от его крови снежную кашицу. Судорога прошла по телу колчаковца, и он затих.

— Кончился, — проговорил Тренев. — Царство ему небесное.

— Какая сволочь стреляла?! — закричал Струков. — Убью!

Он бросился к ревкому, точно там надеялся найти невидимого противника. Все, позабыв о Перепечко, побежали следом. Бирич, задыхаясь, едва поспевал за ними. Он боялся, как бы не опоздать. Но вот и темное здание. Огоньки ламп мелькнули на крыльце, затем появились за окнами.

— Помогите мне, — прохрипел Бирич. Еремеев с Куликом подхватили его под руки.

Павел Георгиевич поднялся на крыльцо и вошел в здание ревкома, Оно гудело от возбужденных голосов. Люди с руганью, криками бегали из комнаты в комнату, что-то ломали, били. Со звоном сыпались стекла. Бирич, отшвыривая со своего пути мешающих, вошел в кабинет Мандрикова. Здесь при слабом свете лампы несколько человек под наблюдением Струкова пытались вскрыть сейф, но он не поддавался.

— Стойте! — крикнул Бирич и подошел ближе. — Стойте! К чему сейчас вскрывать сейф?

Стало тихо. Все смотрели на Бирича.

— Там на нас приговоры, — выступил вперед Тренев, указывая на сейф. — Там на нас кляузы и…

— Мы не бандиты, — перебил его Бирич. — К чему такая торопливость? Завтра изберем свой законный Совет, и он по правилам, как и положено законной власти, сможет пересмотреть все дела, разыскать те, которые обличают Мандрикова и его сообщников как авантюристов, бандитов.

— Нечего ждать, — возразил Тренев, опасаясь, что в делах ревкома будут найдены документы, которые могут принести ему вред. — Сжечь все, и дело с концом.

— Верно! Правильно! — загудели голоса. — Сжечь, чтобы и духу большевистского здесь не осталось!

— А вот лежит еще один тут! — закричал низкорослый пожилой человек с заячьей губой и реденькой, точно выщипанной, бородкой.

Кочур, вспомнил Бирич фамилию кричавшего. Это был один из его должников. Вначале, после приезда в Ново-Мариинск, Кочур работал на копях, но потом потянулся торговать и взял у Бирича под проценты товару рублей на сто. Вот уже третий год Кочур не мог рассчитаться с Павлом Георгиевичем и по существу стал его торговым агентом.

— Выволоки на улицу, — спокойно сказал Бирич. — Уж тебя ли ревком не обидел?

При этих словах Кочур вспыхнул и затрясся. Он вспомнил, как Мандриков назвал его спекулянтом и заставил бесплатно перевезти пятьдесят мешков угля.

— А что? — Кочур сунул свой винчестер рядом стоявшему Стайну, который курил и с интересом наблюдал за происходящим, — собаке по-собачьи и валяться.

Он схватил за ноги тело Гринчука и потащил его в коридор. Там он ударом ноги выбил оконную раму. В коридор ворвалась пурга. Кочур перевалил тело Гринчука через подоконник, и оно исчезло в темноте.

Люди, молча следившие за тем, что делал Кочур, сразу же заговорили. Струков снова отдал команду:

— Ломай сейф!

— Нет! — Бирич подошел к сейфу и заслонил его спиной. — Вы хотите взять на себя всю вину ревкома, скрыть, что он тут натворил? Завтра мы все документы изучим и сообщим в Петропавловск о злодеяниях Мандрикова и его Дружков. Пусть там убедятся, что мы сегодня правильно поступили. А если вы сейчас сожжете документы, то будет ясно, что здесь попытка спрятать концы в воду. Разве я не правильно говорю?

— Правильно, Павел Георгиевич! Верно! — одобрительно зашумели те, кто минуту назад требовал уничтожения документов.

— Да и не вскроем мы сейчас сейф, — махнул рукой Струков.

— А флаг-то красный все над нами, — не без ехидства напомнил Бирич.

— Сорвать его! — заорал Струков и приказал Трифону и Рыбину, которые были около него. — Ну, чего стоите? Сейчас же снять!

— И я с ними, — выступил Тренев.

— Хорошо, — согласился Струков. — Идите.

Трое вышли из кабинета. Оставшиеся зябко кутались в шубы. Их воинственный дух падал по мере того, как проходило опьянение. Бирича не устраивало это. Мысль, пришедшая ему за столом о Бесекерском, вновь и вновь возвращалась к нему. «Более удобного момента не будет», — думал Бирич и торопливо искал повод для того, чтобы избавиться от свидетелей. И Бирич нашел повод.

— Чего же вы стоите? Почему не ищите убийцу Перепечко?

— Ищи-свищи ветра в поле, — насмешливо протянул Сукрышев.

— Найдешь в такую ночь! — в тон ему произнес кто-то за спиной Стайна. — Поди угадай, кто?

— А может, это подружка коммуниста Мохова? — как бы в раздумье проговорил Бирич. — Кому же еще в нас стрелять?

— И верно, братцы! — воскликнул Кочур. — Это она, брюхатая, за своих большевиков вышла исподтишка стрелять. Это она!

Кочур старался выслужиться перед Биричем. Люди нерешительно переминались, поглядывали друг на друга. Тут в кабинет, расталкивая столпившихся, вошли Трифон, Рыбин и Тренев, запорошенные снегом. В руках младшего Бирича было скомканное полотнище флага. Трифон швырнул его на стол:

— Вот!

Все смотрели на темно-красный материал, и во взгляде многих сквозила боязливость. Струкова это обозлило. Он схватил флаг и рывком разорвал на две части. Треск раздираемого материала прозвучал как пулеметная очередь. Струков бросил куски на пол к ногам Кочура:

— Тебе на портянки.

— Зачем мне? — попятился Кочур, но его остановил голос Павла Георгиевича:

— Чего испугался? Бери, бери. Да и сходи-ка к той, что эту тряпку расшивала. Спроси-ка ее, как она в Перепечко целилась? Так же, как ниткой в игольное ушко?

— У, стерва красная! — крикнул Тренев, догадавшись, что речь идет о Моховой, и первый шагнул к двери. — Я сейчас ее…

В криках и ругани, которые заполнили ревком, исчезли последние слова Тренева. Толпа повалила к выходу. Бирич придержал Кочура:

— Не забудь и о докторше… — он добавил грязное ругательство и расхохотался. — Можешь заодно с ней часок побаловаться. У них же коммуния. Привычная…

Кочур осклабился, показав мелкие острые зубы.

Струков внимательно следил за старшим Биричем и сосредоточенно думал: «Чего добивается этот матерый волк? Для чего натравил дураков на баб?» Но как ни напрягал Струков ум, найти ответа на свой вопрос не мог.

Кабинет опустел. Ушли все, даже Стайн. В кабинете остались Струков и Бирич. Бирич притворно зевнул:

— Однако пора и на боковую. Поздновато. Спокойной ночи, Дмитрий Дмитриевич. Завтра в полдень собираемся, у меня, что ли? Нет, лучше у Тренева. Надо же нам власть избрать.

«Хозяином хочешь быть? — подумал Струков. — Я не против, только без отступного тут не обойдется». И сказал:

— Совершенно верно, Павел Георгиевич. Власть нужна. Вы уж подумайте, кого избрать управляющим.