Борис Раевский - Удар! Ещё удар!..

Но они пробежали еще метров двести, а Шаров почему-то не пытался захватить лидерство, хотя Вакулин по-прежнему слышал за спиной его пружинистый шаг.

«И у него сил-то маловато! — догадался чемпион, однако подумал об этом без всякого злорадства. — Обходить уже не решается. Но ведь надо!.. Что он делает? Из-за меня теряет такие „хорошие секунды“! А рекорд? — вдруг встревожился он. — Этот хлопец, конечно, и не знает, что может сейчас побить всесоюзный рекорд! Уже семь лет держится он, а тут такая чудесная возможность!. Что Шаров медлит? Выкладывай себя, дорогой, не жалей! Весь наш спорт прославишь!»

Полгода упорно работали Вакулин и тренер, готовясь к этому забегу, тщательно выверяли все отрезки пути, все «мелочи», из которых складывается победа, и были уверены в успехе. Но сегодня бешеный темп и жарища подвели Вакулина. Он выдохся. Но пусть не он, так другой. Ведь Шаров-то еще не сдает. Он, в общем, даже свеж, насколько может быть свеж бегун на финише изнурительной «десятки». [5] «Десятка» — десятикилометровая дистанция.

«Улучшить рекорд!» — эта мысль неотступно преследует утомленного Вакулина.

«Обходи! — хочет крикнуть он Шарову. — Обходи меня! Ты же теряешь секунды!»

Но кричать невозможно. Это глупо и смешно. Что же делать?

И тут к Вакулину приходит ясное и точное решение. На бегу он постепенно отодвигается вправо и еще вправо… Он отходит от бровки.

Шаров может уже не обходить Вакулина, не тратить на это драгоценных секунд и сил, которых теперь и у него мало, очень мало. Бровка свободна, прямой путь открыт!

Трибуны на миг замирают и вдруг разражаются взрывом аплодисментов.

Вакулин сперва не понимает, в чем дело. Кому хлопают болельщики? Ведь Шаров, кажется, еще позади его? Да, определенно позади. Хотя он уже и не дышит Вакулину в спину, так как тот передвинулся с края дорожки к центру, но Вакулин слышит его шаги за собой.

Кому же хлопают трибуны? Неужели ему, Вакулину? Значит, опытные болельщики поняли и оценили его поступок?

Но почему Шаров не выходит вперед по свободной бровке? Может быть, и он сдает?

А Шаров продолжает бежать сзади. Эта вдруг так чудесно открывшаяся белая рейка, отделяющая черную гаревую дорожку от зеленого футбольного поля, изумляет его. Ему кажется — тут что-то не так. Неужели чемпион сам, сам, добровольно уступил бровку? Даже не верится.

Но это так! Вот она — сверкающая бровка, на несколько сантиметров выступающая над матовой поверхностью дорожки.

И, собрав все силы, Шаров проносится мимо Вакулина.

И снова гремят трибуны.

«Вот это уже не мне, это Шарову хлопают!» — устало, но радостно думает Вакулин и пристраивается за спиной соперника.

А Шарова эта неожиданная удача окрыляет. Он летит все быстрее, все дальше уходит от Вакулина.

Они приближаются к тому месту, где стоит тренер с сыном. Тренер нервничает, то и дело глядит на секундомер, зажатый в кулаке. Мальчишка чуть не плачет, видя, что Вакулин, его Вакулин бежит не первым, как всегда, а вторым.

Но как чудесно идет Шаров! На восемь секунд впереди графика. Только бы не сдал, только бы выдержал!..

— Жми, Шарик! — вдруг неожиданно для самого себя пронзительно кричит Валерка. — Жми, миленький!

И Шаров, словно подхлестнутый, мчится еще быстрей. А Валерка, опомнившись, виновато глядит на пробегающего мимо Вакулина, которому он изменил в решительный момент, и, чуть не плача, прижимается к отцу.

— Ничего, Валерка, ничего, — шепчет тренер, поглаживая сына по голове. — Все правильно. Будет рекорд!

И вот снова гремят и ликуют трибуны. Забег окончен. Репродукторы вновь оживают и разносят по всему полю радостный голос диктора:

— Победитель забега, новый чемпион страны Леонид Шаров показал отличное время. Им установлен новый рекорд Советского Союза, на две и две десятых секунды лучше прежнего.

Через зеленое футбольное поле бежит маленькая девочка в белой блузке с красным галстуком. На голове ее — большой бант, похожий на пропеллер. Обеими руками она прижимает к груди огромный тяжелый букет.

Девочка торопится, быстро-быстро мелькают ее загорелые ноги, а поле кажется бесконечным.

Пионерка подбегает к Шарову и, еле переводя дыхание, вручает ему цветы. Шаров берет их, но вдруг задумывается и решительно делит огромный букет на две равные части.

Затем он так же решительно протягивает половину букета Вакулину.

— Правильно! Молодец! — кричат болельщики.

Самым приметным человеком в лагере «Севкабель» был, конечно, Андрей Григорьевич, физрук.

Высокий, дочерна загорелый, с мощными плечами и тонкой талией, расхаживал он по лагерю в красных трусах и белой майке и среди пожилых, утомленных, издерганных учительниц, ставших на лето воспитателями, казался ожившим античным богом. Богом силы и мужества.

Мальчишки в нем души не чаяли: еще бы! Плавал он, как дельфин. Нырнет и полреки под водой протянет. А то ляжет на спину, в руки — книгу, плывет и читает. Может так хоть полчаса плавать. Страниц двадцать отмахает.

Когда он подходил к перекладине, весь лагерь сбегался, а повариха тетя Шура, толстая, распаренная, на своих, как тумбы, ножках, вылезала из своей кухни. Какие фигуры он крутил! Тело его то выпрямлялось резко, как стальной клинок, то сворачивалось в комок, то вновь летало, мощно и свободно, вокруг металлической палки.

Но главное — это, конечно, футбол. Сам он владел мячом, как жонглер. Мяч вился вокруг его ноги, вскакивал ему на голову, прыгал десять или двадцать раз на лбу, плавно перекатывался на затылок, на шею, на плечо, опять соскакивал на ногу. На левую, на правую, снова на левую, и опять — на голову. Казалось, какой-то невидимой, но прочной нитью мяч накрепко привязан к Андрею Григорьевичу.

И ребят Андрей Григорьевич сделал заядлыми футболистами. Мальчишки и раньше, конечно, любили погонять мяч. Но Андрей Григорьевич быстро организовал настоящую команду. Наладил ежедневные тренировки. И даже форму достал: зеленые футболки с поперечной красной полосой на груди и черные трусы.

Вскоре команда «Севкабель» так сыгралась — ни один соседний пионерлагерь не мог устоять.

В тот день, о котором пойдет рассказ, в лагере «Севкабель» с самого утра царило праздничное оживление. Так обычно бывает в воскресенье, когда ждут родителей. Но сегодня была среда. Объяснялось все просто: нынче предстоял футбольный матч «Севкабель» — «Торфяник».

Из всех лагерей только торфяники еще пытались как-то сопротивляться футболистам «Севкабеля».

Они встречались уже два раза. Обе игры, правда, выиграл «Севкабель», но каждый раз с перевесом всего в один гол. Вот потому-то так важен был нынешний матч. Торфяники утверждали, что проиграли случайно и сегодня возьмут реванш. А севкабелевцы хотели обязательно выиграть с крупным счетом, чтобы доказать раз и навсегда свое неоспоримое превосходство.