Аркадий Чернышевич - Затор на двадцатом

— Отвык. Да и года, вероятно, не те, — сказал он густым басом и усмехнулся. Потом поинтересовался методом работы Василя.

— У меня метод Алены Головач, товарищ Ковалевский, — ответил Василь.

— Разве ее метод самый лучший? — удивился парторг.

— Не знаю. Но она меня учила. Я, можно сказать, ее ученик.

— А вы поищите своих методов. Она работает третий год и третий год совершенствует свой метод, а вы плететесь за ней в хвосте.

Эти слова поразили Василя.

— Видимо, так, товарищ Ковалевский… И я должен сказать, что напрасно соревнуюсь с Аленой…

— Почему?

— Чтоб найти свои методы, мне надо поработать лучком не меньше года.

— Ну, это не совсем так. Лучком вы овладели. Надо только использовать рационально время. Я думаю, вы много теряете его на мелочах. Уплотняйте рабочий день. И беритесь за дело серьезно. К нам идет могучая техника. Электропила в скором времени заменит лучок.

Василь задумался над словами парторга и нашел много мелочей, которые мешали ему в работе. Он избавился от них, однако, хотя выработка его и увеличилась, Алену он все же не догнал.

…В столовой Василь разделся и заказал ужин. Вдруг он услышал, как его окликнули:

— Товарищ Балков, как дела?

Алена Головач поужинала и собиралась домой. Василь взглянул на ее веселое лицо, и сердце защемило от непонятной боли.

— А у тебя, товарищ Головач?

— Не знаю. Пойду спрошу у Миколы.

— Иди. Он уже считает.

— А ты не злись, Василь…

— Я не злюсь, Алена… У тебя сегодня больше. Но… Будет праздник и на моей улице!

— Тогда позовешь меня на свой праздник, — засмеявшись, ответила она и ушла.

И ушла — такая близкая и дорогая… Неужели так и не удастся ему до конца сезона догнать ее? Он ждал того дня, когда сможет сказать ей: «Ну, Леночка, спасибо за науку. Наконец все же я поравнялся с тобой… Давай же и пойдем вперед вместе, помогая друг другу…»

Сегодня к нему снова приходил Ковалевский. Постоял недолго. Похвалил. Уже собираясь уходить, спросил:

— А что ты думаешь про электропилы, Василий Андреевич?

— У нас их нет.

— Нет — так будут… Скоро будут!

Василь вспомнил эти слова, идя в контору, куда его позвали из столовой, когда он кончил ужинать.

В кабинет начальника Василь вошел не без волнения. Он поздоровался и остановился у порога.

Начальник поднял голову от стола и сказал:

— Ближе, товарищ Балков. Садись.

Василь увидел в кабинете и парторга. Тот дымил сигаретой, вставленной в длинный мундштук.

В кабинете было уютно и, как показалось Василю, очень жарко. Он расстегнул пальто и взглянул на начальника, который сидел, нахмурив поседевшие брови, и что-то читал. Таким хмурым Василь его никогда не видел и потому с тревогою подумал, зачем его вызвали. Но начальство не торопилось сообщать.

Так прошло несколько минут. Начальник пододвинул к себе счеты и задумчиво стал что-то подсчитывать. Парторг пускал дым сквозь густые усы.

Вдруг начальник решительно отодвинул от себя и бумаги, и счеты, окинул веселым взглядом Василя и сказал:

— Значит, не дотянул сегодня до Алены только три процента!

Василь не знал, что скрывается в этих словах — упрек или похвала, и недовольно поморщился.

— Что, не нравится? — засмеялся начальник.

— Ничего не сделаешь. Придет время, дотяну и перетяну.

— Верю. Три процента — ерунда.

— Не ерунда. Завтра, может, пять не дотяну, но я в себя уже верю.

— И это самое главное, — сказал Ковалевский.

— Молодец, товарищ Балков… С нашей Аленой еще никто не сравнялся, а ты почти догнал ее. — Начальник пытливо взглянул на Василя. — Дело вот в чем, товарищ Балков: ты думаешь остаться у нас или в конце сезона вернешься домой?

С того дня, когда у Василя появилась мысль убежать с лесопункта, прошло немало времени. Больше он об этом не думал. Но вопрос начальника был неожиданным, и Василь не сразу ответил.

— Я себе такого вопроса не задавал. Мне не так легко далась новая специальность… — Он замолчал.

— Чтоб так легко ее бросить, — добавил Ковалевский.

— Пожалуй, так, товарищ Ковалевский.

— Значит, остаешься?

— Да, — решительно сказал Василь.

Начальник довольно потер руки.

— Искренне говоря, товарищ Балков, твои слова меня обрадовали. Мы тут думали о тебе, разговаривали с товарищем Ковалевским.

Это удивило Василя. Он никогда не надеялся, что начальство может о нем думать или говорить.

— Помнишь, Василий Андреевич, я тебе сегодня говорил об электропиле, не забыл? — спросил Ковалевский и вставил в мундштук новую сигарету.

— Помню.

— Вот это время и настает. В самом недалеком будущем наш лесопункт будет механизирован. Мы получаем несколько электростанций, несколько машин, трелевочных тракторов, даже лебедок. Понял?

— Понял, но не совсем, товарищ Ковалевский.

— Кадры нам нужны, хозяева машин, понял?

— Понял.

— На курсы мы посылаем тебя, на три месяца, — сказал Жаровин.

— Почему меня, товарищ начальник?

— Не только тебя. Посылаем много людей. Над тем и думаю. Лесопункт оголяется, подсчитываю, выполним ли без вас программу. На курсы — шоферов, трактористов, мотористов — всех лучших рабочих.

— Значит… соревнование побоку?

— Почему побоку? Вернутся и будут продолжать его в новых условиях.

Василь долго молчал. Ни начальник, ни парторг не мешали ему думать. Наконец он поднялся и сказал:

— Согласен. Еду.

— Иначе и быть не могло, — улыбнулся Жаровин. — Завтрашний день дается тебе на отдых и на сборы. Получишь у Ивановны деньги, а послезавтра — в дорогу.

«Как неожиданно все получилось», — подумал Василь, идя из конторы. И вдруг ему показалось, что его согласие ехать на курсы похоже на бегство. Он убегает от соревнования. Что подумает Алена? «Убегаешь, Балков», — скажет она. Начнет посмеиваться…

На дворе посветлело. Прояснилось небо, и мороз усилился. Василь пошел домой и неожиданно встретил Алену Головач. Оба остановились.

— Слышала новость, Алена? — спросил он.

— Слышала. Значит, едешь, Василь?

— Еду. А ты?

— К сожалению, нет.

— Эх, ошибся я.

— В чем ты ошибся?

— Дал согласие ехать на эти курсы.

— Это, по-твоему, ошибка? — удивилась она.

— Не то что ошибка… На бегство это похоже. От соревнования, получается, убегаю…

— Чудак ты! Какая глупость пришла в голову! Если бы меня послали, я бы гордилась! — в ее голосе слышались нотки то ли сожаления, то ли зависти.

— Почему же они тебя не послали? — возмутился Василь.

— Не знаю… Видишь ли, комсоргом я, — одним словом, много дел…

Василь почувствовал, что она что-то не договаривает. Она молчала и стояла некоторое время наклонив голову. Потом резко подняла ее, словно отогнав докучливые мысли, и спросила совсем другим тоном: