Южный Урал, №4

— В комбинате...

— Позвольте, как же ваша фамилия? — Елена Ивановна напрягла память, морща лоб. — Извините, не припомню. В самом деле, ведь курортные знакомые обычно не знают друг друга по фамилии...

— Падерин, — подсказал Леонид Петрович.

— Падерин! — удивилась хозяйка. — Коммерческий директор комбината?!

— Да. А вы... Вы знаете разве?..

— Господи! Да я ваши отзывы на протесты по качеству металла всегда читаю... Подумать только?.. Ну, знаете не ожидала. Гм! Гм! Тогда уж скажите, пожалуйста, кто сочиняет эти отзывы?

Леонид Петрович покраснел.

— Елена Ивановна...

— Леонид Петрович! Серьезно, помните последнюю нашу жалобу. На качество поставленного вами металла на 126 тысяч рублей?

— Ну, как же. Помню отлично! О волосовинах?..

— Да, да. Ведь какой вздор, извините, вы написали в ответ... Ай, ай, ай!..

— Ну, уж простите...

— Чего же прощать-то... Арбитр разберется. Вы знаете, что такой поставкой срываете нам программу?!

Леонид Петрович не ожидал такой атаки и смущенно замолчал.

— Может быть, — продолжала Елена Ивановна, — сейчас действительно не совсем уместно об этом говорить... Но вы понимаете?! Не терпится! Вы уж простите меня. Мне кажется, сейчас самое большое зло для нас — не считаться с качеством. В одной центральной газете я как-то читала на днях рецензию на чайник... Смеетесь?! Да, вот именно так и было сказано: р-е-ц-е-н-з-и-я. А почему бы нет? Простая вещь — чайник. Но сделана так, что вносит в наш быт какую-то черту изящества, красоты. А вещь, сделанная некрасиво, грубо, вызывает скуку, раздражение! Ведь говорить о счастливой жизни, о довольстве, красоте вовсе не значит иметь в виду только музыку, стихи, цветы. Недаром же все новое, что есть в современном стахановском движении говорит именно о качестве простых вещей. Ткачихи хотят одеть нас в красивые и добротные платья, инструментальщики добиваются высокой устойчивости режущего инструмента. И хотят-то они этого потому, что высшее счастье человека — доставлять другим радость. А мы с вами металлурги — нам просто совестно забывать об этом...

Она встала и прошлась два раза по комнате, потом вернулась на свое место. Леонид Петрович все больше и больше узнавал в Елене Ивановне ту девушку, которой восхищался он тогда, на берегу Черного моря.

Все то незнакомое и новое, что наложило время на внешний облик Елены Ивановны, мало-помалу стушевалось, и перед Леонидом Петровичем вновь предстала прежняя, одухотворенная дерзновенными мечтами, Лена...

Поздно вечером возвращался Леонид Петрович к себе, размышляя о встрече с Леной. В этой случайной встрече он неожиданно для себя нашел глубокий источник радости. Он был рад тому, что ошибся, заподозрив Лену, по чисто внешним признакам, в отказе от той мечты, о которой она тогда, на берегу моря так горячо говорила ему. Ему было радостно и оттого, что перед ним предстала Лена — энергичная, смелая, стремящаяся вперед. Но эта была и новая Лена, прошедшая большой путь борьбы за осуществление своей мечты. Это был человек большой внутренней силы и красоты...

Через неделю в арбитраже слушалось дело по иску Механического завода к Комбинату за недоброкачественную продукцию. Истец и ответчик — Елена Ивановна и Леонид Петрович — сидели за столом друг против друга.

Леонид Петрович пришел в арбитраж с решением — безоговорочно признать иск. Однако он не сразу нашел нужный тон разговоре. Елена Ивановна помогла ему:

— Хотите, проведем встречу мастеров производства обоих предприятий?

Идея понравилась.

Арбитр решил дело в пользу Механического завода и вынес частное определение — организовать конференцию мастеров предприятий по качеству продукции.

Прощаясь, Елена Ивановна сказала:

— Буду рада видеть вас у себя на даче. Приезжайте с женой, я очень хочу с ней познакомиться!..

— Спасибо. Обязательно приеду!

В цехах работает последняя смена уходящего года. Ночная смена придет уже в будущем, новом году.

Директор завода готовится к докладу. Он будет выступать сегодня на торжественном собрании заводского коллектива. Таблицы, диаграммы и докладные записки громоздятся на его письменном столе. Он тщательно просматривает их, отбирает нужное, отбрасывает все лишнее. Ему хочется дать яркую картину успехов этого года.

В кабинет входит секретарь парткома.

— Ну, как дела? К докладу готов?..

— Готов-то готов, да боюсь, что времени нехватит!.. — восклицает директор. — Ты смотри: что ни табличка — ворох вопросов: борьба за экономию оборотных средств, высвобождение производственных площадей. На заводе появился стахановский цех. Уже не бригада, не участок, а целый цех. Это что-нибудь значит?

— Еще бы! — усмехнулся секретарь парткома.

— Годовая программа выполнена за одиннадцать месяцев. Это как считать?

— Алексей Иванович, да это же во главу угла...

— Вот то-то и оно, во главу угла, а времени на доклад сколько?

— Ну, ну! Разошелся, — взглянув на часы, заметил секретарь. — Да что ты в первый раз доклад делаешь?

— Это-то верно! А все-таки волнуюсь... как думаешь, с чего начать доклад? Чтоб было попроще, подушевней!..

— Об этом надо подумать.

Директор поднялся. И стал ходить по кабинету (из угла в угол). Это было признаком внутреннего волнения. Иногда он прислонялся к стене и чувствовал, как ритмично содрогается корпус здания от ударов тяжелых молотов. Там за стеной продолжается работа коллектива. Но вот за дверью в приемной послышался шум. Кто-то спорит, настойчиво и страстно. Директор нажимает кнопку. Входит девушка-секретарь.

— В чем дело?

— К вам, Алексей Иванович, одна работница...

— Сейчас не могу. Пусть подождет. Ну, Борис Петрович, с чего начнем?

В дверях появляется девушка.

— Позвольте войти?

— Я занят, вам сказали, ведь... Ах, Клава, — я тебя и не узнал сразу-то! Клава, сейчас не могу...

— Алексей Иванович! Я ненадолго, я по личному вопросу...

— Ну, понимаешь... — директор смотрит на часы, — считанные минуты. Ведь новый год на носу. К докладу готовлюсь... Я тебя уважаю как стахановку, и все такое, но по личному вопросу, — давай поговорим завтра... А?

— Алексей Иванович, я не могу ждать до завтра. Мне нужно именно сейчас же, до собрания, решить это дело!..

— Ну, хорошо, — согласился директор, — только давай скорее...

— Алексей Иванович, я за советом и помощью пришла к вам...

— Что случилось?

— Да еще ничего не случилось, но я хочу на два станка перейти с нового года и прошу по примеру Нины Назаровой закрепить их за мной.

— И это твой личный вопрос?

— Ну, конечно, ведь я лично хочу, а не кто-нибудь!

— Да!.. Но это вопрос государственный... — сказал секретарь партбюро, подходя к Клаве.