Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 4

Впервые с подзаголовком «Рассказ» напечатан в журнале «Красная новь», 1925, кн. 4 (май).

В ленинградской «Новой вечерней газете» от 11 апреля 1925 года в разделе «Литература наших дней. Кто и что пишет— о чем надо писать» напечатан ответ А. Толстого: «Я только что закончил рассказ «Голубые города» для журнала «Красная новь»… В автобиографии, написанной в последние годы жизни, писатель дает иное определение жанра этого произведения: «Началом работы по возвращении на родину были две вещи: повесть «Ибикус» и небольшая повесть «Голубые города», написанная после поездки на Украину…» (Краткая автобиография, см. т. 1 наст. изд.).

Это высказывание дает основание предполагать, что для общего фона, на котором развивается сюжет повести «Голубые города» — быта небольшого провинциального города в первые годы нэпа, — автор использовал впечатления своей поездки летом 1924 года, когда он совершил литературное турне по ряду городов Белоруссии и Украины.

Тема «Голубых городов» — драма участника гражданской войны, не сумевшего найти свое место в буднях строительства, пришедшего к трагическому столкновению с мещанством, — разрабатывается А. Толстым и в повести «Гадюка» (см. наст. том).

Рассказ был первым произведением Толстого, в котором изображалась непосредственно советская современность. Недаром он связывал именно с «Голубыми городами» «начало работы по возвращении на родину».

Незначительная стилистическая правка была проведена автором при публикации в IX томе Собрания сочинений, ГИЗ, М.—Л. 1927.

Печатается по тексту сборника А. Толстого «Избранные повести и рассказы», Гос. изд-во «Художественная литература», Л. 1937.

Впервые с подзаголовком «Из хроники Ленинградского губ-суда» напечатан в журнале «Красная новь», 1926, кн, 12 (декабрь).

Без изменения текста под названием «Великосветские бандиты» и без подзаголовка вошел в одноименный сборник рассказов А. Толстого изд-ва «Огонек», М. 1927, и сборник того же названия, изд. «Orient», Рига, 1927.

Под первоначальным названием, с незначительными стилистическими исправлениями рассказ напечатан в сборнике «Древний путь», изд. «Круг», М. 1927.

С дальнейшими несущественными исправлениями рассказ вошел в XI том Собрания сочинений, ГИЗ, М. — Л. 1929, и III том Собрания сочинений Гос. изд-ва «Художественная литература», Л. 1935, по тексту которого и печатается в настоящем Собрании сочинений.

Впервые напечатан в журнале «Новый мир», 1927, кн. 1 (январь).

С незначительной стилистической правкой рассказ вошел в сборник А. Толстого «Древний путь», изд. «Круг», М. 1927.

Исправления того же порядка, но в большем количестве автор провел, включая рассказ в XI том Собрания сочинений, ГИЗ, М.—Л. 1929.

Печатается по тексту III тома Собрания сочинений Гос. изд-ва «Художественная литература», Л. 1935, совпадающему с редакцией 1929 года.

Впервые под названием «На ржавом пароходе» напечатан в ленинградской «Красной газете», веч. вып., 1927, № 73, 19 марта, и № 74, 20 марта. Под названием «Древний путь», с подзаголовком «Рассказ», опубликован в журнале «Новый мир», 1927, № 3 (март).

С небольшими стилистическими исправлениями и авторской датой: «12 января 1927 г.» — вошел в сборник рассказов А. Толстого «Древний путь», изд. «Круг», М. 1927.

Дальнейшие, также небольшие, исправления стилистического характера автор последовательно проводил, включая «Древний путь» в XI том Собрания сочинений, ГИЗ, М. — Л. 1929, и затем в сборник «Повести и рассказы (1910–1943)», «Советский писатель», М. 1944,

Для истории создания «Древнего пути» интересный материал дают воспоминания Н. В. Крандиевской-Толстой. В главе «Карковадо» она рассказывает о поездке их семьи весной 1919 года на пароходе «Карковадо» из Константинополя в Марсель. Приводим отрывки из этих воспоминаний, показывающие, какой жизненный материал использован писателем для создания фона, на котором раскрываются тягостные раздумия умирающего французского офицера Поля Торена. «То, что старуха, — пишет Н. В. Крандиевская-Толстая об одной из пассажирок «Карковадо», — была хозяйкой брошенного в Одессе веселого дома, а племянницы — двумя наиболее ценными экземплярами этого заведения, стало известно на пароходе с первого дня. Это вызвало волнение среди экипажа и в машинном отделении, но пока волнение клокотало под почвой и мало кто из пассажиров его замечал (стр. 8) […]. Ночью мы вошли в Салоники, и до рассвета «Карковадо» грузил французские войска, возвращавшиеся с фронта […]. Утром зуавы в красных фесках лежали на палубе вповалку. Пробираясь на кухню за кипятком, мы с детьми шагали через ноги в грязных обмотках, через ранды и спящие тела. Признав в нас русских, солдаты ободряюще покрикивали нам вслед: «Ленин карашо, ле совьет — карашо!»

Один, загорелый, в берете, взял Никиту на руки и подбросил в воздухе несколько раз. Никите это понравилось […].

Новые пассажиры, видимо, чувствовали себя хозяевами на пароходе. Их было мнвго. Они были веселы и возбуждены, как люди, только что избежавшие смертельной опасности.

Несмотря на запрет, солдаты бродили по палубам первого класса, заглядывая в двери бара и в окна салона, разглядывая бесцеремонно публику, зубоскаля и отпуская шуточки, не всегда безобидные (стр. 13–14) […]. Уже вторую неделю волочит «Карковадо» свой отяжелевший и дряхлый корпус, борясь с течениями, заносимый ими в сторону. Его винты надрываются из последних сил, одолевая водяные просторы, а Мессинский пролив все еще впереди […].

…Странные вещи творятся на пароходе. Вчера, среди бела дня, совершенно голая женщина перебежала мне дорогу по коридору и скрылась, хлопнув дверью, в одной из кают. Я так и не разглядела, кто это был, Эсфирь или Клавдия («воспитанницы» старухи. — Ю. К-).

Целый день в темном конце коридора толкутся и шепчутся солдаты. В воздухе топором висит запах капораля — французской махорки. Организуется таинственная очередь. Визг и хохот доносятся из служебной каюты. За попытку подойти вне очереди к двери вчера ночью молодой зуав выгрыз кусок спины чернокожему полковому коку, после чего оба африканца, сцепившись в клубок и кровоточа, катались по коридору» (стр. 19) (цитируется по рукописи. Архив А. Толстого, хранится в Институте мировой литературы им. А. М. Горького).

Н. В. Крандиевская-Толстая рассказывает и о первом возникновении замысла «Древнего пути». Как-то А. Толстой просил подсказать ему тему для рассказа. «Мне пришло в голову, — пишет она, — натолкнуть его на один сюжет. Впрочем, это был даже не сюжет и даже не тема. Просто захотелось снова заразить его тем смутным, поэтическим волнением, которое охватило когда-то нас обоих по пути в Марсель, через Дарданеллы, мимо греческого Архипелага.