Кирилл Столяров - Разные люди

— Ара! — энергично возразил Гурам. — Они только выращивают, а продают совсем другие. Вы как экономист лучше меня понимаете, что разделение труда способствует росту его производительности. К ним на дом приходят сборщики, снимают урожай, платят и прощаются до будущего года.

— Удобно ли брать деньги у таких старых людей? — продолжала допрос неугомонная Таня.

— Я никогда не прошу деньги, они сами навязывают. Кроме меня и моих детей, у них никого нет, и они счастливы, что есть кому помогать. Мы — грузины — широкий народ. Я тоже кое в чем помогаю им, весной и осенью беру полную машину товарищей и на несколько дней еду сначала к бабушке, а потом к деду. Мы делаем всю тяжелую работу в саду, а старики только следят за растениями. У нас в Тбилиси лучше других живут те люди, у кого остались родственники в селениях.

— Таких много? — полюбопытствовала Таня.

— Не считал! — Гурам усмехнулся. — Какая разница, когда всех нас кормит щедрая грузинская земля, хвала ей и слава! Танечка, давайте отдадим ей должное и выпьем до дна за многострадальную в прошлом и счастливую в настоящем Грузию! — предложил он, высоко подняв рюмку. — За мою красивую и могучую Грузию!

Позднее он рассказал Тане, что на поездку в Москву старики специально выделили ему две с половиной тысячи рублей. Кроме того, он захватил немного своих денег и, разумеется, получил семьдесят восемь рублей суточных. Квартирные ему не полагались, поскольку институт повышения квалификации обеспечивал слушателей бесплатным общежитием то ли в Клязьме, то ли в Пушкине.

Гурам поселился в люксе гостиницы «Россия», свободно тратил деньги, но отнюдь не швырялся и тем более не кичился ими, а напротив — делал все удивительно скромно и с незаурядным тактом. Например, если не принимать во внимание поездок в такси, он ни с кем не рассчитывался на глазах у Тани, а постоянно отходил в сторонку и платил незаметно. К Международному женскому дню он подарил ей французские духи «Баленсиага», но, по правде говоря, до глубины души тронул Таню вовсе не этим подарком. Одновременно он достал детский шерстяной костюмчик для Иринки, темно-синий, с желто-белой отделкой рукавов джемпера и обшлагов брюк. За день до праздника Гурам в разговоре как бы между прочим поинтересовался Иринкой и ее габаритами, но тогда Таня сочла это простым любопытством и не придала ему значения. А спустя неделю он принес ей бежевые австрийские сапожки на тонком каблучке, о которых можно мечтать лишь в сладком сне.

Прежде она ни в коем случае не позволила бы себе принять столь дорогой подарок, однако сейчас взяла сапожки без колебаний, потому что даже в мыслях не осмелилась оскорбить Гурама отказом. И еще потому, что раньше никто так не относился к ней. Чаще всего ее знакомые мужчины после близости мало-помалу утрачивали былой интерес, становились менее внимательными и экономили время, сводя встречи только к постели, тогда как Гурам относился к Тане с возрастающей нежностью, в буквальном смысле боготворя ее, как Петрарка — Лауру. Он был настоящим кавалером, настойчивым и вместе с тем необычайно деликатным, ласковым и изобретательным во всем, что могло доставить ей наслаждение, не говоря уж об удовольствиях. Они день за днем ходили по театрам, выставкам и концертам, так что за этот месяц Таня увидела намного больше, чем за все годы после замужества. А потом настало утро, когда она отправилась провожать его во Внуково. По дороге в аэропорт они шутили и смеялись, однако у нее на душе были грусть и пустота. Прощаясь, Гурам долго целовал ее похолодевшие от волнения руки и обещал устроить грандиозную встречу в Сочи, где они договорились провести Майские праздники.

После его отъезда Таня какое-то время ходила словно во сне, натыкаясь на людей и не различая предметов. Что это было? — спрашивала она себя. Мираж или реальная жизнь, но совершенно иная, в другом измерении, с яркими и сочными красками, с подлинными чувствами, без малейшей примеси лжи и фальши? Неужели и вправду существует такая жизнь, точь-в-точь похожая на восхитительную сказку? Если да, то, видимо, не для всех? Не ровная и размеренная, угнетающая однообразием и монотонностью, а пульсирующая, как человеческое сердце, до краев наполненная глубоким содержанием и, главное, той безмерной радостью бытия, которая непрерывно пронизывает все твое естество?

Таня, разумеется, днем и ночью думала о Гураме и однажды попыталась представить себе, как бы обстояло дело, если бы он жил в тех же условиях, что и она сама. Был бы Гурам другим, если бы, подобно ее сослуживцу Грише Добкину, получал 135 рублей в месяц, не имея за спиной кутаисского дедушки и кобулетской бабушки? Неужели он тоже носил бы рубашки с растрепанными манжетами, ходил с бахромой на замызганных, пузырящихся на коленях, брюках, обедал в диетической столовой на 70 копеек, тратя сдачу с рубля на покупку морковных котлет для ужина, и так же беспрекословно подчинялся бесцеремонному Левке Тананаеву? Нет, этого не может быть! Как бы там ни было, а Гурам — это Гурам, он и без состоятельных предков, в любой обстановке все равно был бы человеком с высоко поднятой головой!

Через две недели Гурам прислал телеграмму, в которой просил Таню вылететь в Сочи 28 апреля, и перевел ей 100 рублей на дорожные расходы. Она купила билет, написала заявление на имя шефа с просьбой предоставить отпуск на шесть рабочих дней в счет отгулов за овощную базу и словно по мановению волшебной палочки очутилась в аэропорту Адлер. В ожидании багажа Таня беспокойно вертелась и смотрела по сторонам в поисках Гурама, но, к ее огорчению, его нигде не было. Она нервно закурила свою «Яву», и в тот же миг кто-то прикрыл ее глаза теплыми ладонями.

— Гурами? — обрадованно воскликнула Таня.

— Вы обознались, девушка! — ответил ей гортанный голос Гурама.

Они обнялись и несколько минут простояли молча.

— Где ты прятался, Гурами? — немного успокоившись, спросила Таня. — Я уже бог знает что думала.

— Я стоял вон за той будкой и подглядывал! — Гурам хитро улыбнулся. — Хотел посмотреть, что бы ты стала делать без меня?

Они прождали еще четверть часа, но багаж упорно не везли.

— Что за безобразие! — начали ворчать стоявшие рядом люди. — Сколько можно ждать?

— Зря они нервничают! — В агатовых глазах Гурама забегали веселые искорки. — Если тратить нервные клетки на пустяки, то, клянусь хлебом, раньше времени окажешься в раю.

Когда они наконец получили ее чемодан и вышли из здания аэровокзала, Гурам подвел ее к темно-красной машине «Жигули-2106», подле которой стояла небольшая группа людей.

— Дорогая Танечка, познакомься с моими друзьями, — напевно произнес Гурам. — Эту достойную супружескую пару зовут Тина и Тенгиз, а одинокий покамест юноша с горящим взором носит благородное имя Ираклий!