Кирилл Столяров - Разные люди

— Сию же минуту отпустите моих детей! — закричала Валентина Даниловна. — Не смейте их трогать! Что они вам сделали?!

— Ворюги они у вас, гражданка Аристархова! — пробасил Гонопольский, неохотно отпуская малиновые детские ушки. — Сегодня я поймал их с поличным!

— Что они могли украсть у вас? — спросила потрясенная Валентина Даниловна. — Дети, это правда?

Толя уткнул свою мордочку в ее юбку и продолжал плакать, вздрагивая от страха, а Андрей виновато опустил голову и молчал.

— Я еще с осени обратил внимание, что мне часто попадаются пустые яйца, — с возмущением произнес Гонопольский, — затем сообразил, что здесь действует чья-то ловкая рука. Несколько месяцев я подкарауливал вора и сегодня поймал ваших бастрюков! Старший прокалывал яичную скорлупу швейной иглой и передавал младшему, а тот, негодяй, высасывал содержимое. Как вам это нравится?

— Андрей, это правда? — сурово спросила Валентина Даниловна.

— Правда, — пробурчал старший сын.

— Что же мне теперь делать? — Она всхлипнула. — Это же позор на всю жизнь!

— Выпороть его надо как сидорову козу! — порекомендовал Гонопольский, расстегивая широкий офицерский ремень. — Если не возражаете, могу взять это на себя.

— Замолчите! — От негодования у Валентины Даниловны закружилась голова, и плотная фигура Гонопольского, одетого в модную тогда полувоенную форму, поплыла перед ее глазами. — Не смейте! Мой муж сложил голову не за то, чтобы его сыновей пороли такие, как вы, тыловые «герои»! Я отдам вам все до рубля!

В 1951 году Андрюша окончил среднюю школу с серебряной медалью и втайне от Валентины Даниловны поступил в вуз не на дневное, а на вечернее отделение.

— Андрюша, почему ты так решил? — поразилась Валентина Даниловна, узнав правду. — Я работаю в два поста лишь затем, чтобы ты и Толя смогли получить высшее образование.

— Мама, я уже взрослый и не могу по-прежнему висеть на твоей шее, — смущенно объяснил Андрей. — Я буду работать и учиться.

— Но это чрезвычайно трудно, — растерянно вымолвила она. — Ты себе не представляешь как.

— Папа смог, и я смогу, — ответил ее сын. — Пойми меня, мама. Каждый раз, когда я беру у тебя деньги на кино и мороженое, мне сводит скулы от стыда, потому что у тебя нет лишнего рубля и ты осенью и зимой ходишь в одном и том же стареньком пальто, из которого торчат нитки. Уверяю тебя, что я выдержу.

Андрюша работал, успешно учился, и товарищи выдвинули его комсомольским вожаком завода. Он вовремя закончил институт и вскоре после этого был избран секретарем райкома комсомола, где проработал почти пять лет. Затем его взяли в горком партии, а спустя два года неожиданно направили в Высшую дипломатическую школу.

— Даже не знаю, что сказать, — ответила Валентина Даниловна, когда Андрей приехал к ней-поделиться новостями. — Слишком все это как-то вдруг и притом неопределенно… Тебе виднее, сынок. Кем же ты станешь?

— Дипломатом, мама.

— Как ты это себе представляешь?

— В самых общих чертах, — признался Андрей. — Нам сказали, что МИДу нужны молодые партийные кадры для ответственной работы и что направление в дипломатическую школу мы должны рассматривать как высокое доверие, оказанное каждому из нас. Быть бойцом армии мира, представляя нашу страну за рубежом, — это партийное поручение, которое дается не всем. Вот… А после спросили наше мнение.

— Что же ты ответил?

— Что готов.

— Значит, ты уже все решил. — Валентина Даниловна вздохнула. — А как Наташа?

— Что ты имеешь в виду? — уточнил сын.

— Она согласна?

— Вопросов нет! У нас так: куда я, туда и Наталья!

Андрюша женился незадолго до перехода на партийную работу. Его невеста была шестью годами моложе и в ту пору училась на историческом факультете Московского университета. Свадьбу организовали Наташины родители, милые и остроумные люди из мира журналистов. У них была просторная квартира, и они не захотели отдавать единственную дочь под начало свекрови. Андрей перебрался к ним и приходил на Петровский бульвар уже в качестве гостя.

По окончании дипломатической школы Андрей вместе с семьей выехал за границу — сперва в Африку, затем в Англию, а после непродолжительного перерыва — в Соединенные Штаты Америки. Он присылал Валентине Даниловне письма и подарки, ежегодно, пока позволяло ее здоровье, обеспечивал ей путевку на курорт и распорядился о том, чтобы ей каждый месяц переводили по пятьдесят рублей с его счета в сберкассе.

— Андрюша, зачем ты это сделал? — недовольно спросила Валентина Даниловна в один из его приездов в Москву. — Ты знаешь, что я получаю пенсию, которой вполне достаточно для моих скромных потребностей. Оставь деньги себе и потрать их на подарки Наташе и Танечке.

— Мама, прошу тебя, давай не будем возвращаться к этой теме. Я твой неоплатный должник… Никакие деньги не помогут мне расплатиться с тобой за все, что ты для меня сделала, — возразил Андрей. — Но, коль скоро они у меня есть, я буду заботиться о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Если сегодня они не очень нужны тебе, прибереги их до поры до времени. Может быть, они все-таки пригодятся.

Письма, подарки, путевки, деньги — это, разумеется, знаки внимания и свидетельство сыновней любви, но Валентине Даниловне было бы куда приятнее, если бы ее Андрюша жил не за тридевять земель, а поближе к ней. Но в этом ее мальчик невластен. Сначала, когда Андрюша работал в наших посольствах, он более или менее регулярно появлялся в Москве, а с тех пор, как попал в персонал Организации Объединенных Наций, лишился такой возможности и теперь приезжает в Союз изредка, только в отпуск.

В предпоследний приезд сын пробыл в Москве всего лишь неделю и почти ежедневно навещал Валентину Даниловну. Однажды он пришел в полдень, когда Толя и Валерия были на работе.

— Скажи мне, Андрюша, ты счастлив? — спросила Валентина Даниловна.

— Знаешь, мама, я как-то не задумывался… И именно поэтому полагаю, что счастлив.

— А с Наташей вы ладите?

— У Натальи отличный характер, она заботливая жена и безупречная мать, — с нежностью в голосе сказал Андрей. — Чем дольше мы с нею живем, тем полнее я убеждаюсь, что сделал наилучший выбор.

Тогда Валентина Даниловна подарила Наташе свои серьги…

Она никогда не увлекалась драгоценностями и не имела ничего, кроме золотой цепочки с медальоном покойной матери, скромненького кольца с тремя малюсенькими бриллиантами, подаренного тетей Варей, и этих серег, доставшихся ей совершенно случайно. Как-то поздним вечером, — это произошло в декабре 1934 года, — когда они укладывались спать, к ним в квартиру неожиданно позвонили. Гриша застегнул рубашку, вышел в прихожую и отворил наружную дверь. На пороге с сумрачными лицами стояли их соседи по лестничной площадке, супруги Троицкие.