Шамиль Хазиахметов - Мир вашему дому

«Начну-ка я описывать бригаду с Батыра», — решил Глеб и записал в тетрадку: «Батыр Валишин. Хороший мужик, хоть и подковыристый. Самый грамотный человек в бригаде». Больше Глеб не знал, что написать о старом товарище. Может, сказать, как в прошлый год прорвало центральный водовод и город остался без воды? Как они бригадой работали всю ночь и уже на рассвете они с Батыром, лежа в воде, заварили нижний участок стыка? Утром люди встали и начали умываться, даже не зная, что ночью в их квартирах не было воды. Но ведь бригаде за эту ночь отвалили большую премию. Нет, неудобно. Скажут работяги из других бригад: за такие деньги можно было сутки в воде пролежать, а лежали они с Батыром всего часа два.

Глеб вышел в зал и поглядел, как по телевизору бойко выступает на башкирском какой-то старик.

«Ишь, как чешет, бабай-то, — остро позавидовал Глеб и вдруг решил: — Пойду-ка к Батыру. Всегда вдвоем расхлебывались, может, и тут поможет…»

Он спустился на первый этаж, где жил Батыр, и, сжимая в левой руке тетрадку с ручкой, позвонил.

Открыл сам Батыр. Он был в старых джинсах, которые донашивал после сына, и в расстегнутой на голом теле рубахе.

— Заходи! — обрадовался Батыр. — Один сижу, тоска…

Глеб сел за стол, положил перед собой тетрадку и с надеждой поглядел на товарища.

— Готовишься? — спросил тот и наклонился ближе: — Может, того… У меня в холодильнике кое-что стоит…

— Не-е… — поспешно возразил Глеб. — В другой раз. Твои-то где?

— К тестю ушли, — лицо Батыра сделалось злым. — Вот с женой из-за него поругался. Не хочу я туда ходить. У тестя один разговор на языке: как наряд закрывают да на руки сколько перепадает. Ответишь ему как путному, а он помолчит, будто пожалеет тебя. Потом начнет ставить в пример Мурзагула, другого зятя. Тот сварщиком в каких-то мастерских работает. Там же печки для дачников мастерит. Ворюга, я говорю, твой Мурзагул. Тесть сердится: Мурзагул, мол, шабашничает после работы, в нерабочее время. А материал чей, спрашиваю, листовое железо? Электроэнергию чью изводит?

Батыр, растравляя старую рану, вскочил на ноги.

— Попрекает меня тесть, худой, мол, зять, жить не умеет. Этот Мурзагул катает на своей машине старика к его родственникам в деревню — конечно, он хороший. А я на трамвае езжу. И воровать все равно не буду — хоть на тарелке передо мной выложи.

— Рабочему человеку не пристало воровать, — рассудительно ответил Глеб, думая сейчас больше о своем завтрашнем выступлении, нежели о переживаниях Батыра. — Ты бы подсобил мне, а?

Батыр, трудно успокаиваясь, выдернул тетрадку из рук Глеба и прочел написанное.

— Про аварию пишешь, ну и что? — спросил он.

— Думаю, удобно ли, — сказал Глеб, сутулясь. — Премию-то какую получили, помнишь?

— Получили, ну и что? — снова спросил Батыр. — А когда нас с тобой с постели поднимали, мы с тобой думали о премии?

— Конечно, нет.

— Могли и не дать, — сказал Батыр. — А дали б потом отгулы — и конец разговорам. Но зачем ты про аварию речь завел? Больше не о чем говорить?

— Да так, к слову пришлось, — смутился Глеб. — Я ведь не шибко грамотный в этих делах. Вот ты часто на собраниях говоришь — тебе и надо было бы выступить завтра.

— Говорить нынче все умеют… — вздохнул Батыр. — Зато ты в работе первый.

Батыр посидел, глядя в тусклый за окном осенний мир. Глеб с надеждой ждал.

— Давай вот так сделаем, — решил наконец Батыр. — Я тебе интервью устрою: буду выспрашивать, а ты отвечай мне не как корреспонденту, а как старому товарищу. Потом поаккуратней опишем разговор в тетрадке. Договорились?

— Договорились, — обрадовался Глеб, предположив, что в разговоре с Батыром он за словом в карман не полезет.

— Итак, чья самая сильная бригада в тресте?

— Это смотря с какой стороны судить…

— Не виляй, — одернул Батыр. — Отвечай прямо.

— Моя.

— Вот так. А почему?

— Как это почему?

— Почему твоя бригада сильнее других?

— Потому что в ней работают специалисты своего дела.

— Вот именно, — подхватил Батыр. — Потому, что в моей бригаде работают такие опытные рабочие, как Батыр Валишин, по-настоящему влюбленные в свою работу.

Глеб изумился:

— Так и сказать?

— Шучу, конечно, — посмеялся Батыр. — Скажи, что влюблены в работу Мишка Тулупов и Ренат Файзуллин. Хорошие ребята. Теперь слушай дальше. Почему твоя бригада вырабатывает больше всех плану?

— Люди…

— Про них ты уже сказал.

— Не знаю, Батыр. Хоть убей…

— Да нечем тебя убивать. Инструмент на работе оставил, — сказал в сердцах Батыр. — А ты вспомни, когда еще бригаду принимал, что говорил молодым: давайте-ка, ребятки, друг у дружки специальностям учиться, чтоб если кто заболеет или в отпуск уйдет, сразу заменить его.

— Овладевать смежными профессиями, — подсказал Глеб.

— Это уж потом так назвали, в тресте. Теперь, ты зимой такой порядок установил: кто-то из бригады по графику приходит на час раньше и к девяти прогревает сварочные агрегаты. Ты подсчитай, какая экономия времени у бригады!

— Ты же завел такой порядок — я только поддержал его, — возмутился Глеб.

— Отдаю тебе напрокат, — великодушно предложил Батыр. — Ты ведь выступаешь, а не я. Еще скажи о знаке качества бригады. Если монтирует водопровод бригада Глеба Маврушина, с нас проверки не требуют. Сразу заполняем трубу водой и сдаем водопровод в эксплуатацию.

— Нет у нас такого знака, — поправил Глеб. — Это просто заказчики доверяют нашей бригаде.

— Ты предложи, чтобы ввели такие знаки для монтажников…

— Еще что?

— Ага, вспомнил, — сказал Батыр, оживляясь. — Скажи, есть, мол, в тресте один мужик, зарплатой заведует. Приезжал в бригаду, когда мы ударно сделали водопровод от артезианских скважин и заработали по четыреста рублей. Помнишь, как он копался в нарядах, вынюхивал, а когда понял, что туфты тут никакой нет, стал уговаривать тебя, чтобы часть зарплаты на другой месяц перенести. А то, мол, накличем беду — комиссия из главка приедет.

— Я не поддался, — веско сказал Глеб.

— Правильно. Но у ребят настроение испортилось — три дня с холодком работали. Лешка говорил: хоть вкалывай, хоть не вкалывай — все равно больше восьми рублей на день не закроют.

— Ты к чему про этот случай?

— Скажи прямо, что таких хреновых мужиков, как этот из треста, поганой метлой гнать надо, чтоб не загораживали дорогу к коммунизму.

Глеб откинулся на спинку стула.

— Ну ты даешь! — покачал он головой. — Какой же это коммунизм, когда ты про заработки речь ведешь?

— Пусть эти мужики нам ребят не расхолаживают. Когда каждый из нас за троих начнет работать — коммунизм без бинокля будет видать. Заработок такому делу не помеха, а большая подмога.

— Сказать-то скажу… — Глеб задумчиво потрогал большим пальцем ушную раковину. — Только как бы про этого мужика повежливей? Хреновый, говоришь… Так, наверно, и не говорят культурные люди.