Лев Лондон - Строители

Левшин неодобрительно покосился на них, стукнул карандашом по стеклу, лежащему на столе:

— Подождите, Моргунов, не мешайте своему главному инженеру.

Я наконец пришел в себя.

— Да, указание выполнено. Бетонирование закончено; монтаж начался.

Взгляд председателя потеплел градусов на двести.

— Вот видите, — назидательно сказал он, — оказывается, о выполнении указания можно докладывать коротко… Вы что-то хотите сказать, Моргунов?

Моргунов провел рукой по коротко остриженным, очень черным волосам, поднялся и внушительно сказал:

— Только что старший прораб Морозов сообщил мне: после распалубки оказалось, что бетон имеет глубокие прослойки песка. Главный конструктор предписал, — Моргунов поднял вверх листок бумаги, — остановить монтаж до исправления бетона; главный конструктор запретил пользование установкой…

От неожиданности я вскочил.

— Этого не может быть! Почему же Морозов мне ничего не сказал?

— Какое это имеет значение, — перебил меня Моргунов. — Сказал — не сказал. Важен факт… Я предупреждал, — он холодно и строго оглядел всех. — Его, — Моргунов показал на меня толстым волосатым пальцем, — нужно отсюда убрать, а фитюльку — бетонную эту установку — вывезти в утиль. Все.

Несколько минут все молчали, плавный ход совещания сбился. Левшин поднялся и прошелся по комнате.

— Как же ты допустил? — укоризненно и участливо спросил он Морозова.

Тот встал, но за него ответил Моргунов:

— Морозов заранее подал рапорт главному инженеру. Он отказался работать на этой установке.

— Так? — обратился ко мне Левшин.

— Да.

— Инженер тут ни при чем, — вдруг сказал Гнат. — Я бетонировал, меня и ругайте. — Гнат откинулся на спинку стула и насмешливо оглядел присутствующих.

— До сих пор я считал, — сказал Левшин, — что могу обойтись без вашего мнения.

Гнат очень одобрительно принял это замечание, широко улыбнулся и начал:

— Вот вы все тут умные, инженеры с дипломами…

Но его перебил Галямов:

— Постой, Гнат. Я бригадир монтажников, фамилия Галямов. Разрешите, товарищ начальник, несколько слов. — Он сказал это, как обычно, вежливо, но настойчиво.

Левшин снова прошелся по комнате.

— Тоже будешь защищать?

— Да, товарищ начальник.

Левшин покачал головой.

— Скажите, — обратился он ко мне, — вы были уверены, что бетон получится хорошим? Только честно.

— Нет, я не был уверен.

— Вот видите, Галямов, он не был уверен. То, что вы выручаете главного инженера, делает вам честь. Я рад, что у нас такие бригадиры. Но на этот раз нам придется послушать Моргунова.

Левшин вернулся к столу, постоял минуту, о чем-то думая, потом строго сказал:

— Все, товарищи.

Утром следующего дня секретарша тихо постучалась в мою дверь. Она протянула мне приказ главка о снятии меня с работы.

Я долго и безучастно смотрел на приказ. «Ну что ж, — мелькнула в голове сонная мысль, — сейчас я совершенно точно могу ответить на вопрос, как стать главным инженером: нужно плыть по течению и не ссориться с начальством…»

— Вас просит Моргунов, — снова приоткрыла дверь секретарша.

Я помедлил и нехотя поднялся. Сейчас куражиться, наверное, будет: «Вот видишь, предупреждал тебя».

— Читал приказ главка? — добродушно спросил Моргунов, поглаживая голову.

— Да.

— Вот видишь, браток! Я тебе сколько раз говорил, что занимаешься не своим делом. Есть разные НИИ, есть механизаторы, которые должны разрабатывать новую технику, и куда ты суешься? Я приказал Морозову прекратить работу на этой установке.

Я молчал.

— Чего молчишь?

— Это меня уже не касается.

— А все же? — он хитро улыбнулся.

Я поднялся:

— У вас ко мне все?

— Нет, не все. Садись… садись, я сказал. Слушай, ты слыхал, что сказало начальство. Но приказ можно и переиграть. Все зависит от меня. — Моргунов со своего кресла переместился на стул рядом со мной. — Второй раз предлагаю: брось фитюльки и останешься главным инженером.

— Послушайте, — не выдержал я. — Ведь вы сами видели, что новая установка при правильной регулировке дает хороший бетон. Нужна еще неделя, и бетон пойдет… Э, да что говорить, правильно — не правильно, вы все равно будете стоять на своем. — Я поднялся. — А на дело, на дело вам наплевать.

Моргунов молчал. Это было так странно, что выходя я оглянулся.

Моргунов думал.

Я ушел с работы и несколько часов бродил по Москве: по тротуарам, через подземные переходы, где люди шли так густо, что казалось, это движется какая-то организованная колонна; постоял даже в какой-то длинной очереди, но, так и не выяснив, за чем она, пошел дальше.

Больше всего я досадовал на себя, что не мог на совещании отстоять бетонную установку. Эх, повторить бы совещание! Как убедительно я бы сейчас выступил! «Товарищ Левшин, — решительно сказал бы я. — Был ли риск? Был. Но эту установку можно по-настоящему проверить, если поработать не меньше смены»… Нет, не так. Лучше просто сказать о праве инженера на риск…

Улица вовлекла меня в свою жизнь. Вот останавливает меня какой-то человек в пальто с меховым воротником, без шапки. У него потное растерянное лицо. Он хочет знать, как побыстрее пройти на Красную площадь. Очевидно, он уже об этом спрашивал у других, потому что тут же затевает со мной спор.

…Улыбается девушка, мне или своим мыслям?

Я пришел в конце концов к очень простому выводу: ничего страшного, собственно говоря, не случилось. Чего это я трагедии развожу? Не тут, так на другой стройке, но установку «дожму».

С этими мыслями к концу рабочего дня я снова попал на стройку.

— Виктор Константинович, Моргунов вас уже три раза спрашивал, — встретила меня секретарша.

Я зашел к Моргунову.

— Где ты ходишь в рабочее время? — недовольно спросил он. — Да садись, ей-богу, эта твоя вежливость на нервы мне действует.

Я сел.

— Я в тресте еще не сдал дела новому заместителю управляющего. Дня три тут покомандуй за меня, — Моргунов пристально посмотрел мне в глаза.

— Но позвольте, а приказ главка?

— Задержим на несколько дней.

Я стараюсь сообразить, что это значит, в чем тут подвох. Но Моргунов спешит.

— Действуй, — коротко говорит он на прощание.

Никогда я не думал, что освоение нового механизма — такая сложная и тягостная задача. Эх, сюда бы всех тех, кто легкомысленно сюсюкает о внедрении новой техники, выступает, пишет, не представляя себе всего этого мучительного процесса, во сто крат более трудного, чем само строительство…

Три дня, отпущенные мне Моргуновым, прошли. Начались морозы, — новая установка все так же упорно отказывалась работать.

Гнат выходил из себя.

— Инженер! — кричал он на всю площадку. — Где этот фокусник Кио, сто чертей ему в бок? Подкинул насос, а сам улетел на юг греться. Все! Больше с этим подкидышем мучиться не буду.