Анатолий Полянский - Село милосердия

Потом, конечно, все было. Сами закладывали взрывчатку, сами ее и подрывали. Приказ есть приказ, тем более на войне. Афанасию Васильевичу Гришмановскому никогда не забыть лица моряков, искаженные мукой. Сам-то он на судне без году неделя. На флотилии прослужил не более двух месяцев. А до того судьба, как и всякого военного, мотала по всей стране.

После окончания Военно-медицинской академии в родном Ленинграде в 1931 году он служил в Минске, потом во Владивостоке, еще позже — в Севастополе. Менялись госпитали, но работы у терапевта всегда хватало. А накануне войны его назначили начальником армейского санатория в Морше. Оттуда и отступать пришлось, пока не дошел с войсками до Киева, где получил назначение в Пинскую флотилию.

— Ну, отдышался, Иван? — спросил у бойца Гришмановский, увидев, что красное от натуги лицо его приобретает естественный цвет. — Тогда разрешаю подняться. Ты кто — стрелок?

— Не-ет, — мотнул головой Фесенко. — Шваль я.

— Портной, значит? — удивился Гришмановский.

— Так точно. Еще в гражданке на шваля выучился. В полку меня сразу в портняжную мастерскую определили. Мы там обмундирование чинили, маскхалаты шили.

— А говорил, что стоял на обороне моста, — улыбнулся Гришмановский.

— Правду сказал. Нас же всех, когда воевать стало некому, в окопы поставили: писарей, поваров, хлеборезов. А стрелять я давно умею, с тридцать девятого в армии.

— Куда теперь двинешься, Иван? — спросил Гришмановский, помогая здоровяку подняться.

— Велели до Борисполя подаваться.

— Там же немцы!

— Были… Только наша четвертая дивизия НКВД под командованием полковника Мажарина выбила оттуда вражину. Я тому полковнику когда-то френч шил, сильный командир. Вот к нему и пойду. А вы куда, товарищ военврач второго ранга? — в свою очередь спросил Фесенко.

— Хочу добраться до села Русаново. Там, мне сказали, госпиталь стоит, значит, медики нужны.

Гришмановский, отходивший с моряками из Киева, потерял их по дороге. В сутолоке возле переправы смешались кони, люди, орудия, машины. Выбравшись из этого хаоса, Афанасий Васильевич уже никого из своих не нашел и решил искать любое военно-медицинское учреждение.

— Я знаю тот госпиталь, — воскликнул Фесенко. — Это под Броварами!

— Может, проводишь, чтоб зря не плутать? — спросил Гришмановский. — Тебе ведь тоже можно к любой части прибиться.

— Нет, — нахмурился Фесенко. — Мне треба до своих, в Борисполь. Но дорогу я вам подробно укажу. Может, еще свидимся, — сказал боец на прощание. — А коли нет, не поминайте лихом!

— Пока, Ваня. Удачи тебе! И главное — будь здоров, — пожелал солдату Гришмановский и, повернувшись, зашагал прочь.

Вскоре военврачу повезло: попутная машина подбросила его почти до места. Но в Русаново Гришмановского ждало разочарование: госпиталь уже сворачивался. Раненых грузили на подводы, чтобы везти на восток. Немцы были недалеко. Канонада, гремевшая вдали, доносилась все явственнее и слышалась, как определил Гришмановский, именно на востоке. А это значило, что фашисты замкнули кольцо окружения, и вырваться из него, тем более вывезти раненых, будет практически невозможно.

Напрасный труд, подумал Гришмановский, наблюдая за погрузкой искалеченных бойцов. Внезапно он увидел девчушку. Была она в стеганых ватных брюках, заправленных в сапоги, и длинной не по росту гимнастерке, но выглядела штатской. Только кубики на петличках свидетельствовали об обратном.

— Что у вас происходит, товарищ военфельдшер? — спросил он строго.

Девушка, остановленная на бегу, замерла, стрельнула в него синыо огромных глаз и бойко отрапортовала:

— Так эвакуация же, товарищ военврач второго ранга. Приказ прийшол.

— И куда велено направляться?

— То мне неведомо. Начальство в курсе. — И после паузы, словно спохватившись, представилась: — Военфельдшер Голубь.

Девчонка была маленького росточка, тоненькая, хрупкая. Тридцатисемилетнему Гришмановскому она показалась совсем ребенком.

— Хорошая у тебя фамилия, — сдержанно улыбнулся он. — Голубь — мирная, доверчивая птица. Звать-то как?

— Валя… Валентина Андреевна.

— Разве вам не объявили маршрут движения, Валентина Андреевна? — спросил Гришмановский, глядя на девушку в упор. — Человеку военному положено быть в курсе…

— Может, и положено знать, да не велено всем говорить, товарищ военврач второго ранга. Вон наш главный идет, у него и спытайте.

Главврач, молодой капитан, одетый в пехотную форму, тщательно проверил документы моряка и, удостоверившись, что Гришмановский тот, за кого себя выдает, понизив голос, сказал:

— Госпиталь уходит. Куда двигаться, честно говоря, не знаю. Кругом немцы. Кругом…

— Что же вы решили?..

Главврач опасливо оглянулся и еще тише сказал:

— Не вижу иного выхода… Собираюсь оставить тяжелораненых в инфекционном отделении районной больницы. Я там был, коек, чтобы всех разместить, достаточно. Авось фашисты побоятся заразы и никого не тронут.

Идея Гришмановскому понравилась. В данной обстановке это был, пожалуй, единственно разумный выход.

— А что будет с медперсоналом? — поинтересовался он.

Капитан пожал плечами:

— Некоторых в больнице для ухода за ранеными оставим под видом гражданских. Остальные будут пробиваться к своим.

Главврача позвали, и тот отошел, пожелав Гришмановскому выбраться целым из этой передряги. Валя Голубь, внимательно слушавшая разговор двух офицеров, растерянно сказала:

— Вот беда, вот лихо… Куда ни кинь, всюду клин.

— Вы местная, Валентина Андреевна? — спросил Гришмановский.

— Так точно, товарищ военврач второго ранга. Из Красиловки я Иваньковского района.

— Домой тебе надо, Валентина Андреевна…

— Как это домой? — возразила девушка с обидой. — Я ж призвана в армию с тридцать девятого. Как медтехникум закончила, так и взяли. В освободительном походе участвовала.

— В Западную Украину?

— Так. Фельдшером служила. А вы небось думаете, что я ще дитя?

Гришмановский окинул девушку цепким взглядом: конечно, дитя. Страшно представить, что сделают фашисты с таким юным существом, попадись она в их лапы.

— Может, пойдем дальше вместе? — предложил он.

— Як же без приказу? — удивилась девушка неожиданному предложению.

— Ты слышала, что главврач сказал? Медперсоналу действовать по обстановке, самостоятельно пробиваться на восток. Кругом идут бои, и наши с тобой руки могут многим раненым пригодиться.

Девушка нерешительно переступила с ноги на ногу. Синие глаза по-прежнему смотрели на Гришмановского недоверчиво.

— Соглашайся, Валентина Андреевна, — сказал он. — Времени на уговоры не остается.

— Не знаю, не знаю, товарищ военврач второго ранга…