Андрейс Дрипе - Последний барьер

То они прекрасно ладят друг с дружкой при всей их противоречивости и неясности, а то вдруг наступает момент, когда они спорят и рвутся наружу. И зачастую это идет далеко не на пользу тому, в ком эти мысли зародились. Воспитателю еще не известно, что переполоха могло и не быть, если бы Валдис ночью разыскал дежурного или контролера. Но ночные мысли не были столь неодолимыми, они жили еще не в словах.

Бессмысленно излагать их теперь; некстати и глупо.

И, тем не менее, Валдис говорит:

— Я знал, что он убежит.

— Ты?!

Вот уж чего Киршкалн не ожидал! Чтобы замкнутый и самолюбивый Межулис оказался замешанным в Зументовых проделках!

— Я узнал об этом случайно. Они звали меня бежать вместе.

— И ты отказался?

— Да. Под самый конец.

— А может, зря? Может, надо было согласиться?

— Нет.

— Ты в этом уверен?

— Теперь да.

— Даже если их не поймают?

— Да.

— Ты мог их задержать?

— Не сам, но мог дать знать дежурному воспитателю.

— Что же тебе помешало?

— Тогда я еще не был уверен.

Киршкалн смотрит на Валдиса. А не происходит ли сейчас тот самый долгожданный перелом?

— Быть может, ты просто струсил? — осторожно предполагает воспитатель.

— Да, но дело не в этом… — Валдис умолкает, морщит лоб и глядит в сторону. — Вообще-то глупо, но я хотел про это сказать вам. Просто так, чтоб знали.

— А так ли уж глупо? — задумчиво говорит Киршкалн.

В дверь раздается торопливый стук, и, не дождавшись ответа, в кабинет просовывается голова Трудыня. При виде Межулиса он морщится, но дверь не закрывается.

— А по кое-каким другим вопросам у тебя не возникло нового мнения? — спрашивает Киршкалн и пристально смотрит на Валдиса.

— Вроде бы нет. Я теперь пойду.

Межулис поворачивается и быстро выходит, а на его месте перед Киршкалном оказывается Трудынь.

— Ну что вы скажете? Здорово дает наш Зумент!

Теперь он, может быть, уже там? — И Хенрик многозначительно прищуривается. — Далеко ли отсюда до моря? А может, в банке по сейфам шурует?

— Прямо не верится, что ты десятилетку окончил, Хенрик… — Все еще размышляя о Валдисе, Киршкалн слушает трескотню Трудыня вполуха.

— Вообще вы не думайте, что я на его стороне. Я давно про него сказал: мясник. Но своего он добился. Поди-ка слови теперь малька в Даугаве! Ничего еще не известно? — Хенрик, снедаемый любопытством, топчется у стола.

— Чего же он добился, глупая твоя башка? — Киршкалн даже рассмеялся. Может, уже «там», говоришь? Залезть бы на крышу школы, и, если б не было деревьев вокруг, я бы тебе его показал.

— Ну-ну! Это вы уже слишком. Жук, он все-таки знает, что делает.

— Давай поспорим, что не пройдет и недели, как Жук снова будет здесь?

— Можно, конечно, только не знаю, на что спорить. На бутылку ведь нельзя?

— На твою соображаловку. Если Зумент через пять дней будет снова в зоне, ты мне отдаешь свои пустопорожние рассуждения, и я выкину их в мусорный ящик, а вместо них дам тебе нормальное мышление, и ты должен будешь его принять.

— А если выиграю я, вам придется в свою голову насыпать мои шарики. Договорились? Но вы сперва подумайте! Трудно будет освоить мое прогрессивно-эластичное мировоззрение.

— По рукам!

— Ну вы даете! Мне-то терять нечего, а вот вам — есть. — Трудынь пожимает протянутую руку воспитателя. — Вот разнять только некому.

— Надеюсь, мы с тобой джентльмены.

— А то!.. Но ведь с моими взглядами вам сразу придется подавать в отставку. С такой пустой башкой высокую миссию воспитателя не выполнишь.

— Ты говоришь так, словно пять дней уже прошли, а Зумента нет и в помине. Засекай время! — Киршкалн показывает на часы. — Запомнишь? А теперь уматывай!

— Где мы сейчас? — Бамбан первым произносит вслух вопрос, который мучит всех.

— В лесу под елкой, — говорит Зумент.

— А если без шуток? — Струга поворачивает к вожаку свою широкую физиономию и сверлит его узкими глазками.

— Тебе что, надо с точностью до одного метра? — говорит Зумент уже помягче. — Я думаю, где-то здесь, — и он достает неумело нарисованный на тетрадном листе план и тычет пальцем неподалеку от кружка, обозначающего колонию.

— Хм-м, — мычит Струга. — Сколько это выходит километров?

— Километров пятьдесят.

— Ну да?!

— А что? Мы же шли часов десять. За час можно пройти самое малое пять километров.

— По этим-то болотам да еще с хромым? — Струга с презрением глядит на Бамбана. — И разве мы все время шли по прямой?

— По дороге нельзя. Разве что ночью.

— А где дорога?

— Там! — Зумент неопределенно кивает через плечо. — Город мы наверняка давно оставили позади, — продолжает он уверенней. — Теперь надо жать дальше, и вот тут мы выйдем к железной дороге. Рядом проходит шоссе. А там как хочешь — хоть на поезде, хоть на машине. Уломаем какого-нибудь шофера. Лучше, конечно, поездом. Через пару дней были бы у турецкой границы.

— Но ведь за городом есть река. Где ты видел эту реку? Вокруг города должны быть поля и хутора, а мы все в лесу тыркаемся, — спокойно говорит Струга, глядя исподлобья на Зумента. — Я когда-то тут шлялся.

— Река должна быть рядом, — Зумент снова изучает свою «карту».

— Если река, то и город тут же. Значит, мы отошли не на пятьдесят, а дай бог километров на пять, от силы — на семь. А картой своей ты лучше подотрись. — Он отворачивается и сплевывает мимо носа Бамбана на еловый корень.

— Пожрать бы, в брюхе урчит.

Каждый вытаскивает из-за пазухи свой сверток и разворачивает намокший хлеб, консервы, колбасу.

— Холодина, — ежится Цукер. Его посиневшие губы дрожат. — Костер надо развести.

— А если дым заметят? — возражает Зумент.

— Совсем маленький костеришко. Не заметят!

Сухим оказывается всего лишь один коробок спичек.

Ребята наломали сухих еловых веточек, и вскоре во мху начинает дымить чахлый огонек. Усевшись вокруг, беглецы держат над ним окоченевшие руки, но тепла мало.

Струга достает пачку сигарет и, чиркнув спичкой, прикуривает.

— Спички беречь надо, мог бы от уголька прикурить, — зло говорит Зумент.

— Ты меня не учи! — огрызается Струга. — Думай лучше, в какую сторону идти!

Бамбан с Дукером жадными глазами впились в сигарету Струги. Им тоже охота закурить, да нечего. Зумент находит у себя смятую сигарету и закуривает, выдернув из костра тлеющий сучок.

— Надо бы у кого-нибудь узнать, где мы есть, — рассуждает вслух Бамбан.

— Конечно! Чтобы мусорам свистнули, — с презрением смотрит на Бамбана Зумент.

Под раскидистыми ветвями ели немного посуше, но и здесь то и дело падают на макушку или за шиворот холодные капли. Как видно, дождь зарядил надолго.

Ребята сидят на корточках, не глядя друг на друга.

— Надо двигаться, — говорит наконец Зумент.