Лев Лондон - Строители

— Что вы сделали с прорабами и бригадирами, Виктор Константинович? — кричал снабженец Митрошин. — Перебесились они, что ли? Раньше случись задержка с бетоном или деталью — молчат, ожидают. А сейчас сумасшедший дом!

Я все выслушивал молча. Это великое дело — дать человеку выговориться. Когда снабженец замолкал, я спокойно отвечал:

— Никита Авдеевич, я скажу прорабам и бригадирам, чтобы они кричали потише.

Митрошин, подымаясь с кресла, еще прятал улыбку, но на середине — комнаты не выдержал и, громко смеясь, воскликнул:

— Потише кричали… а, чтоб вас!

Он был, в сущности, милейший человек, наш грозный снабженец.

Вертушкой кружились дни: трудные понедельники, когда обязательно что-нибудь не ладилось; безличные вторники; длинные, с оперативными совещаниями, среды; четверги, пятницы и, наконец, милые субботы, когда впереди маячит заманчивое воскресенье. Несколько поворотов — и вот уже второе число нового месяца — «судный день» главного инженера.

Второго числа — никаких эмоций — все занимаются арифметикой; прорабы на листках бумаги множат количество выполненных конструкций на расценки, а если эти листки освящены подписью заказчика, они называются «процентовками».

Чернов, наш главный маг, постучит костяшками счетов, и вот уже на листках — «выполнение плана». Затем маг шесть раз покрутит ручку арифмометра в одну сторону, два — в обратную, и получает новое качество: «фонд заработной платы». Не дай бог, чтобы фактическая зарплата была больше фонда, тогда появляется «перерасход»…

Вечером второго числа я не вызывал к себе никого, но все собрались. Все было почти так же, как это описывалось в начале записок. У стены сидели прорабы, бригадиры, в углу — Луганкин, у столика — Митрошин, на клеенчатом диване — медлительный механик, все еще корпел над расчетами Чернов. Вот только у окна, рядом с Ниной, появился трестовский нормировщик Ротонов.

— Ну, хватит вам колдовать, Чернов, — нетерпеливо тормошит начальника производственного отдела прораб Анатолий. — Что там у вас получилось?

Чернов что-то дописал и поднялся.

— План — сто двенадцать… — громко произносит он.

— А всё кричат! — с размаху хлопает книжкой по столу Митрошин. — Материалов им мало… — И гневно смотрит на своих извечных противников — прорабов.

— …Производительность труда сто тридцать девять процентов, зарплата выросла на двадцать процентов.

— Здорово!

— Убытков нет, есть прибыль. Сколько, пока не знаю. — Тут Чернов делает паузу и, сбившись с официального тона, тихо произносит: — Перерасход фонда зарплаты, товарищи, восемнадцать процентов.

Верно говорят, что в беде полнее всего открывается человек.

— Я же предупреждал вас, Виктор Константинович, — громко говорит Кочергин.

— Да, вы предупреждали.

— Не… не понимаю, у меня перерасхода нет, — тихо пролепетал Соков.

— Да, у вас перерасхода нет.

«Ну, кто еще в кусты», — безучастно думаю я. И если говорить честно, мне в этот момент даже хочется остаться этаким одиноким трагическим героем.

Но этого не случилось.

— Чего это вы все раскисли? — насмешливо сказал Анатолий. Он поднялся и подсел к маленькому столику, напротив Митрошина. — Подвиньтесь с вашими книгами, Митрошин. Стащу я у вас их когда-нибудь, пропадете тогда.

Не обращая внимание на негодование Митрошина, Анатолий очистил себе место.

— Ну-ка давайте посмотрим, откуда он, перерасход.

Он взял у меня со стола пачку нарядов.

— Скажите, Ротонов, вы проверяли их? Есть тут какая-нибудь липа?

Ротонов по привычке вскочил и начал распространяться о видах нарядов, фонде зарплаты, но Анатолий перебил его:

— Слушайте, можете вы хоть раз в жизни по-человечески ответить, а? Ну, мы все просим.

И вот, это уже было настоящее чудо, Ротонов улыбнулся и вдруг ясно, коротко сказал:

— Отвечаю. За двадцать лет своей работы я не видел таких правильных нарядов. Проверял их с пристрастием… Но вы должны знать: Моргунов тверд — трест перерасхода не подпишет, а ваш главный будет снят с работы.

Тогда Анатолий взялся за Кочергина.

— Ну, теперь ты скажи, дорогой, как накашлял столько зарплаты? Ведь только у тебя перерасход!

— Накашлял! — возмутился Кочергин. — Вы вот все чистенькие, рабочих сократили, когда на аккорд перешли. А куда они делись? К Кочергину, осваивать новую площадку.

Кочергин встал и, загибая толстые пальцы, начал перечислять:

— Зачистил котлован — раз, поставил опалубку — два, арматуру — три. Короче, все подготовил, а от заказчика шиш получил…

— Так в чем же дело, Виктор Константинович? — перебил его Анатолий. — Значит, все в порядке. В следующем месяце у Кочергина будет большое выполнение, он отдаст перерасход.

— А как же выплатить зарплату? — спросил за меня Чернов.

— Зарплату? Придется часть нарядов изъять и оплатить в следующем месяце. Как?

Луганкин искоса посмотрел на меня и подтвердил.

— Иначе выхода нет, объясним коллективу, поймут.

До сих пор совещанием командовал Анатолий. Сейчас я очнулся. Я представил себе разочарование людей: ведь в этой пачке нарядов — итог их работы, их благополучие. Если наряды не оплатить — это конец системе, аккорду. Веры больше не будет.

— Нет, этого делать нельзя. Берите наряды, — сказал я Чернову. — Начисляйте наряды полностью…

Все молчали. Тогда я сказал:

— Все, товарищи, отдыхайте: завтра поеду в банк.

Неожиданно, даже без телефонного звонка, пришла осень. Падает желтый лист, а чтобы в этом не было сомнения, на трамвайных путях повесили таблички с надписью: «Листопад».

Странно ведет себя ветер: через окно трамвая мне видно, как он сначала собирает листья в кучу, полюбуется проделанной работой, потом в мгновенье снова рассыпает их по тротуарам и мостовым.

Директор банка был не в духе.

— Вы поосторожнее, он только что съел двух посетителей, — сказали мне тихо в приемной. Может быть поэтому, когда я вошел в кабинет, мне показалось даже, что директор облизнулся. Во всяком случае, он провел кончиком языка по губам, это я видел ясно.

Директор подождал, пока я устроился в глубоком кожаном кресле, почему-то напомнившем мне капкан, и спросил:

— Ну-с, что просим?

Из-под клочковатых бровей смотрели на меня умные, насмешливые глаза. «Я тебя знаю, — говорили они, — я вас всех знаю. Хозяйничать не умеете, финансов не знаете, потому все и побираетесь».

Я сказал:

— Пришел с вами посоветоваться.

— Посоветоваться? — удивился директор. — Впервые ко мне приходят за советом. Ну-с, выкладывайте.

Пока я рассказывал, директор покачивал головой.

— Понимаю, это очень интересно. Но только выплатить вам перерасхода зарплаты не могу. Это будет нарушение.