Южный Урал, №4

— И мне у тебя, Володя, — мягко улыбнулся Зинуров, — также есть чему поучиться...

— Значит, — резюмировал Захаров, — нас уже не трое, а шесть человек: три учителя и три ученика! В два раза лучше работать будем!

Когда я собралась уже уходить из цеха, меня возле самого вахтера догнала тоненькая рыженькая девушка:

— Товарищ писатель, разрешите вас спросить?..

Через минуту мы сидели в застекленной, похожей на аквариум, будке мастера, и девушка торопливо и горячо рассказывала:

— Меня зовут Анной Ичигиной, но вы попросту называйте Аней. Хорошо? Я работаю здесь уборщицей. Вы видели хоть одну соринку, хоть одну стружку на полу в токарном переделе? Не видели и не увидите. Я обожаю чистоту. И не выношу грязнуль. Ребята знают мой характер. Со мной разговоры короткие. Чуть что — и к мастеру или в «Тяп-ляп». Это вроде крокодила у нас.

Конечно, по должности я отвечаю только за чистоту помещения. Но нельзя же формально подходить к делу. Правда? В своем соцобязательстве я написала пункт, чтобы в токарном все ходили чисто, чтобы ребята брились. Надо мной сначала смеялись, а сейчас посмотрите на ребят — хоть одного небритого вы видели на моем участке?

Но я все-таки отвлекаюсь. Я вас хотела вот о чем спросить, где мне достать литературу по технике уборки помещения. Я обращалась в техническую библиотеку, там сказали, что такой литературы нет. А я не верю. Вы понимаете — не верю.Не может быть, чтобы такой ответственный участок был не освещен в литературе. Я, конечно, не сижу сложа руки и со своей стороны кое-что придумала. Обратили внимание на тачку с медным совком? Это моя рационализация.

Аня нагнулась к самому уху и доверительно зашептала:

— У меня еще есть одна мысль. Общесоюзного значения, но я хотела бы сперва литературу почитать. Может быть, это приспособление уже кто-нибудь изобрел. И тогда про меня могут плохо подумать. Образование-то у меня маленькое, всего шесть классов. Но я решила обязательно учиться. На техника чистоты. Вы знаете, какая это будет работа? Скажем, сижу я где-нибудь в будке. Передо мной доска с кнопками: нажму одну — сразу все фортки откроются и вентиляторы заработают. Нажму другую — пылесосы как начнут глотать пыль. Через пять минут воздух в цехе станет, словно в лесу после дождя. А третью кнопку нажму — пойдет в ход такая машина, а какая, я и сама пока не знаю, но в общем пол в цехе станет чистый, как зеркало...

Знатная станочница одного из челябинских заводов, пышноволосая, симпатичная девушка, лет девятнадцати, волнуясь и смущаясь, говорила:

— Мне бывает радостно, если удастся добиться первого места в соревновании. Сознаюсь вам: люблю быть первой в любом деле, даже в забаве. Но вот объясните мне, почему мне бывает обидно, когда моя бригада берет верх в соревновании над бригадой Королева? Вам, наверное, уже говорили, что это мой жених. Обидно, почему он не стремится перегнать меня. Если из-за гордости, так, по-моему, гордость в том и есть, чтобы стараться в работе себя показать. И потом — мы же с ним соревнуемся...

Девчата говорят: дескать, он тебя, Наташа, любит потому, что ты знаменитая, у всех на виду. Знаю, что это не так. Любит он меня не из-за славы, и все-таки обидно такие слова слушать.

До работы я жадная. Люблю, когда про меня хорошая слава идет, но в этом случае я поступилась бы... Ну пусть не на все время, а так: чтобы то он впереди меня оказывался, то я впереди. Тогда и дружба у нас была бы еще интереснее.

Девушка оживилась. На смуглых ее щеках вспыхнул яркий румянец:

— Вы знаете, как я на него сержусь, что он не обгоняет меня в работе, так сержусь!.. Я даже вчера не пошла с ним в кино из-за этого. Вот вы мне и скажите: права я или нет?

Сколько раз, читая и перечитывая произведения старых писателей-классиков, я с волнением останавливалась на страницах, повествующих о возвращении героя в родные места, где все знакомо, памятно с детства, все осталось таким, каким запечатлелось в сердце: и покосившийся плетень, и мельница с одним крылом, и старая скамья под старым дубом.

И вот совсем недавно, разговаривая с прославленным магнитогорским сталеваром, который после двухмесячной поездки на курорт возвращался в родной город, я вспомнила об этом опять. Покачиваясь на мягком диване купе, мой спутник мечтательно, скорее для себя говорил:

— До чего ж я люблю домой возвращаться... И знаете почему люблю? Вот, стоит мне ненадолго уехать, а перемен в городе, на заводе столько, будто не был года три: там новый домище, там дорогу асфальтировали, сюда роща переехала на постоянное местожительство, а там целую улицу выстроили, а на заводе столько нового! Знаете, да моей натуре, если бы этих перемен не происходило, то жить было бы не так уж интересно. Ну, приехал бы я, к примеру, в свой город. Все-то, как было, все наизусть, все назубок знаю — нечему подивиться, нечему порадоваться. Ну, чего в этом хорошего?

Вы спрашиваете, только ли в характере моем дело. Нет! Разве мог бы я такой характер иметь в прежнее время?

Огромную деталь, длинную, округлую, подхватывает подъемный кран и бережно несет по цеховому пролету на высоте станков. Впереди, держась за край этой детали, вышагивает маленькая курносенькая девушка, с тонкими косичками. Ей предстоит в течение многих часов на своем станке обрабатывать эту громадину. Кажется, что не кран несет послушное металлическое тело, а оно само шагает за девушкой, как добродушный и послушный воле хозяина конь. Сходство усиливается еще больше, когда девушка, обращаясь к своей подружке, похлопывая замасленной ладошкой по круглой поверхности детали, звонко кричит:

— Хорош валик, а?

Четырехлетний малыш, живущий в доме, окнами выходящем на большой двор гаража автотреста, однажды отправился с матерью на базар. По улице этого индустриального города мчались сотни машин самых различных конструкций и марок от мощных Уралзисовских грузовиков до комфортабельных «Москвичей» и «Побед». Но ребенок не обращал на них особого внимания, так как это был привычный и ежедневно им наблюдаемый мир.

Совсем по-другому обстояло дело с лошадьми. Увидев на базаре несколько колхозных подвод, малыш решительно потребовал задержаться у первой же из них. Мать терпеливо отвечала на десятки различных вопросов, связанных с жизнью этого редкого в этом городе животного. И когда матери показалось, что любопытство мальчика удовлетворено, она предложила пойти дальше за покупками. Но ребенок запротестовал:

— Подожди, мама, я хочу посмотреть, как дядя шофер будет заправлять лошадку горючим...