Александр Скрыпник - Белый конь на белом снегу

1975 г.

С давних-предавних пор запомнилось, как в урожайный год на селе говорили: «Теперь мы с хлебом». И в эти слова вкладывалось понятие о достатке в семье, в хозяйстве. К этому готовились с лета. Тщательно обмазывали глиной закрома, заделывали щели, особой метелкой из гусиного крыла мать смахивала по уголкам самые малые соринки. И потом всю зиму доглядывали, чтоб там было в меру тепло и сухо. Хлеб берегли, как самое дорогое.

Не забыть длинные склады, доверху засыпанные хлебом. Засунешь руку в ворох, закроешь глаза и, перебирая пальцами зерно, всем существом испытываешь ни с чем не сравнимое ощущение, что держишь в руках что-то драгоценное...

Утром самым что ни на есть ранним Сильверстов в продрогшей тишине пешком идет из дома на работу и предвкушает все это — запах зерна, грохот агрегатов, вкус хлеба, голоса людей... Только ничего такого на току уже нет. Все отшумело вместе с жатвой на полях и осталось позади. Злой ветер продувает опустевшие площадки, вырывает из кармана пустой рукав. Сильверстов, стоя на пятачке посреди тока, вдруг вспоминает о том, что он пришел сюда ровно двадцать лет назад в осенний день, после того, как убрали хлеб. Весь ток размещался вот на этом самом пятачке. Тогдашний заведующий током Черемисин, такой же, как он, инвалид на протезе, горько пошутил:

— По нынешним урожаям даже мы с тобой, Федор Захарыч, в три руки да в три ноги разом справимся.

И правда, справлялись. Неласковая тарханкутская степь, насквозь продуваемая ветрами, родила скупо. Пустые были места. Метелили черные бури. Иной весной как задует — все прахом сносит вместе с землей, заново приходится пересевать. А запас семян у кого? У него, Сильверстова, на току, в зернохранилищах. «Золотой запас», — всегда думалось ему. Потому с тех давних пор привык трястись над каждой горстью зерна. Сегодня ток вон как разросся вширь. Добротные хранилища для семян, одних только погрузчиков пять штук. Три зерномета.

Коротки стылые зимние дни в тарханкутской степи. Сухие жесткие ветры гуляют на опустевшем току. Иной раз жена Наталья Васильевна в шутку скажет дома:

— И что там тебя держит, на току? Зерно, оно себе лежит и пусть лежит.

А оно-то и держит возле себя Федора Захаровича. Метель стучит в окна, а тут в просторном хранилище тепло, сухо, светло от зерна. Всякий раз найдет себе занятие Сильверстов. И тепло, и покойно ему возле хлеба. Спросил как-то — не наскучило ли? Все-таки двадцать лет изо дня в день не в городе, не на ферме, не в мастерских — на пустынном току, где кроме сторожа ни одной живой души. Пожал плечами:

— Так хлеб же...

А жизнь между тем не проходит мимо. Года три-четыре назад, когда загорелись в совхозе созданием животноводческих комплексов, — приобрели мощный агрегат для переработки зерноотходов на корма в гранулах. Пока суд да дело — агрегат стоит. Сильверстов в дирекцию:

— Давайте на току смонтируем.

— Это же для комплекса. Все надо по науке.

— Но отходы-то у меня на току пропадают.

— Нарушим цикл.

Сильверстов по простоте своей не знал, что такое цикл, но был уверен в одном: негоже, чтоб такая полезная машина простаивала. Ходил в партком, к директору. Агрегат установили на току, все идет в дело: отходы, зеленка, кукурузные кочерыжки...

В общем-то небогата событиями жизнь заведующего совхозным током, в подчинении которого всего два человека. Тем не менее об одном случае Федор Захарович вспоминает с некоторым смущением. Более того, самокритично утверждает он, если бы стоял до конца на своих позициях, то нанес бы совхозному производству, и родному току немалый вред.

Летом на току затеяли рыть силосную траншею. Сильверстов этому обрадовался. Кукуруза ожидалась добрая, на корм пойдет. Но тут приехал директор совхоза Амельянский. Слух прошел — не будет силосной ямы. Будет сушилка для зерна кукурузы. Сильверстова это задело. Могли бы в курс дела ввести, не последняя же он фигура на току. А потом — как же без силоса? Новая сушилка — это еще бабушка надвое сказала.

Директор совхоза тут человек новый, выслушал Федора Захаровича. За то, что в курс дела не ввел — извинился, а сушилка, говорит, будет. Сами придумали, своей конструкции, надежная. Ладно. То, что директор извинился и как бы признал его авторитет, Сильверстову понравилось. Но сама сушилка, как заноза — не может он пересилить к ней предубеждения. В силосную траншею поставили деревянный каркас, в него загрузили. ни много ни мало четыреста тонн кукурузных початков, снизу подвели воздух. Сильверстов первым поднял крик:

— Пропадет кукуруза.

Приезжают на ток специалисты, сами изобретатели тут же. Смотрят, изучают — все, мол, идет как надо.

А Сильверстов как-то утром сунул руку в початки — горячо. Сердце у него так и упало: загубили. Кинулся к директору:

— Николай Людвигович, загубили урожай!

— Успокойтесь, все в порядке.

Федор Захарович, не кривя душой, брякнул:

— Это — вредительство!

Директор рассмеялся:

— Вон куда хватил..

— Я отвечаю за совхозный хлеб.

— А я за весь совхоз.

— Пойду в райком, к самому секретарю товарищу Планетову!

Директор посоветовал:

— Подожди до завтра, Захарович, не паникуй.

Сильверстов спал на току в ту ночь. Утром оторвал голову от подушки — гудит сушилка. Подошел, сунул руку — сухо. Тепло и сухо. И четыреста тонн кукурузных початков в целости и сохранности пролежали всю зиму. Прошлой осенью заложили на хранение восемьсот тонн.

Так Федор Захарович, пользующийся вообще-то высоким авторитетом и уважением, чуть было не прослыл консерватором.

Совсем рассвело. Стал виден с бугра, где расположен ток, весь совхозный поселок. Буйная зелень пожелтела, облетели листья, и обнажились улицы. Подошел Владимир Чернышев, машинист с агрегата по приготовлению гранул. До начала смены оставалось с полчаса. Сильверстов попросил его:

— Пойдем, поможешь семена на дальнем складе посмотреть.

— Недавно же засыпали?

— Так семена же...

Осенью урожай ждали большой. Создали ударный отряд под начальством опытнейшего механизатора Дьяченко Василия Ивановича. Вместе с секретарем парткома совхоза Лесковым они перед уборкой приехали на ток поглядеть, что и как. К тому времени у Сильверстова уже был «штат»: заместитель Александра Ивановна Дейнека, двое весовщиков, два слесаря по ремонту — Николай Зуб да Михаил Бурдуленко. На зерноочистительных агрегатах Татьяна Раздобуткина с мужем. Сильверстов всех их представил. Обсудили готовность. Все вроде бы в порядке. Федор Захарович поставил вопрос: