Исаак Гольдберг - Жизнь начинается сегодня

Птицы продолжали распевать задорно, от земли и от травы шел волнующий запах, солнце жгло упорно и нещадно.

Кой-что зацепив памятью из того, что говорил и о чем расспрашивал рыжий, Филька приехал на полевой стан с горячим желанием с кем-нибудь поделиться своими воспоминаниями, сомнениями и предположениями.

На стане он встретился с Василием. И, урвав удобную минуту, Филька приступил к Оглоблину с рассказами.

— Рыжий? Про меня расспросы вел? Нет, Филя, не знаю такого. Нет у меня таких дружков или бы знакомых, чтобы рыжие да с бородами...

— Борода огромадная, — подтвердил Филька. — Широкая бородища.

— С такими бородами нет у меня знакомых, — повторил Василий, усмехаясь, И потом с лукавой усмешкой же добавил: — Окромя вон того, которого в милиции опознавать ездил...

Но не успела еще усмешка погаснуть на губах Василия, как оба, и Филька и Василий, переглянулись, пораженные одной мыслью.

— Филь! — всполошился Василий. — А не этот ли твой рыжий, который в арестном? Ведь все может быть, Филь!

— Не знаю... Может он. Мне бы поглядеть ...

— Самое правильное! Конечно, поглядеть тебе на его надо, признать!

Взбодренные этим соображением, они разыскали председателя, рассказали ему, в чем дело, и спросили его совета. Степан Петрович тоже полагал, что Фильку нужно свозить в район и устроить ему очную ставку с рыжим.

— Шутя-шутя, а может таким способом и до корня доберемся, — сказал Степан Петрович.

После трудового дня, когда легкая прохлада беспомощно и не надолго прильнула к накаленной за день земле, возле правленческого крыльца собрались отдыхающие коммунары. Золотые звездочки папиросок чертили непрочную темноту вечера. Умиротворенно звучали голоса. Артем, сидя на нижней ступеньке, громко рассказывал что-то тягучее и бесконечное. Его слушали молча и добродушно. Дверь из правления раскрылась, и недовольный голос счетовода кинул в толпу:

— Никакого у вас понятия нету. У меня вечерняя работа, строчная, а вы отвлекаете и препятствуете.

— А мы вольготненько, потихоньку, — возразил кто-то незлобиво.

— При счетной работе всякое беспокойство мешает, — учительно напомнил счетовод. — Тут умственность, а не что-либо!..

Папироски вспыхнули ярче, золотые звездочки взлетели и поплыли вниз. Не надолго установилась на крыльце тишина. И только начала упрочиваться эта тишина, как издали, с верхнего конца деревни, покатился какой-то необычный и неожиданный шум. Всхлипнули и залились острым лаем собаки, послышался смутный говор. Артем вскочил на ноги, зашевелились на крыльце и остальные:

— Кого это там несет?

Покрывая собачий лай и смутный говор, затарахтела весело и четко телега. Она направлялась прямо к правлению. Она остановилась возле крыльца. Лошадь фыркнула. С телеги сошли на землю три седока.

— Здорово! Есть кто-нибудь живой?

— Все живые!

— А постарше кто? Вроде председателя или там помощника, что ли?

— Завхоз, кажись, со счетоводом над бумагами мудруют.

Трое поднялись на крыльцо и вошли в правление. За ними, любопытствуя и заинтересованно присмирев, вошли все бывшие на крыльце.

При свете лампы троих разглядели: все молодые, у одного в руках портфель. Завхоз и счетовод насторожились, увидев незнакомых людей. Тот, у которого был портфель, огляделся, снял с головы кепку и весело сказал:

— Ну, здравствуйте! Приехали мы поработать с вами. Я вот дальше поеду, а товарищ Лундин Тимофей с вами останется.

— Здравствуйте! — выдвинулся другой. — Это, выходит, я самый Тимофей Лундин и есть! Примайте живую рабочую силу!

В правлении сразу от новоприбывших стало как-то веселее и оживленнее. Коммунары сдвинулись ближе к столу, возле которого стояли приезжие. Артем высунулся из кучки и сунул руку Лундину:

— С приездом, товарищ! По какой части будешь?

— По рабочей! — смеясь ответил тот. — Специальность моя кожевник, а у вас куда пристроите, там и буду!

Кто-то сбегал в это время за председателем. Степан Петрович пришел вместе с Зайцевым.

И тогда коммунаров строго и решительно попросили очистить комнату.

— Зря! — вспыхнул Артем, выходя на крыльцо. — Ребята-то, видно хорошие! Неужто мы бы помешали!

Утром лошадь, привезшая Лундина, повезла дальше его товарищей, попутно захватив в район Фильку с Василием.

Когда в душную комнату следователя ввели хмурого рыжебородого мужика, и он, не заметив сразу Фильку, взглянул на Василия и облегченно перевел дух, следователь круто повернулся к мальчику и предложил:

— А ну-ка, товарищ Медведев, взгляни на этого гражданина. Встречал?

Филька впился глазами в сразу подобравшегося и насторожившегося мужика и быстро выдохнул из себя:

— Он, дяденька!..

— Кто, он? — качнулся следователь к Фильке.

— Да вот он... На поле я его видел...

— Врет мальчишка! — угрюмо сказал рыжебородый. — Какой он может быть свидетель, он — несовершенных лет!

— А в чем же свидетельствовать он не может? — вцепился следователь в арестованного. — В чем?

— Не знаю... — смешался тот. — Ваше дело...

Следователь усмехнулся и предложил Фильке рассказывать, что он знает.

У Фильки зардели уши. Он набрал полную грудь воздуха и начал говорить. Он рассказывал, как он ехал верхом за болтами, как встретил этого мужика на дороге, как они стали разговаривать. Но, дойдя до калача с салом, Филька смутился и замолчал.

— Ну, а дальше? — с легким нетерпением спросил следователь.

Филька переминулся с ноги на ногу и опустил глаза.

— Калач... с салом. Угощал он меня...

Рыжий метнул в Фильку свирепым взглядом. Веселые огоньки сверкнули в глазах следователя.

— Та-ак... — протянул он, обращаясь к рыжему. — Так, значит, Феклин, вы настаиваете, что никогда не бывали в окрестностях села Суходольского? Настаиваете?

— Настаиваю!.. — угрюмо и непреклонно ответил допрашиваемый. — А что мальчишка врет, так его, может, подучили! Я его впервые в глаза вижу!

— Ай, врет! ай, вруша какой! — вскипел и загорелся весь Филька. — Пошто ты обманываешь? Ведь ты меня угощал калачом? Угощал?..

Остановив Фильку, следователь тихо и раздельно спросил Феклина:

— Скажите, Феклин, у вас родственники имеются в городе? Кто они и чем занимаются?

Самоуверенность чуть-чуть дрогнула у допрашиваемого.

— Имеются... брат у меня...

— А чем он занимается?

— Робит на постройке. Плотником.

— И сейчас, — подчеркнул следователь слово «сейчас», — он там работает?

— Угу! — промычал Феклин, тряхнув головой.

— Ладно, — махнул рукою следователь, и Феклина увели.

Ни Василий, ни Филька, которых следователь тоже отпустил домой, не поняли, при чем тут брат Феклина, работающий плотником где-то в городе, и почему рыжий явно обеспокоился, как только следователь спросил его о брате. Оба в тот же день вернулись домой и вошли в горячую жизнь полей и всего, чем наполнены были те дни в коммуне.