Евгений Гущин - Дом под черемухой

— Что начинается?

— Ну как что? Думы разные. Видения. Глаза закрою, а все равно вижу. Сразу и дядю Гошу вижу, и как мы с тобой доски с завода вывозили — тоже вижу. Веришь, каждую ночь вижу… — Семен вымученно усмехнулся. — Я уж столько этих досок навывозил, что не только дом — деревню можно построить… Прямо хоть спать не ложись. Целый день работаю, как проклятый, и вечер стараюсь прихватить, чтоб устать посильнее да чтобы заснуть сразу. Всяко уж пробовал… — Он посмотрел на соседа: не смеется ли? Тот не смеялся, наоборот, был задумчив.

— А одетым спать ты не пробовал?

— Одетым жена в постель не пустит, — опять через силу улыбнулся Семен.

— Да-а, тяжелый случай, — деревянным голосом сказал Анатолий. — Выходит, большого я дурака свалял. Знал бы, что ты такой кисель, сроду бы не связался с тобой. — Он насмешливо хмыкнул. — Душа у него болит… А ты как хотел? Дом отгрохать и чистеньким остаться? Так, что ли? Нет, дорогуша, так не бывает. За все надо платить. Даром ничего не дается.

— Так я не говорю, что мне даром надо, — возразил Семен. — Да только шибко дорого выходит.

— А дешевле не выйдет, — жестко сказал Анатолий. — Это ведь дом. Понимаешь ты? До-ом… — протянул он длинно, чтобы сосед прислушался к звучанию слова и получше осознал, что за ним скрывается. — Я тоже ведь так строил. То досок привезу втихаря, то шиферу, то еще чего-нибудь. У меня душа болела, как ты думаешь? Болела?

— Не знаю…

— Не знает он… У меня ведь тоже душа не железная. Думаешь, не боялся? Боялся… Попадаться никому неохота.

— Да я не про то, — перебил Семен. — Страх проходит. Привез доски, никто не видел — и все. Бояться больше нечего… Совестно — вот беда. Сколько уж времени прошло, а это не проходит. Я за это время, если хочешь знать, душой убыл.

— Душой, говоришь, убыл? — переспросил Анатолий. — Ну так что?.. Верю. Сам через это прошел. Совесть, она у всех есть. Да только одной-то совестью сыт не будешь. Тебе вот стыдно было доски везти, а ты их вез. Вот дом построил. Душа у тебя болит, а дом — вот он. — Анатолий простер руку. — Дом стоит. А душой ты маленько убыл. Все правильно. И из-за дяди Гоши маленько убыл, и из-за насоса. Понял, как получается? А иначе не бывает.

— Так можно совсем без души остаться, — вздохнул Семен.

— Можно, — очень легко, даже радостно согласился Анатолий. — Можно. И совесть привыкнет, болеть не будет. Ее ведь и приучить можно.

Семен ошарашенно уставился на него.

— Чего глядишь? — усмехнулся Анатолий. — Ты бы поменьше задумывался, так и спал бы нормально. Не трави ты себя зря. Век-то долгий, то ли еще будет…

— Как это поменьше думать? Голова сама думает, ее не остановишь. Я бы, может, и хотел не думать, да не получается. — Семен пальцем вдавил в землю окурок, достал новую сигарету, прикурив, судорожно затянулся. — Ну ладно, не буду я думать. Ты не будешь… А может, самое время нам с тобой подумать, как дальше? Может, душу-то для чего другого поберечь?

— Для чего другого? — с интересом спросил Анатолий.

— Ну как для чего? Неужто вот, скажем, я только для того и родился, чтобы тряпок накупить, дачу построить, ну там… машину к старости? Не для этого же, ясное дело! И ты ведь тоже не для этого, и другие все. А что получается? Вон в универмаге выбросили ковры к празднику, так что там было! Люди в войну за хлебом так не давились! Прямо друг на друга лезли! Не пойму я этого.

— Деньги есть, вот и лезут, — рассудительно сказал Анатолий. — От бумажек толку мало. На них надо что-то купить. Все сытые, накормленные. Теперь не о еде речь. Красивые вещи народу подавай. Да и что плохого, что люди хорошо жить стали? Наоборот, радоваться надо. Натерпелись в войну, вот и хотят пожить. Это хорошо, твоя Ираида в торге работает, все, что надо, достанет. А другим как? Вот и лезут.

— Не знаю, не знаю… Я к этому равнодушный, к этим коврам, гарнитурам… Ходи по комнате и бойся полировку оцарапать, сдувай пылинки… Честно сказать, мне лучше бы что попроще. Чтоб и сесть не бояться. Вот как здесь, на траве.

— Не скажи, — возразил Анатолий. — Надо культурно жить. Народ — он понимает все. Иначе бы не хватали вещи. Ты просто недопонимаешь. Даже в газетах пишут, что растет материальное благосостояние, что у народа полно машин, холодильников, телевизоров. За это, наоборот, хвалят. Ну ладно… Не будешь ты вещи покупать — куда деньги девать станешь? Солить, что ли? Да и зачем вкалывать стараться, если тебе ничего не надо?

— Нет, Анатолий, ты меня не сбивай, — стоял на своем Семен. — Я о другом говорю. Вот, допустим, ты уже всего накопил. Допустим, — Семен провел ребром ладони по воздуху сверху вниз, как будто отрубая что-то. — И машина у тебя, и дача, и разные гарнитуры, тряпок невпроворот — все, в общем…

— Ладно, допустим. — согласился Анатолий.

— А дальше?

— Что «дальше»? — Анатолий недоумевал.

— Вообще. Что дальше? Душа будет всем этим сытая или еще чего-нибудь запросит? Не вещей, а чего другого.

— Развлечений каких, что ли? Так мы с женой в кино ходим. Телевизор у нас хороший…

— Да при чем тут телевизор?! — воскликнул Семен в сердцах. — Я про серьезное ему, а он — телевизор…

— Серьезное, значит? — Анатолий поглядел куда-то, за вершины сосен, будто там мог быть написан ответ. — Дальше — чтоб на работе нормально было. Тебя вот, к примеру, скоро мастером поставят.

— На работе… — усмехнулся Семен, — На работе у нас и так хорошо. А мастером… Не-ет, в мастера я не пойду. Разве когда постарею, как дядя Гоша, тогда — может быть. А пока — нет. Почему? Я вот отработал смену, и видно, что сделал, мою работу можно руками пощупать. Лежат на тумбочке детали… Теплые еще, горелым маслом и железом пахнут. Я сделал!.. Зачем же я буду свою работу бросать? Другое дело — квалификацию повышать. Разряд-то некуда повышать мне, а квалификацию можно. Это другое дело. А бросать живую работу… — Он помотал головой. — Нет, никто меня не уговорит.

— Ходят слухи, тебя собираются ставить, как передового бригадира.

— Это их дело, — недовольно перебил Семен. — Пусть собираются. Только опять у нас разговор в сторону ушел. Мы ведь о другом говорим.

— Да я что-то не пойму, о чем мы и говорим, — вроде бы искренне недоумевал Анатолий. — Больно мудреный ты. Никак не могу сообразить, чего тебе надо. Может, ты и сам не знаешь?

— Может, Анатолий, все может быть… Ты вот только что сказал, что я передовой бригадир. Так?

— Ну, сказал.

— А какой я передовой?

— Ладно, не прибедняйся, — перебил Анатолий.

— Да я и не прибедняюсь. Никакой я, Анатолий, не передовик. Я простой неграмотный мужик, если уж на то пошло. Как я живу? Работа, дом. Теперь вот — дача… А дальше что? Куда мне еще сунуться, кроме всего этого? Дальше у меня полные потемки. Что-то еще у меня должно быть, а что — не знаю — Семен развел руками. — Скучно мне жить, и все. Ты вот говоришь, у меня все нормально. Может, и нормально, а мне все равно скучно. Недостает мне чего-то…