Александр Золототрубов - След торпеды

Маркову доложили, что лодка увеличила скорость и, возможно, готовится к новому маневру.

«Поздно! — усмехнулся в душе капитан 3-го ранга. — Я ее, голубку, сейчас заставлю всплыть!»

Но вот странно — гранаты разорвали черный холст воды, подняв кверху белые столбы, но лодка не всплывала. Что же делать? Какое-то время Марков размышлял, потом подошел к адмиралу и, стараясь быть спокойным, доложил обстановку. Тот выслушал его внимательно, на его лице появилась улыбка, — чего Марков никак не ожидал, — коротко бросил:

— Используйте бомбы…

«Верно, предупредительное бомбометание, другого выхода у меня нет», — возбужденно подумал Марков. Только бы не потеряли контакт акустики.

Наступила напряженная минута. Тишину нарушали только громкие доклады акустика: «Тон-эхо ниже! Тон-эхо много ниже!» Марков, слушая его, радовался: молодец, четко работает! Он мог бы сказать это вслух, как бывало раньше, чтобы выразить свое удовлетворение, ободрить мичмана. Но он молчал — рядом стоял адмирал. Марков видел в его глазах настороженность и от этого был еще более сдержан в эмоциях. Не ясно еще, как посредник оценит работу моряков. «Я должен заставить лодку всплыть в наших водах, — подумал Марков, сцепив зубы. — Должен, в противном случае я не стою и ломаного гроша. Тогда уж начальник штаба раскритикует меня в пух и прах».

Капитан 3-го ранга почувствовал, как его охватило жаром, будто и вправду вел настоящий бой. Марков не знал, кто там управляет лодкой, но теперь уже ясно — выиграл он! «Надеюсь, адмирал будет доволен», — в один миг пронеслось в голове командира. Не мешкая, он отдал приказ на предупредительное бомбометание.

Черные, похожие на бочонки, бомбы одна за другой стали с кормы плюхаться в воду. Взрывы разорвали тишину. У Маркова стучало в голове: всплывет или нет? Должна всплыть! Он стоял на мостике неподвижно, тихо, будто не дышал, цепким взглядом окидывая море. Время, казалось, остановилось. Но вот с правого борта, на противоположной от взрыва бомб стороне, из воды показалась серая, как скала, рубка, потом палуба. Марков, сдерживая вдруг охватившую его радость, только и выдохнул:

— Наконец-то свершилось…

Подводная лодка покачалась, покачалась на пенистых волнах, затем снова погрузилась в пучину.

— Ну, как вам атака? — не выдержав, спросил Марков.

Адмирал одобрил действия командира «Алмаза», заметив, однако, что лодку следовало атаковать сразу же, едва акустик установил с ней контакт. В бою каждая секунда дорога.

— На войне во сто крат тяжелее. Сам я был минером и всякого повидал… И очень жаль мне тех ребят с «Алмаза», что остались в морской пучине. А ведь они могли жить. Но честь корабельного флага была для них дороже жизни. И они отдали ее во имя Родины.

«Алмаз» взял курс в бухту. У мыса, едва корабль развернулся, все, кто находился на ходовом мостике, услышали тревожный голос вахтенного сигнальщика:

— Вижу плавающую мину!

Матрос, видно, растерялся, потому что должен был сначала сообщить курсовой угол и дистанцию, а уж потом сказать, что видит. Марков на эту неточность не обратил внимания. Он схватил бинокль и поднес к глазам. Что-то круглое качалось на темно-голубой волне. Да, это мина! Черная, со свинцовыми рожками. Откуда она взялась, каким образом попала сюда? Марков подозвал к себе вахтенного офицера и коротко бросил:

— Объявите на корабле боевую тревогу!

Колокола громкого боя разбудили вечернюю тишину.

Адмирал вскинул к глазам бинокль. В линзах закачался черный зловещий шар с рогами. Теперь сомнений не было, что это мина. Он немало повидал таких мин на своем веку. Пока посредник разглядывал ее в бинокль, капитан 3-го ранга Марков решал, как ему быть. Он даже вздрогнул, когда точно так же, как адмирал, увидел в линзах «рогатую смерть». Вздрогнул не от испуга — опасных ситуаций Марков не боялся и не избегал их, ибо считал, что только тот командир имеет право повелевать людьми, приказывать им, который на себе испытал трудности. Вздрогнул от неожиданности, что увидел настоящую мину. Ведь сколько она блуждала по морю, пока ее обнаружили.

Корабль застопорил ход. Адмирал подошел к Маркову, спросил:

— Что будете делать?

— Уничтожим, — твердо ответил капитан 2-го ранга.

— Правильное решение, — одобрил адмирал. — Кто пойдет старшим?

— Капитан-лейтенант Лысенков. Он — минер. Ему и карты в руки. Шлюпкой будет управлять боцман.

— Не возражаю…

Лысенков в это время стоял на палубе и смотрел на «рогатую смерть». Лицо его было сосредоточенным. Мина зыбко качалась на воде, круглая, с зловещими рогами. Опасная находка… Он так засмотрелся на мину, что не услышал, как к нему подошел командир.

— Сергей Васильевич, вам поручаю… — Марков не договорил, но Лысенков и так все понял. В его душе шевельнулось чувство настороженности — на море крутая волна, и подцепить к мине подрывной патрон будет не так-то легко. Это не то что лезть в шторм на мачту. Но он улыбнулся:

— Рогатая, еще бодаться станет…

Шлюпка, в которой находились матросы подрывной команды, подошла к рогатому шару. Лысенков лег грудью на транец, вытянул вперед руки и, когда мина подплыла к корме, набросил петлю взрывпатрона на свинцовый колпак. Он даже удивился, как все легко получилось. Потом он зажег фитиль, зашипел шнур, выбросив язык пламени. Лысенков легко оттолкнул от себя мину, глухо крикнул: «Пошли!» Гребцы взмахнули веслами. Шлюпка стала удаляться от мины на безопасное расстояние. Но тут зеленая волна выросла перед глазами боцмана. Она накрыла шлюпку, гребцы оказались в воде. Кто-то испуганно крикнул:

— Мина взорвется!..

Отчаянный крик рванул душу Лысенкова. В одно мгновение он понял, что надо спасать людей, и тут же бросился к мине. Он плыл быстро, как дельфин, рывками преодолевая волну за волной. Вода накатывалась на глаза, слепила их. Рывок! Еще рывок! Пахло дымом, гарью. Наконец вот она, мина! Лысенков сорвал с рожка патрон, бросил его далеко в сторону и тут же поплыл обратно. Стояла грозная тишина, и он слышал, как ему кричали: «Скорее! Скорее!..» Он дышал все тяжелее, но греб воду изо всех сил. Он не помнил, сколько проплыл метров, но когда поднял голову, чтобы взглянуть на мину, взорвался патрон. В лицо ударил горячий воздух, и он потерял сознание.

Мину взорвали после того, как Лысенкова подняли на борт. Пришел он в себя в каюте. Фельдшер растер ему ноги и грудь спиртом. Стало легче, он даже улыбнулся. Вспомнил жену. Потом мысли о жене рассеялись, и он задремал. Сквозь дрему Лысенков услышал за дверью тяжелые шаги. Чей-то голос спросил: «Он не ранен?» Это был голос адмирала. Ему кто-то ответил: «Все в порядке! Он уснул, товарищ адмирал».

У Лысенкова потеплело на душе. Но вспомнил боцмана и помрачнел. Опытный моряк, а допустил промашку. Не успел развернуть шлюпку носом, крутая волна сильно ударила в борт и опрокинула ее. Лысенков взвешивал все до мелочей. А командир в это время отчитывал боцмана: