Василий Белов - Все впереди

Зуев, чтобы не забыть, наскоро записал несколько слов на бумажном клочке. Маневрируя, то пятясь назад, то объезжая препятствия, он добрался до кухни, где хозяйничала Наталья. Он подергал ее за подол:

— В субботу явятся Ивановы. Ты хочешь с ними увидеться?

— Славик, ни за что! — Наталья сделала энергичный жест ладонью около шеи. — Ни за что, миленький, мне на работку.

Он понял, что она опять «завязала», и не стал спрашивать, почему суббота у нее оказалась рабочим днем.

— А что, и Медведев придет? — спросила она, закуривая, и когда Зуев кивнул, рассказала, как встретила его в прошлый раз, на вокзале, как поцеловал он ей руку и купил целую кучу тюльпанов.

— Он ничего, видный еще мужчинка, — завершила она рассказ. — Не пойму только, зачем ему борода?

«И ч ого ему треба? Ходыть и ходыть», — опять припомнилось Зуеву.

— В бороде-то, говорят, вся сила, — сказал он. — Вот если у кота обстричь усы, он сразу перестанет ловить мышей.

— Неужели! Славушка, у нашего Мурзика вон какие усищи, а он все равно не ловит мышей.

— Это потому, что у вас нет мышей.

Наталья вздумала мыть голову. Она пела в ванной какую-то несуразицу из пугачевского репертуара.

Так было каждый раз: она приходила тихая (открывала своим ключом), а уходила шумная, посвежевшая. Она заряжалась его энергией. Она становилась моложе, и даже голос временно терял хрипоту. Зуев с грустью наблюдал за ее стремительным увяданием, подтрунивал над непостоянством ее многочисленных поклонников. Иногда он передавал им свои приветы. Ведь она докладывала ему о главных своих похождениях… Ей не приходило в голову, чего это ему стоило. Нет, она никогда не узнает, как он, не однажды, жигулевским пивом (привезенным ею же словно бы нарочно для этого) гасил свое бешенство, как душил в себе, словно змею, желание ударить ее костылем… А что мешало ему развестись с ней? Вроде бы ничего, особенно теперь, когда он стал совершенным калекой. Но он давно знал, что развод ничего не решает и ни от чего не освобождает…

— Славик, миленький, ты не откроешь, там кто-то звонит! — послышалось из ванной, но Зуев уже катился в прихожую. Для того чтобы повернуть рычажок замка, приходилось ставить коляску боком, после чего надо было откатываться, чтобы дверь открылась.

— Можно? — спросил Михаил Георгиевич, вытирая вспотевший лоб и уши.

— Тра-таа, тэ-тэ-тэ, тэ-тэ-тэ, тэт-тэ, тэт-тэ, тэ! — Зуев пропел туш, дирижируя сам себе. — Давненько я не играл с тобой в шашки. Входи, входи!

— Славик, кто там? — Наталья с закутанной в полотенце головой, в новом халате, вышла из ванной. — А, попался, который кусался!

— С легким паром? — игриво спросил Михаил Георгиевич.

— С легким, с легким, — пробасила Наталья. — Идите в комнату, сейчас поставлю чайник.

…Бриш провел у Зуевых более двух часов. Мало того, покинув Люберцы, он, не долго раздумывая, в тот же вечер проехал немалый путь «в сторону сельского хозяйства», как выразилась Наталья о местопребывании Димы Медведева.

Действительно, в такую сторону Бриш ехал впервые.

Маруся постучала в дверь медведевской комнаты:

— Митя, а тебя спрашивает какой-то профессор. В дом не идет, я звала. Такой высокий, як журавель. Нет, ты не подумай, я очень гарно звала!

Медведев глянул в окно и крякнул от неожиданности. За калиткой стоял Бриш, барабанил пальцами по «дипломату». «Интересно, сам назвался профессором или это фантазия Маруси, — подумал Медведев. — Что ж…»

Нужно было выходить на крыльцо, спускаться по трем ступенькам, идти по травяной тропке. Любое поведение при такой встрече, как считал Медведев, будет фальшивым, поэтому решил использовать дурашливую фамильярность и распахнул калитку:

— Здравия желаю, господин профессор!

Медведев не колебался в том, подавать или не подавать руку. Он даже не приблизился. Но у гостя был такой виноватый, такой жалкий вид, что приходилось опять придумывать, что делать и что говорить.

Калитка была открыта, но Бриш все еще стоял на той стороне.

— Нам надо потолковать, — сказал он, глядя в медведевскую бороду. — Ты не находишь?

«Может, надо, а может, и нет, — подумал Медведев, разглядывая его. — Я, во всяком случае, говорить с тобой не имею никакого желания. Да-с, ни малейшего. А идущий, так сказать, впереди нисколько не постарел. Правда, наметилась лысина и брюшко. Остальное вполне по-старому…»

Михаил Георгиевич продолжал:

— Я звонил, но получилось не очень удобно, поэтому и решил нагрянуть незваным гостем. Ты, надеюсь, поддерживаешь перемирие?

Медведев слушал. Ему захотелось прервать это нудное многословие и перед носом гостя захлопнуть калитку. Вместо этого он спросил с усмешкой:

— Мы что, в состоянии войны?

— Я думаю, да, — обрадовался Бриш.

— Тогда прошу! — Медведев еще раз торжественно распахнул калитку. Он хотел добавить: «К моему шалашу», — но раздумал. Ведь сарайка и впрямь была почти шалашом. Михаил Георгиевич поместился на табуретке, ноги пришлось просовывать под кровать. Ни выключать радиорепродуктор, ни закрывать дверь, ни предлагать чаю, ни садиться Медведев не стал. Он ждал.

«И солнце утром не вставало б, когда бы не было меня», — оглушительно пропело радио.

— Какая самонадеянность! — Медведев выдернул вилку.

— Не самонадеянность, а самодеятельность, — поправил Бриш. — Ты куришь?

— Нет.

— А как насчет этого? — Бриш щелкнул себе по шее.

— Тоже нет. Ты разочарован?

— Да ну, что ты… Просто думал, что десять лет — это… в общем, я бы, наверно, там и пил, и курил.

— Во-первых, не десять, а шесть, — злясь на себя, заговорил Медведев. — Во-вторых, там далеко не все курят и чифирят…

— А в-третьих? Я вижу, ты хочешь что-то добавить.

— В-третьих… Дорогой мой! Если б это случилось с тобой, тебя бросилась бы спасать целая армия защитников. Пол-Москвы бы встало стеной! И ты бы отделался всего лишь легким испугом.

— Со мной никогда ничего подобного не случится, — убежденно сказал Михаил Георгиевич.

— Ты уверен?

— Я никогда в ходе работ не менял принципиальные схемы. Тем более не общался с паяльником. И если б этот дурак не брался за паяльник… если б он включил хотя бы осциллограф… Не говоря о системе регистрации…

— Грузь был умнее тебя! И если ты еще раз… Слушай, а зачем ты приехал? Что ты хочешь?

— Извини, извини, дай мне закончить, — говорил Бриш, как бы для обороны выставляя ладони. — Если б он не полез в схему, все было бы… Кстати, ты знаешь, что работа по твоему проекту велась все это время? Она и сейчас ведется. Но я предлагаю тебе другой институт.

— Лаборантом? — усмехнулся Медведев.

— Почему же? Младшим научным сотрудником можно хоть завтра. Есть полная договоренность. На периферии прекрасные коллективы…