Александр Золототрубов - След торпеды

— Старый морской волк — и вдруг осечка. Негоже так…

Боцману помолчать бы, а он, не смущаясь адмирала, заявил:

— Сам не пойму, як волна ударила! Очнулся в воде, бачу, помощник поплыв до мины…

Ночь для Лысенкова прошла спокойно. Спал он крепко. Едва в иллюминатор заглянул розовый рассвет, встал, позавтракал и лишь тогда поднялся на мостик. В лицо дохнул свежий ветер. Марков встретил его приветливо, шутливо спросил:

— Рогатая не приснилась? Ох и напугал ты меня, когда к мине поплыл. Ну а как самочувствие?

— Готов заступить на вахту! — бодро выпалил Лысенков. — А вы бы отдохнули…

Марков сказал, что на корабле посредник и ему нельзя сходить с мостика. В это время к ним подошел замполит Румянцев. Поздоровавшись с помощником, он поздравил командира с успешной атакой. Сам он находился в посту акустика и видел, как мастерски работал мичман Капица. Настоящий ас! А вахту дублера нес матрос Егоров.

— И что же он? — насмешливо спросил капитан 3-го ранга.

— Тоже держал надежный контакт с лодкой.

— Ну что ж, я рад, — Марков хотел еще что-то сказать, но ему помешал вахтенный радист, сообщивший, что на имя адмирала получена срочная радиограмма. Командир велел помощнику доложить о ней посреднику и, повернувшись к замполиту, спросил:

— Виктор Савельевич, у вас все готово к воинскому ритуалу?

Румянцев развернул морскую карту и указал на кружочек, помеченный красным карандашом. Это была точка, обозначавшая место гибели пограничного корабля «Алмаз». Командир сторожевика Окунев принял неравный бой с врагом. «Алмаз» вел огонь до тех пор, пока над ним не сомкнулись волны.

— Я подготовил радиопередачу, — сказал замполит. — Адмирал не станет возражать?

Посредник выслушал замполита с необычным волнением и сказал, что сию же минуту поднимется на мостик. И тут же уточнил: «Это что, отдание воинских почестей?»

Адмирал, сутулясь, торопливо поднялся на мостик, на ходу застегивая шинель. Он взглянул на серое в заплатах туч небо, потом встал у левого крыла. Увидев рядом с собой Маркова, серьезно, даже сердито сказал:

— Пожалуйста, без меня… Сами все делайте. В данном случае я ваш гость, а не посредник…

Корабль зыбко переваливался, вода за бортом шипела, пенилась. И этот шум напоминал адмиралу роковой день войны, когда в море «Алмаз» доживал свои последние минуты. Ему даже почудился голос командира: «Братцы, огонь по субмарине!.. Огонь! Еще огонь! Ура, мы ее подбили!..»

Адмирал очнулся, посмотрел на море. Какое-то оно неуютное и сердитое. «Эх, жаль ребят…»

Марков заметил, как изменился в лице адмирал. Еще недавно он был весел, в глазах горели искорки, а сейчас лицо какое-то неприступное, словно вытесано из мрамора. Однако Марков вопросов не задавал. Он лишь покосился на адмирала, и тот, уловив его взгляд, по-прежнему и словом не обмолвился. Не было желания и у Маркова о чем-либо спрашивать адмирала. В минуту воинского ритуала он невольно вспоминал отца.

Подошел капитан-лейтенант Румянцев. Марков шепнул ему:

— Посредник чем-то расстроен.

— Ты еще гадаешь? — усмехнулся замполит. — Пойми, человечина, адмирал был на войне, друзей терял в боях…

Корабль подошел на расстояние пяти кабельтовых от места гибели «Алмаза». В это время раздался сигнал большого сбора. Прошли секунды. Моряки, свободные от вахты, выстроились на верхней палубе. Адмирал шагнул к трапу, но тут же вернулся на прежнее место.

«И чего он так волнуется?» — подумал Марков.

На корабле заиграли сигнал «захождение». Вахтенный сигнальщик приспустил Военно-морской флаг. На верхней палубе в корабельных динамиках раздался тревожно-взволнованный голос замполита:

— Товарищи, наш корабль проходит координаты боевой славы. Здесь, в этом районе моря, в годы Великой Отечественной войны героически погиб экипаж пограничного корабля «Алмаз». Честь и слава героям!..

Марков неотрывно наблюдал за адмиралом. Когда был приспущен Военно-морской флаг, он приложил руку к головному убору и застыл, не шевелясь. Так он стоял несколько минут. Потом, когда миновали место гибели корабля, адмирал опустил руку и подошел к Маркову. Сказал тихо, почти шепотом:

— Спасибо, Игорь Андреевич, за память. Спасибо.

И ушел в свою каюту. Вскоре он позвонил командиру по внутреннему телефону и просил срочно прибыть к нему, оставив на мостике за себя старпома.

«Что там еще?» — невольно подумал Марков.

Командир тихо вошел в каюту. Адмирал сидел за столом, в руках у него была радиограмма, которую недавно ему вручили.

— Вот что, командир, нам приказано срочно следовать в базу, — сухо сказал адмирал. — К утру надо быть. Вопросы есть?

— Нет… — замялся Марков. — А что случилось?

— Есть дела. Я должен связаться с Москвой…

Адмирал и словом не обмолвился, почему пожелал быть на «Алмазе». По натуре Марков был человек стеснительный и поэтому не любил задавать вопросов. «Пожалуй, лучше еще подождать, — решил он. — Посредник обязательно что-то скажет, как-то оценит действия личного состава».

Однако адмирал давать свои оценки не торопился и, как показалось Маркову, о чем-то мучительно думал. Вчера, беседуя с капитан-лейтенантом Лысенковым, адмирал спросил: «А что, голубчик, страшно было плыть к мине?» Тот ответил: «Не успел испугаться. А вообще-то сердечко прыгало…»

Адмирал прошелся по каюте, остановился у зеркала.

— Седеем, брат. Седеем… — Он обернулся к Маркову. — Молчишь? Ну, ладно, помолчи. Я знаю, о чем ты думаешь… А помощник у вас — орел! Как он плыл, а? Ну точно дельфин…

Марков распахнул дверь каюты, давая возможность адмиралу выйти на палубу. Ему все не терпелось узнать, почему это посредник пошел в море на «Алмазе». Разве мало было других? На мостике, когда адмирал разглядывал в бинокль далекий берег, Марков наконец спросил об этом:

— Скажите, если не секрет…

Брови адмирала дрогнули, лицо стало серьезным.

— Секрет, да? — усмехнулся он. — Нет тут секрета. С капитан-лейтенантом Васей Окуневым я плавал. На моих глазах он погиб… Вражеская торпеда попала в корму корабля. Страшный взрыв… Сторожевик лишился хода, накренился на правый борт. На воду успели спустить катер и надувной понтон. С командиром осталась лишь горстка храбрецов — комендоры, чтобы, если появится противник, открыть по нему огонь. И что вы думаете? Неподалеку от «Алмаза» всплыла вражеская лодка. Фашисты, наверное, подумали, что корабль обречен. Но стоило гитлеровцам появиться на палубе, Окунев громко крикнул: «Огонь по врагу!»

— Молодцы! — выдохнул Марков.

— Лодка стала погружаться. Наши моряки могли бы вторым выстрелом уничтожить ее, но в это время другая лодка выпустила по сторожевику торпеду… Последнее, что я увидел, это наш корабельный флаг. Он гордо реял на гафеле, пока над кораблем не сомкнулись волны. — Адмирал сделал паузу. — Сколько годов прошло, а все-все помню. Побыл на вашем корабле в море и будто встретился с живым Васей Окуневым. Да, война… Многие она жизни унесла…