Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 4

Впервые напечатан в «Женском журнале», 1928, №№ 7, 8. Почти без изменений вошел в XI том Собрания сочинений, ГИЗ, М,—Л. 1929, в VIII том Собрания сочинений изд-ва «Недра», М. 1930, и в III том Собрания сочинений Гос. изд-ва «Художественная литература», Л. 1935, по тексту которого печатается в настоящем Собрании сочинений.

Гобелен Марии-Антуанетты (1755–1793), находившийся в 20-х годах в Александровском дворце в Детском Селе, сделан с портрета работы художницы Элизабет Луиз Виже-Лебрен (1755–1842).

А. Н. Толстой назвал автором портрета Ф. Буше (1703–1770), по-видимому для того, чтобы сочиненная им история не имела отношения к определенному гобелену.

Впервые напечатана с подзаголовком «Повесть об одной девушке» в журнале «Красная новь», 1928, книга восьмая. Авторская дата — «15 июля 1928 года».

А. Толстой начал работать над этим произведением в конце июня 1928 года, сразу же после окончания второй части «Хождения по мукам» — романа «Восемнадцатый год». В одном из писем этого периода он сообщал: «Я начал писать рассказ, очень трудный, и работа идет медленно и трудно. Не знаю — должно быть, сказывается усталость после романа. Все же надеюсь в десять дней его закончить» (письмо к Н. В. Крандиевской-Толстой, без даты, Архив А. Н. Толстого). Новое определение жанра — повесть — появилось в подзаголовке.

По идейному замыслу «Гадюка» перекликается с написанной А. Толстым тремя годами раньше повестью «Голубые города» (см. наст. том).

Повесть «Гадюка» вызвала огромный интерес у читателей. В течение многих лет она обсуждалась на читательских конференциях. Устраивались своеобразные показательные суды, на которых разбиралось «дело» Ольги Зотовой. В некоторых случаях эти «процессы» по просьбе читателей вели настоящие судьи и прокуроры.

Значительный интерес представляют два ответа А. Толстого в переписке о повести.

Двенадцатого апреля 1935 года писатель, отвечая группе рабочих, приславших свой отзыв о «Гадюке», выступает против абстрактного образа «идеального героя» и отстаивает принцип правдивого художественного воплощения типического образа в конкретных исторических условиях. А. Толстой писал: «Товарищи, в общем, правильно ставят вопрос: Ольга совершила преступление потому, что до конца не была перевоспитана Красной Армией, одной ногой стояла в новой жизни, а другой в старой (откуда вышла). Это и не позволило ей стать выше личной обиды, и места в созидательной жизни она найти себе не смогла.

Это все верно. Но дальше товарищи ошибаются, упрекая меня в том, что я не захотел до конца перевоспитать Ольгу, поднять ее до высоты, когда она знала бы, за что дралась в 19 году, когда в годы нэпа она сознательно пошла бы на партийную работу, когда задачи революции стали бы для нее выше ее личных дел.

Я нарочно написал Ольгу такой, какая она есть. Не нужно забывать, что литература: 1) описывает типичных живых людей, а не идеальные абстрактные типы (Ольга была одним из живых типов эпохи нэпа. Сейчас таких людей уже нет) и 2) что время, в которое Ольга совершила свое преступление, было до начала пятилеток, то есть в то время, когда не началось еще массовое перевоспитание людей.

Для перевоспитания людей нужно изменить материальные и общественные условия. Не забывайте, что в эпоху нэпа был еще жив и кулак, и единоличник, и купец, и концессионер. И перед всей страной не был еще поставлен конкретный план строительства бесклассового общества… Тогда такой, как Ольга, легко было соскользнуть к индивидуализму» (Архив А. Н. Толстого).

В ответе участникам читательской конференции в Петрозаводске, на которой разбиралось «дело» Зотовой, А. Толстой писал: «Дорогие товарищи!…Вы рассудили правильно, по советской совести, как должно судить в нашем бесклассовом обществе, борющемся с тяжелыми, отвратительными пережитками. Зотова сама прекрасно понимает бессмысленность и преступность своего выстрела. Не выстрелами мы боремся за повышение нашей культуры и за очищение нашего общества от всяких буржуазных пережитков. Зотова прекрасно понимает, что своим выстрелом она сама себя отбросила на уровень тех людей, с которыми боролась, которых ненавидела. Зотова сама себя жестоко осудила и наказала, и наше общество должно ей помочь подняться.

Эту мысль, хотя и не совсем так высказанную, и выразил ваш суд над «Гадюкой» (А. Н. Толстой, Поли. собр. соч., т. 13, стр. 595).

Подготавливая повесть в 1934 году для отдельного издания в серии «Библиотека начинающего читателя», Гос. изд-во «Художественная литература», Л. 1934, автор внес ряд исправлений и сокращений. В кратком предисловии к этой книжке написано: «Гадюка», или, как сказано в подзаголовке, «Повесть об одной девушке», для настоящего издания заново просмотрена и отредактирована автором. В результате этого повесть, не изменившись по существу, стала более сжатой и для начинающего читателя более доступной по языку».

Для этого издания была дописана концовка, по-видимому, и вызвавшая определенную реакцию читателей: «Через две недели в народном суде слушалось дело Ольги Вячеславовны Зотовой… Суд… Нет, пусть лучше сами читатели судят и вынесут приговор…»

Без существенных изменений текст отдельного издания вошел в «Избранные повести и рассказы», Гос. изд-во «Художественная литература», Л. 1937. '

В сборник А. Толстого «Повести и рассказы (1910–1943)», «Советский писатель», М. 1944, «Гадюка» вошла со многими восстановленными ранее сокращениями и несколько иными исправлениями, чем те, которые были сделаны в 1934 и 1937 годах. Писатель явно подверг правке текст не 1937 года, а опубликованный в XI томе Собрания сочинений, ГИЗ, М. — Л. 1929. Скорее всего, это был сознательный отказ от тех купюр, которые сделаны для серии «Библиотека начинающего читателя».

Печатается по тексту сборника А. Толстого «Повести и рассказы (1910–1943)».

Впервые под названием «Черное золото», с подзаголовком «Роман», с эпиграфами: «Рим — это мир. Остальное — варвары», «На карту поставлено пятнадцать миллионов трупов. Русская революция спутала карты», повесть напечатана в журнале «Новый мир», 1931, №№ 1—12. Авторская дата окончания произведения— «12 декабря 1931 г.».

Произведение тематически примыкает к трилогии «Хождение по мукам». Автор в феврале 1936 года писал, что когда он окончит третью часть «Хождения по мукам», «то во всю эпопею войдут пять книг: «Сестры», «Восемнадцатый год», «Оборона Царицына», «Черное золото» и последняя книга» (А. Н. Толстой, Поли. собр. соч., т. 13, стр. 579–580). О некоторой связи с трилогией говорит и история создания «Черного золота». 10 сентября 1930 года, сообщая план продолжения «Хождения по мукам» — роман «Девятнадцатый год», А. Толстой писал: «Я возьму фрагменты вместо всей картины, как я пытался делать в «Восемнадцатом году». Будет Париж, тыл Доброармии, Махно, Григорьев, Одесса, фрагменты Сибири, Волга, Царицын, Кавказ. Период от ноября 18-го года по декабрь 19-го…» (Архив А. Н. Толстого).