Шамиль Хазиахметов - Мир вашему дому

— Что делаем? — еще больше насторожился Ковтун. Глаза его широко раскрылись — годами копившуюся усталость начальника колонны как рукой сняло.

— Раскидываетесь людьми и материалами, — Федаин попытался улыбкой сиять настороженность Ковтуна. — Выполняете вы в год на два миллиона рублей строительно-монтажных работ, а я насчитал у вас неоконченных объектов аж на четыре миллиона. Если вы свою колонну кинете только на окончание разных там хвостов и недоделок, то вам потребуется целых два года!

Ковтун внимательно слушал, но не торопился отвечать.

— Отвечайте откровенно, — мягко попросил Федаин. — Пусть наш разговор будет неслужебным.

— Зачем же? — усмехнулся Ковтун. — Я вам отвечу по службе. Ответ мой простой: это не мой вопрос. Пусть там думают, — Ковтун показал пальцем в потолок.

«Рядовой инженер заявляет, что дело, которым он занимается — не его вопрос, — вспомнил Федаин соседа по койке. — Теперь о том же самом говорит руководитель крупного хозяйства. — Федаин огорчился. — Но зачем Ковтун неоткровенен со мной? Или он, замученный текучкой, не в состоянии осмыслить по крупному счету свои хозяйственные дела?»

Ковтун с еле заметной усмешкой оглядел ревизора.

— Думаете, легко в короткий срок возводить объекты, когда каждый гвоздь надо везти из города, да еще по нашим аховым дорогам.

— Но школы вы строите очень быстро, — оживился Федаин. — В мае-июне закладываете фундамент, а первого сентября встречаете детей в дверях.

— Попробуй не встреть, — угрюмо ответил Ковтун. — Мне завтра же по шее дадут. Со школами шутить нельзя.

— Понял, — усмехнулся Федаин. — Вам нужен человек сверху, который бы почаще толкал вас в шею.

— Не одного меня, — быстро поправил Ковтун. — Еще и тех людей, которые планы спускают. — Он опять ткнул пальцем в потолок. — Они мне планировали в этом году блоки, панели поставлять, а под завод этот еще только котлован копают. Я грузоподъемные механизмы вторую пятилетку жду, но начни разбираться — заводы эти, что выпускают механизмы, на проектную мощность не могут выйти. Моя в том вина?

— Ишь, увел как! — изумился Федаин. — Еще пять минут поговорим, и до Госплана доберешься.

— Надо будет — доберусь, — сказал Ковтун, глядя в стол. — Но пока все это — не мой вопрос.

К вечеру Федаин снова зашел к начальнику и молча положил ему на стол отпечатанный акт.

— Вот и закончилась ваша командировка, — подытожил Ковтун, подвигая к себе листы.

Лицо его разгладилось: Федаин понял, в каком напряжении держала ревизия весь аппарат ПМК.

— Другой бы спросил, но я не стану, — заученно пошутил Ковтун, прочитав акт. — По-моему, справедливо написано, хотя в душе я не со всем согласен.

Он старательно подписал все шесть экземпляров акта и, будто сняв с себя напряжение, широко улыбнулся Федаину.

— Зашли бы ко мне домой, Федаин Авзалович, — пригласил он. — Целый месяц вы у меня в гостях, а ни разу не побывали в моем доме. Непорядок. Познакомлю с моей женой Леной, у нее отец из белорецких рабочих, еще юнцом уходил через эти края с Блюхером. Много повидал за свою жизнь человек. Младшую в семье Ленку он любил, часто рассказывал ей про свою молодость. Ну а у нее память — будь здоров! — расписывает приключения отца в стихах и красках. И сын мой на побывку приехал, офицер, в военной академии учится.

— Спасибо, Дмитрий Сергеевич. Не могу.

— Да отчего не можешь? Акт подписан — чего тебе бояться?

— Не боюсь я никого, — поморщился Федаин. — Просто не люблю командировочные застолья.

— Не буду я тебя поить, кроме как квасом и чаем.

— В другой раз, Дмитрий Сергеевич.

— Ну как знаешь, железный ты человек… Больше я вам не нужен?

— Спасибо, нет. Билет на автобус я купил на завтра. Вот если б разговор заказать.

— Это пожалуйста. Сейчас я Надюше подскажу. Ковтун попросил секретаршу заказать Уфу и, распрощавшись с Федаином, уехал в райисполком.

Федаин сел возле телефона и стал ждать. Месяц упорной работы отнял много сил. Сейчас он отдыхал, глядя на телефон.

«Что случилось с Лилей? — подумал он. — Нам было легко вдвоем. Зачем ей понадобилось усложнять отношения? Видно, пора нам расстаться, иначе мы изведем друг друга. Сейчас зазвонит телефон, и все кончится».

Резко зазвонил телефон, и Федаин поднял трубку.

— Ателье? — спросил он.

— Да-да, вам кого?

— Пригласите, пожалуйста, Кашапову Лилю.

Там подумали, ответили кому-то по другому телефону, наконец сказали:

— Она вчера уволилась. Что-нибудь передать ей? Лиля обещалась забежать завтра, сняться с профсоюзного учета.

— Завтра я буду в городе. Спасибо.

Федаин повесил трубку. Сердце колотилось так, будто он целый квартал пробежал за автобусом.

«Хорошо бы уехать сегодня, — решил он. — Вдруг успею на вечерний рейс».

— Сегодня? — удивились на автостанции, куда Федаин позвонил с просьбой поменять билет на вечерний рейс. — Ни сегодня, ни завтра, миленький.

— Как вас понимать? — сухо спросил Федаин, с неприязнью вслушиваясь в веселый, разбитной голос женщины.

— Мост унесло, миленький. Теперь мы в окружении, как на острове. Отдыхайте, миленький.

Федаин долго сидел, будучи не в состоянии осмыслить случившееся. Но привычка работать с самыми сложными бумагами и распутывать их загадки заставила его сосредоточиться. «Вот как! — ахнул он. — Простодушный человек Федаин!» Разговор тот был проверкой, и только. Лиля уже ждала ребенка от него. Она испытывала его, заранее обеспечив ему путь для отступления. Он был далек от ее переживаний и даже в тот вечер не захотел ступить в приоткрывшийся, незнакомый ему мир близкой женщины. «Сбесилась… блажь…» — решил он тогда и этим грубо захлопнул приоткрывшуюся дверь. Как выбраться из этой западни? Если б он знал о коварстве местных рек! Он бы свернул ревизию на неделю раньше, он бы проверял, как его молодой сосед по гостинице.

В дверь заглянула старушка, маленькое личико ее расплылось в улыбке.

— Здравствуйте, Марфуга-эби [3] Эби — бабушка (башк.) . , — приветствовал он ее по-башкирски. — Я скоро уйду.

— Сидите-сидите, — испугалась она и с почтением поглядела на толстую ревизорскую папку Федаина.

— Ты уж, сынок, нашего начальника не обижай, — попросила она и промокнула губы углом платка. — Его весь район уважает. У хороших людей — хорошие дети. Сын его командиром служит в Красной Армии, дочь в соседнем районе врачом работает. Золотой человек Дмитрий Сергеевич!

«Еще бы! — машинально подумал Федаин, вспомнив о шифере. — Вот как бы тебя выпроводить, разговорчивую».

— Крышу-то, эби, покрыла? — спросил он участливо.

— Покрыла, сынок, покрыла, — закивала старушка и боком полезла в дверь. — Хорошая теперь у меня крыша.