Кирилл Столяров - Разные люди

— Мне очень даже обидно, что ты, лапочка, намереваешься изуродовать спальню своим слоноподобным столом! — вмешалась Валерия. — Толик, я его на дух не переношу. Давай продадим его к лешему! Ты же обещался.

— Лерочка, где же я буду работать? — упавшим голосом вымолвил Анатолий. — Надо же когда-то и мне приняться за докторскую…

— Каждый должен работать на работе, — обрезала Валерия. — А если тебе вдруг приспичит, так сядешь вечерочком на кухне, и бог в помощь!

На сей раз грубоватый скепсис невестки почти не покоробил Валентину Даниловну, ибо серьезные намерения сына не шли дальше пустых разговоров.

— Э-э… Лерочка, я предлагаю отложить обсуждение данного вопроса… Теперь мы, так сказать, направим свои стопы в гостиную. Руководствуясь твоим желанием, я положил в основу ее интерьера гарнитур «Капри», хотя ума не приложу, откуда мы возьмем столько денег?

— Кока, даст бог, не подведет и подкинет нам на «Капри», а мы потом отдадим из того, что выручим за ваше старье.

— Допустим, — после паузы согласился Анатолий. — Как видишь, я наметил установить стенку слева, поставить в нише два кресла и журнальный столик, а справа — ломберный стол с телевизором и диван-кровать.

— Почему это телевизор справа, а не слева? — капризно спросила Валерия. — Мне хочется, чтобы он был слева.

— Видишь ли, Лерочка, тогда мы не сможем пользоваться балконом, — мотивированно возразил Анатолий.

— Ладно, будь по-твоему, лапочка.

— Далее мы возвращаемся в коридор и следуем на кухню, — бодро продолжал Анатолий. — Слева от двери я предусмотрел установку серванта и холодильника, а справа, между мойкой и газовой плитой, которую мы передвинем как можно ближе к углу, будет стоять твой рабочий столик, а над ним — полочка. Обеденный стол и табуретки мы разместим у самого окна. Вот, собственно, и все.

— Мы ничего не позабыли?

— Я, кажется, все учел… Таким образом, остался лишь один нерешенный вопрос: как быть с моим письменным столом и книгами?

— Книжные полки подвесим в коридоре, а стол продадим. Ты просил напомнить насчет списка продажных вещей.

— Да, спасибо. Я тотчас же займусь им.

— Вот и впиши туда этот несчастный стол первым номером.

— Лерочка, ты же знаешь, как я дорожу своим столом!

— Лапочка, не спорь.

— Хорошо, Лерочка, я оставляю за собой право подумать.

— А где ты намереваешься держать свою ненаглядную мамашу? — как бы невзначай поинтересовалась Валерия.

Валентина Даниловна приложила ладонь к уху.

— В гостиной, где же еще, — помолчав, с достоинством ответил Анатолий.

— На бархатном диване «Капри»? И слушать не желаю!

— Лерочка, пойми, в детской нет места, в спальне тоже нет, значит, остается одна гостиная…

— Только через мой труп! — выпалила Валерия.

— Что же, собственно говоря, предлагаешь ты? — растерянно произнес Анатолий.

— А вот что! Зачем нам два стенных шкафа — в спальне и в коридоре! Одного хватит за глаза и за уши. Давай порушим тот, что в коридоре, и поставим там ее койку.

— Глупости!

— Никакие это не глупости, Толик! — Валерия отошла на середину комнаты. — Пока ты записывал длину и ширину кухни, я смерила тот шкаф. Вместе с маленькой нишей там выходит около четырех метров. Что может быть лучше? А чтобы ей было совсем хорошо, мы вытащим с антресоли старую японскую ширму с птицами и отгородим нашу бабулю от коридора.

— Но это же все-таки мамина квартира! — воскликнул Анатолий.

— Лапочка, не пори горячку! У нас нету ни папиных, ни маминых квартир, а есть государственный жилой фонд. Все квартиры общие, и каждый жилец имеет одинаковые права на жилплощадь.

— Тебе не совестно?

— Ага! Значит, я, по-твоему, бессовестная? — Валерия прищурилась и уперла руки в бедра. — Вот как ты заговорил! Ну-ка, повтори, что ты сказал? Повтори! Анатолий потупился и промолчал.

— Ну-ка, скажи еще раз, что мать твоих детей ни к черту не годится! А? — наседала Валерия. — Как серьги кому попало дарить, так я плохая, а как горшки за ней выносить и исподнее стирать, так я гожусь? Нетушки, хватит с меня! Смолоду была дура дурой, а теперь добрые люди кой-чего подсказали!

— Лерочка, прошу тебя, успокойся и, пожалуйста, пойми, что это не по-человечески! — взмолился Анатолий. — Ты же чуткая, добрая, вовсе не злопамятная и…

— И слушать не желаю! — Валерия топнула ногой и выскочила на кухню, с грохотом хлопнув дверью.

— Лерочка, еще раз убедительно прошу тебя… — С этими словами Анатолий вышел вслед за женой.

«Он, как обычно, робко попытается отстоять свое мнение, но его попытка закончится так же, как и все предыдущие! — с душевной болью констатировала Валентина Даниловна. — Да, мой Толя не способен возражать. А на что, вообще говоря, способен мой младший сын? Выходит, я плохо воспитала его. Работала в два поста, мало бывала дома и не смогла уделить ему столько времени, сколько требовалось. Да, кивать не на кого, сама виновата! Бедная тетя Варя в ту пору была уже старенькой и помогала мне только тем, что стряпала и вовремя кормила мальчиков. Но что мне оставалось делать? Бросить техникум? Это было нереально: сыновья росли, их нужно было одеть, обуть и сытно накормить. А может быть, причина все-таки не в этом, а в чем-либо ином? Почему же Андрюша вырос одним человеком, а Толя — совсем другим? Одни родители, одинаковое воспитание, и абсолютно разные сыновья. Отчего так? С чего все началось?»

Ее младший сын с первых лет жизни любил вкусно покушать и рос рыхловатым. Правда, в Челябинске он похудел и вытянулся, но после войны снова округлился и стал похожим на молочного поросенка. В школьные годы одноклассники до слез дразнили его, однако притеснять побаивались, потому что двумя классами старше учился Андрюша, которого уважали за силу и ловкость. Если Андрюша был в полном смысле слова вожаком класса, то флегматичный Толя сторонился ровесников и предпочитал книги традиционным мальчишеским забавам. Он сносно окончил школу, поступил в институт и стал специалистом в области экономики капитального строительства, но работал без увлечения и жил тускло. Валентина Даниловна подозревала, что сын угнетен отсутствием успеха у девушек, но, согласитесь, подозрение — это не доказательство. Будучи скрытным, он ничего не рассказывал матери до тех пор, пока не произошла та история с Валерией.

Анатолию исполнилось двадцать девять лет, когда к ним в научно-исследовательский институт приняли на должность секретаря отдела восемнадцатилетнюю Валерию Безденежных, только что с треском провалившуюся на конкурсных экзаменах в вузе. В свое время сын так и не удосужился поделиться с нею подробностями, однако Валентина Даниловна сама догадалась, что достаточно искушенная Валерия сблизилась с Анатолием и вскоре забеременела. Либо она пригрозила ему скандалом, либо он так сильно влюбился, что потерял голову, но факт остается фактом — они скоропалительно поженились. На протяжении прошедших четырнадцати лет Валентина Даниловна многие сотни раз мысленно воспроизводила встречи и беседы того времени и постоянно мучила себя одним и тем же вопросом: имела ли она право сохранять нейтралитет? Ведь она сразу же раскусила Валерию и не ошиблась в своей первоначальной оценке… Может быть, ей следовало вмешаться и решительно воспротивиться их браку?