Александр Скрыпник - Белый конь на белом снегу

Из отчета боевой диверсионной группы.

«В декабре 1942 года по договоренности с партизанским командованием был организован налет партизан на фашистский гарнизон на станции Лугины. Гарнизон был разгромлен без единой потери у партизан».

Но это было еще до боя в Лисовцах. Это они, комсомольцы, — все одиннадцать, что с ним сейчас пробираются Пинскими болотами, только еще начинали.

Да, было времечко. Это что ж за дни? Тогда они только проработали доклад тов. Сталина от 3 июля 1941 года. «Разъяснили результаты прошлых войн в России. Наполеона в 1812 году, шведов, татар. Беседы велись групповые и одиночные, в лесу, на разных работах, в домах (тт. Орлюк, Бондарчуки, Стащук)».

...Двоих раненых оставили на хуторе.Андрюшу Орлюка похоронили в Лисовцах. Шли десятый день. Валился с ног измученный ранами Бондарчук. Падал, ничего не видел, но не сдавался старший, брат его. (Позже его вывезут на Большую землю и восстановят зрение).

А они шли. Они еще не знали, что фашисты всех их родных держали в селе заложниками. Их предал Данила Чумель. Никогда Бондарчук не забудет этого имени. Это по его навету взяли всех родных. Отцу Бондарчука отрезали уши. Потом расстреляли родителей всех, кто был сейчас рядом с ним в Пинских болотах, когда они прорывались, выходя из окружения.

С самого начала в районе было создано подполье. Но случилось так, что с приходом фашистов оно провалилось. Было арестовано все руководство. Иван Бондарчук, секретарь комсомольской организации колхоза, зная об этом, все думал: как быть?

До войны Иван был счетоводом в колхозе. А Петька Ефремов — колхозный бухгалтер. Ну, Петька как Петька. Война началась, он молчит. С подпольным комитетом такая трагедия — он тоже молчит. Иван ему тоже о себе ни слова, только с комсомольцами:

— Ребята, надо что-то делать.

Ефремов первым на него вышел. Сказал:

— Надо, Ваня, с партизанами связь искать.

Постепенно они вышли на Ивана Григорьевича Сторожука, коммуниста, собравшего после разгрома подполья всех, кто мог держаться. И он их привел в отряд.

Из отчёта боевой диверсионной группы.

«Были распространены (расклеены) листовки в помещении немецкой райуправы, среди полицаев и населения. Организовали группу девочек на выполнение этого задания...»

Солнце светит напропалую. Черт бы его взял, жизнь-то какая. А у него болят раны, а брат его слепой, а ребята все — и Митро Давидюк, самый опытный минер, и Тофиля Чумель (она после войны выйдет замуж за товарища по отряду), и Иван Микитюк — все они сидят и ждут ночи.

Еще одна девушка из группы Мария Чумель вдвоем со Степаном Белощицким отправлены дозором вперед: где-то здесь их в условленном месте должны ждать свои.

Их накрыли на хуторе Шибане. Они только что задействовались с группой Ярошевца. Противник занял выгодную позицию. Наши бились до последнего.

Из отчета боевой группы.

«Разделившись на две группы, мы шли вперед и вскоре очутились в окружении врага. Был убит командир Ярошевец, а пулемет выведен из строя. Мы начали прорываться напролом, в результате чего двоих ранило. Комсомолец Р. Макуха, прикрывая нас, уничтожил 12 немцев, тяжело раненный, отстреливался до последнего патрона и, чтобы не попасть в руки врагу, подпустил к себе фрицев, взорвался гранатой и уничтожил еще двоих немцев».

Они шли долго. С 23 июня по 26 июля 1943 года. Голодные, босые и бесстрашные. Уже после войны Ивану долго еще будут сниться по ночам те бои и лишения. И сегодня он до мельчайших подробностей помнит все: те дни и тех ребят — Андрея Орлюка, Ромку Макуху и всех своих одиннадцать комсомольцев из деревни Макаковка, в которой он был комсомольским секретарем, и где они все это начинали...

Из отчета боевой диверсионной группы:

«Итак, ведя слепого Н. Бондарчука и еще двух раненых сквозь заградительные отряды немцев, с боями, пухлые от голода, прошли мы 230 километров и прибыли 26 июля 1943 года к месту выполнения задания на дорогу Киев — Ковель. И тут только узнали о том, что немцы расстреляли семьи всех наших партизан в количестве 28 человек. Так окончилась летняя кампания...

Начиналась новая. Был 1943-й год. Надо было биться.

И они бились.

Но это уже другая история.

В одну из наших встреч на Винничине мы как-то остановились с ним в лесочке, на поляне. Из земли торчали гигантские бетонные глыбы, развороченные взрывом. А теперь на месте, где был концлагерь, — памятник тем, кто умер от пыток, но остался непокоренным.

Бондарчук положил на братскую могилу сорванные в поле цветы. В это время рядом остановился автобус с эмблемой «Спутник». Выплеснулась из автобуса разноликая, разноязычная группа туристов. Подходили ближе к памятнику — стихали. Переговаривались негромко. К Бондарчуку подошел паренек, поздоровался, что-то стал пояснять. Бондарчук кивал головой, потеплевшими глазами оглядывал приехавших. Когда паренек отошел, он сказал:

— Молодежь к нам в гости приехала из Болгарии, из Польши. Это ж здорово, что дети наши так дружат.

И опять стоял долго, опустив голову, задумавшись...

Эту историю, составленную из писем, написанных по-русски и по-чешски, я узнал случайно. Как-то на рабочем столе секретаря обкома партии Ивана Афанасьевича Бондарчука я увидел фотографию. Два парня в ушанках, в ватниках, с автоматами поперек груди стояли, обнявшись, глядя прямо в объектив. В одном я узнал молодого Бондарчука. Кто был другой? И почему именно эта фотография на столе у секретаря?

Так кто ж это рядом с ним на давней фронтовой фотографии?

— Друг это мой старинный, — сказал Бондарчук. Долго молчал и печально добавил: — Потерял я его в войну. Потом нашел.

...Приехавшую делегацию чехословацких друзей Бондарчук возил по хозяйствам, показывал, рассказывал. Один из гостей, журналист по профессии, спросил:

— Я вижу, вы по-чешски немного разумеете. Что, освобождали Чехословакию?

— Нет, в Чехословакий я не был, — ответил Бондарчук. — Но зато в войну встретил я настоящего друга. Из ваших. Его звали Михаил Кмит. Война нас раскидала. Может, жив, может, погиб. Не знаю. Но память о нем осталась.

— Так вы напишите об этом в нашу газету, — посоветовал журналист.

Бондарчук написал. Вот это письмо, напечатанное в свое время в одной из чехословацких газет:

«Всем, кто знает моего друга Михаила Кмита.

Больше года мы воевали вместе с Михаилом в Житомирской партизанской дивизии им. Щорса. Мы были в первом истребительном батальоне. Спали в одной землянке, ели кашу из одного котелка. Хотелось бы узнать, как он живет и работает, как живут другие его товарищи, воевавшие рядом с нами. С тех пор прошло много лет, но на всю жизнь остались воспоминания о дружеских чувствах, которые возникли между нами в совместной борьбе за общее дело.