Ильяс Есенберлин - Мангыстауский фронт

— Граждане, я не ученый и, может быть, поэтому никак не пойму: зачем и кому нужна эта бессмысленная трата огромных государственных средств?

Следующим говорил с багровым от запоя носом завскладом.

— За все четыре года моей работы в экспедиции не было ни единого случая, чтобы нам не выдали вовремя зарплату. Государство четко финансировало нас. Но, оказывается, мы-то сами государству за все это время не принесли никакой пользы. И мне стыдно за те деньги, которые я брал у государства ни за что ни про что. Стыдно так, что готов провалиться на этом вот самом месте!

Да, этих понять можно. У них свое на уме: показать себя честными. Они как бы хотели людям внушить: «Я хороший. И если закроете экспедицию, то не увольняйте, а возьмите на равноценную работу».

Почувствовав настрой, идущий от начальства, один прораб строительного отдела почти кричал:

— Вместо того, чтобы транжирить такие деньги впустую, лучше бы отпустили их на строительство! Мы два года подряд перевыполняем план!

— Средства надо отпускать перспективным экспедициям! А тут роешь, роешь — и все без толку. Тратим денежки государства, как воду льем в песок!

— Это же настоящее вредительство — бросать на ветер такие бешеные деньги!

Предложение было единым — закрыть экспедицию. Бывает, в сезонные экспедиции волей-неволей подбираются люди, уволенные с другой работы, солидарные друг с другом в одном — «зашибить деньгу». Даниель это знал. Видел он и то, что эта шумиха устроена «под занавес» с помощью все тех же любителей длинного рубля. Но его, однако, охватили неподдельный испуг и отчаяние. Он понял, что экспедицию закроют. «Что же будет с отцом?!»

— На этом заседание совета считаю закрытым. Или… вы что, собираетесь говорить? — спросил Ергазы решительно направляющегося к трибуне Кунтуара.

— Конечно, — ответил тот.

Даниель видел, как отец неторопливо поднялся на трибуну, снял очки, протер их белоснежным платком, снова надел:

— Древние жители черноморского побережья — эллины имели развитую культуру. Они больше других народов оказывали влияние на искусство соседей — скифских кочевников. Сегодня мы с уверенностью можем утверждать, что большинство памятников культуры скифов — это подражание искусству эллинов. И если мы интересуемся самобытной культурой кочевых народов, то надо обратить свой взор дальше, на восток, — говорил, по своему обыкновению неторопливо и спокойно, Кунтуар. — Скифы же — всего лишь западное ответвление многочисленных племен, кочевавших в древности по нашим степям. Восточнее скифов, дальше по территории современного Казахстана и Средней Азии, кочевали саки и массагеты. В южной части Сибири проживали племена, родственные сакам, имеющие подобную им культуру.

— Э-э, все это давно известно, — буркнул, нахмурив брови, Ергазы.

— Интересно же, дайте послушать! — раздался вдруг мощный голос с заднего ряда.

— В многочисленных захоронениях сакской знати найдено большое количество бус, колье, колец, браслетов, искусно отлитых из золота и серебра, других украшений. Кроме того, на рукоятках ножей, кинжалов и мечей, на казанах и разной домашней утвари удивительно сохранились изображения животных — коней, маралов, тигров. Выполнены они искусно и реалистично: четко выписаны глаза, уши, копыта, гривы, хвосты. Кажется, что животные вот-вот оживут под лучами дневного света и устремятся в родные степи! К величайшим открытиям XX века относятся памятники Пазырыкских курганов и Башадыр на Алтае. Там, как известно, в слоях вечной мерзлоты остались в своей первозданности захоронения V—IV веков до нашей эры. В них, кроме золотых и серебряных сокровищ, были обнаружены многочисленные предметы домашнего обихода. Сделаны они из отлично сохранившихся материалов: кожи, кошмы, дерева. Самобытность, высокое художественное мастерство, техника изготовления не уступают находкам в захоронениях вождей южных скифов. На рисунках — та же борьба двух тигров, охота на диких зверей или диких куланов, то же приручение диких животных. Многое напоминает и искусство Ближнего Востока, Ирана. Но… Одно здесь непонятно. Как же это народы, кочевавшие в далекой древности по земле нашей, породили искусство, отражающее идеологию этого самого Ирана и Ближнего Востока, с которыми они не только соперничали, но и враждовали?

При раскопках на территории Кайракты не обнаружено ни золотых, ни серебряных сокровищ. Видимо, захоронения были разграблены в те же самые древние времена. Однако найдено много домашней утвари — посуды, очагов, обломков инструментов из железа и олова. Основная задача археологов состоит вовсе не в том, чтобы откопать золотые и серебряные вещи, а ответить на вопросы, возникающие при их исследовании. И вот все найденные нами в Кайракты дешевые предметы оказались дороже любых сокровищ.

Правда, результаты исследования находок мы пока еще не опубликовали. Характеристику, анализы, собственные мысли и выводы мы в течение многих лет заносили в отдельные тетради. Жаль, но… подшитые все вместе, они… затерялись.

— Есть слухи, у вас их украли?

— Не могу с уверенностью утверждать это, — отвечал Кунтуар. — Потому что кража чужого труда — это кража чужой жизни, чужого интеллекта. Но разве возможно сделать чужой ум — собственным? И если кто-то сделал это, то непременно со злым намерением подорвать мои силы. Что еще можно сказать? Потерялись записи, но со хранилось основное — вещи. И если не будет обнаружена рукопись — не беда, напишу все заново. На это, слава богу, пока сил моих хватит.

— Ладно, — словно его уговорили, Ергазы перебил Кунтуара. — Давайте, товарищи, будем снисходительны, — обратился он к присутствующим, — и запишем в протокол, что работы экспедиции первых лет оправдали себя. Насколько я понял из ваших сегодня слов и из прежних отчетов, — Ергазы снова повернул голову в сторону Кунтуара, — исследования эпохи саков на территории Кайракты вами завершены. Так чем же, позвольте спросить, можно объяснить ваше распоряжение углубить шурфы и колодцы, продлить работы? Вы, надеюсь, отдаете отчет, что продлить работы — значит приостановить и затопление этих мест?

— Я отвечу на ваш вопрос, — произнес Кунтуар. — Вспомните, что до саков засвидетельствовано существование таких развитых культур, как Карасукская — на побережье Енисея, на склонах Саяно-Алтайского хребта, Кузылкабинская — на территории Крыма… И правильно ли утверждать, что развитие культуры здесь, на земле казахов, началось лишь со времен саков, а не раньше? По моим предположениям, очаг этой досакской культуры находился на берегу Жаксарта. Там и работает сейчас Кайрактинская экспедиция. Как видите, ничего непонятного нет в том, почему необходимо углубить и продолжить земляные работы именно на северной окраине Кайракты.