Лев Лондон - Строители

Ким побледнел.

— Вы не имеете права так говорить, — с трудом выговорил он.

— Да, не имею… а повторяю — выгоню!

Ким что-то хотел сказать, но вдруг повернулся и быстро вышел.

На площадке все так же, будто ничего не случилось, слышался стук, завывание и скрежет машин. Быков подошел к окну.

— Не пойму я вас, — раздраженно сказал он. — Были главным инженером треста. Такого, как этот друг Ким, в бараний рог могли скрутить. Бросили все, пришли на эту площадку… Не пойму всей этой затеи, чтобы в строительстве участвовали разные страны. Разве мы сами не можем построить? А уж если это так нужно, то пусть Секретариат СЭВ всем и командует… Сделали мое СУ генподрядчиком, а фирмы мне не подчинены. Страшно не люблю такой неразберихи. Вы все помалкиваете. Я про вас узнавал, мне рассказывали, как вы втихую весь свой трест перевернули. — Быков посмотрел на меня. — Только тут так не получится. Не получится!

В комнату быстро вошел Ким. Он остановился у моего стола и, ясно глядя, сказал:

— Вы уж простите, Виктор Константинович. Я действительно поступил мерзко. Как получилось, даже сам не знаю. Мир?

Я кивнул головой.

— Ну вот и хорошо… Тут комиссия какая-то приехала, — сказал он Быкову. — Вас просят.

— Хорошо. Иди, сейчас я приду.

Ким вышел. Быков снова повернулся к окну, я продолжал листать папку. В этот момент мне захотелось вернуть Кима, прямо в глаза сказать им обоим, не стесняясь в выражениях, чего они стоят, потом хлопнуть дверью и уйти. Совсем.

Быков постоял минуты три.

Прав Быков, дальше так работать нельзя… Вот я уже перестал листать папку, вот сейчас встану… Но я сидел. Какое-то чувство, во сто крат сильнее раздражения, поднялось во мне. Э, нет, братики, так не выйдет. На стройке будет порядок. А за вас, друзья, придется взяться. Это будет трудно, утомительно, но ничего не поделаешь.

— Я пойду, — сказал Быков.

В папке оказался интересный документ, я внимательно его читал.

Быков вышел.

Мой будильник заболел. Я не говорю, как обычно, испортился, ибо его никак нельзя считать только часовым механизмом. В самом деле, каковы особенности любого разумного существа? Наверное, характер и неожиданные поступки, не предусмотренные природой этого существа. Правда? Мой будильник полностью отвечал этим признакам.

Заболевание первой обнаружила соседка Жанна.

Пока я открывал дверь, она вышла из своей квартиры на лестничную площадку.

— Виктор Константинович, — строго сказала соседка Жанна. — У меня для вас пренеприятное сообщение.

— Ничего, ничего, Жанна, не огорчайтесь. У меня сегодня было их столько, что одним больше — уже не имеет существенного значения. Валяйте! (Наконец, я нашел скважину замка.)

— Я вполне оцениваю ваш юмор, — парировала соседка Жанна. — Особенно слово «валяйте» — очень симпатичное, но говорю серьезно.

Я пропустил ее в переднюю, только сейчас обратив внимание на новый халатик, желтый в оранжевых разводах. («Как рубашка Быкова, — подумалось мне. — Вот была бы парочка!»)

— Ну-с, так что случилось? — В глаза Жанны смотреть я не решался. Мне всегда казалось, что там совершенно четко можно прочесть: «Эх, тюфяк вы!» И в конце восклицательный знак. Он и приводил меня в смущение.

Она подошла к телевизору и взяла в руки будильник.

— Ваш будильник испортился.

— Заболел… — поправил я. — Не может быть!

— Вчера мы опоздали с ужином, — ваш будильник не позвонил в шесть вечера, — муж был очень недоволен. Ведь вы знаете, что мы точно соблюдаем распорядок дня. — Она сделала паузу и добавила: — Чего нельзя сказать про некоторых.

Я взял будильник, поднес к уху. Нужно заметить, что у него всегда был очень громкий и четкий ход, на этот раз я едва прослушал тиканье.

— Ничего, ничего, — вслух успокоил я себя. — Сейчас заведем, и он снова закричит. Наверное, не завел.

Как я ни старался, мой будильник не звонил. Пробовал что-то лопотать, но едва слышно.

— Что будем делать? — строго спросила соседка Жанна.

— Пойду с ним, покажу… (По причинам, изложенным выше, я не мог сказать «часовому мастеру».)

— А мы как?

— Будильник болен, Жанна. Разве можно быть такой бессердечной. Вот подлечим…

— Это вы на таком узком диване спите? — вдруг спросила соседка Жанна, пристально посмотрев на меня.

— А-а… что вы?.. Ну да. Он раскладывается…

Часовой мастер напоминал этакого бодрячка врача.

— Ну-с, что там у нас? — ворковал мастер-врач. — Сейчас разберем-соберем, и все будет в порядке. — Он начал разбирать мой будильник, рассматривая через глазок-лупу его внутренности. — Так-так… Понятно-понятно!.. У нас, уважаемый («уважаемый» — это я), не так, как в других мастерских… Э-э… Да-да… Не так. Там бы у вас взяли на две недели… Интересно!.. Да-да, на две недели. А у нас сразу. Сейчас отдам здоровым!

Но сколько он ни бился, мой будильник молчал, даже перестал лопотать, только печально шевелил стрелками-усами.

— Странно-странно, — недоумевал мастер. Он снова разобрал будильник, осмотрел каждое колесико, пружинку. — Где-вы его достали, уважаемый?

— Подарили.

— Очень интересный экземпляр… Да-да… Ага, вот сейчас. — Несколько минут мастер энергично теребил внутренности будильника. Потом смущенно посмотрел на меня. — Придется оставить… на две недели.

— Две недели?! — Я даже представить себе не мог, как буду без моего будильника.

— Ничего не поделаешь!

Дома ко мне зашел муж Жанны.

— Ну и как? — спросил он, с любопытством глядя на меня.

— Что — как? — осторожно уточнил я. — Если вас интересует будильник, вылечим через две недели.

Муж Жанны рассмеялся, остановился посредине комнаты.

— Вам звонил какой-то Гнат. Он очень волновался. У вас никто не отвечал. Просил передать, что сегодня вечером у него что-то важное. — Муж Жанны наморщил лоб. — Кажется, соревнование… Нет, что-то другое…

— Гнат? — Тут я вспомнил, что именно сегодня у Гната торжество (как это я мог забыть!). — Спасибо, мне нужно бежать.

— А широкий у вас диван, — не очень последовательно сказал муж Жанны.

— Он складывается, — пояснил я.

К Гнату я попал только к девяти. Открыл дверь сам хозяин. Сначала он притворился очень обиженным, но не выдержал, обнял меня и потащил в комнату.

— Я сейчас, Гнат, одну минуту, отдышусь. Кто у вас?

Но Гнат уже открыл дверь и втолкнул меня в грохочущую комнату, переполненную людьми, папиросным дымом и звуками радиолы.

— Внимание! — закричал Гнат. — Внимание! Пришел… — он сделал паузу, — наш инженер. Я говорил, что он придет.

Радиолу выключили. В комнате на секунду стало тихо. Тут были все, кого я любил, с кем делил последние два года трудную жизнь на стройке. Меня потащили к длинному столу.

— Штрафную, Виктор Константинович, — весело закричал бригадир Корольков. — Штрафную за опоздание. — Он налил большую стопку. — Ждем!