Кирилл Столяров - Разные люди

— Сколько вы нам дадите? — спросила Валерия, упростив ему задачу.

— Мм… Рублей шестьсот пятьдесят — семьсот, — закинул удочку Епископосов. — Не мало?

— Нисколько не мало, а очень даже много! — Валерия не смогла скрыть своего восторга, потому что рассчитывала самое большее на двести рублей. — Толик, лапочка, мы должны сбросить цену!

— Нет, Валерия… — Епископосов запнулся.

— Семеновна, — услужливо подсказал брюнет.

— Нет, Валерия Семеновна, я никогда не позволил бы себе купить вещь ниже ее реальной стоимости, — солидно произнес Епископосов. — За две картины я должен вам… мм… восемьсот двадцать рублей и беру столик… для ровного счета за шестьсот восемьдесят. Итого с меня полторы тысячи. Вы не возражаете?

— Мы вполне согласны! — моментально ответила Валерия.

Анатолий хотел было возразить, но передумал. Если бы Андрей действительно собирался взять себе ломберный столик, он бы, надо полагать, давным-давно осуществил свое намерение. А поскольку столик по сию пору застрял на Петровском бульваре… Мысль о том, что старший брат при жизни матери не вынес бы из дому даже грошовую безделушку, не пришла к нему в голову.

— Анатолий Григорьевич, получите задаток, — непререкаемым тоном сказал Епископосов, вынимая из пиджака щегольской бумажник из тончайшей английской кожи. — Надеюсь, пятисот рублей будет достаточно?

— Э-э… Зачем же задаток? — удивленно вымолвил Анатолий. — Я вполне доверяю вам, профессор.

— Я, знаете, так привык. А взамен попрошу расписку. Не забудьте указать, подо что дан задаток.

Пока Анатолий писал расписку, Епископосов с непроницаемым видом поглядывал на его облысевшую макушку и вдумчиво анализировал свои ощущения. Очевидная заминка Аристархова в момент продажи ломберного столика вселила в Епископосова некоторое беспокойство и разбудила подспудно дремавшие подозрения по поводу того, что этот человек значительно хитрее, чем старается казаться. Конкретных фактов, свидетельствующих о коварстве Аристархова, у него не было, но интуиция редко подводила Георгия Аристакесовича. А сейчас в голове маститого профессора отчетливо попискивал тревожный сигнал. Слишком легко Аристархов соглашался на предложенные цены… И — немаловажная деталь! — не предпринял попыток торговаться. Как будто заманивал его, Епископосова, в тщательно замаскированный капкан. Он явно не собирался уступать столик и тем не менее уступил, не проронив ни слова. Что это — утонченное коварство с каким-то хитроумным подвохом или же наглядный пример ограниченности мышления, характерной для порядочных, но при всем том недалеких людей? Чтобы обезопасить себя, Епископосов пустил в ход испытанный трюк с задатком. Полнейшая некомпетентность Аристархова в смысловом назначении задатка указывала на незнание основ гражданского права и если не на сто, то, по меньшей мере, на семьдесят пять процентов развеяла подозрения Георгия Аристакесовича. Как только расписка окажется у него в кармане, ему уже не страшны никакие подвохи, потому что Аристархов сожжет мосты для отступления. Ведь стоит ему почему-либо изменить первоначальное намерение и отказаться от продажи вещей, как он окажется без штанов, ибо по закону покупатель может через суд вытребовать с него двойной задаток. Так кто же Аристархов в конечном итоге — ловкий интриган или олух царя небесного? Скорее всего последнее.

— Я обязан вписать сюда свои паспортные данные? — вполголоса спросил Анатолий.

— Мм… Это не помешает! — Епископосов отсчитал деньги и положил их перед Аристарховым.

— Валерия Семеновна, я рад за вас! — бравурно изрек брюнет, из-за спины Епископосова посылая ей воздушный поцелуй. — Анатолий Григорьевич, прими мои поздравления!

— С вашего разрешения, я заберу вещи завтра или, в крайнем случае, в понедельник, — сообщил Епископосов, пряча расписку в бумажник. — А теперь, Станислав Антонович, простимся с хозяевами и направимся по домам.

— А закусить? — огорченно воскликнула Валерия. — Толик, ты же хозяин, чего же ты не зовешь дорогих гостей к столу?

— Георгий Аристакесович, Станислав Антонович, убедительно прошу вас, так сказать, отведать нашу хлеб-соль, — вздрогнув, поспешно выговорил Анатолий. — Не откажите…

— Они действительно очень хлебосольные, Георгий Аристакесович, не стоит их обижать, — поддержал брюнет, радостно потирая руки. — А потом, не грех и обмыть покупочки!

Епископосов важно насупил мохнатые брови и застыл в позе Юлия Цезаря на берегу Рубикона. В душе он ликовал по поводу чрезвычайно удачной сделки, на которой по самому скромному счету выгадал минимум две тысячи рублей, и одновременно думал о том, как лучше договориться с Аристарховыми относительно покупки каминных вазочек и фарфора. Но, памятуя о тревоге, он счел неосторожным скупать все оптом. Как-никак они коллеги, и по институту могут поползти нездоровые слухи. Хотя момент на редкость подходящий: сейчас Аристарховы зачарованы магией четырехзначных цифр. Брать их штурмом не следует, надежнее действовать исподволь, мягкой лапой. Поэтому настойчивое приглашение закусить неожиданно приобрело практический смысл.

— Пожалуй! — смягчился Епископосов. — Вы меня убедили… Но только на полчаса. Сознательно оговариваю это обстоятельство, чтобы впоследствии не возникло обид. Мм… Где у вас можно помыть руки?

Анатолий и Валерия проводили гостей в ванную, а Валентина Даниловна все еще не могла прийти в себя. Визит ученого покупателя с самого начала произвел на нее тягостное впечатление, а беспрецедентный по наглости торг вызвал учащенное сердцебиение.

Ведь этот Епископосов не рядовой научный работник, а один из руководителей большого института. А факт скупки вещей, принадлежащих подчиненному, хотя сам по себе не содержит ничего противозаконного, с морально-этической точки зрения ниже всякой критики! Неужели в глубине души ему не было совестно? Или ломберный столик XIX века застил ему совесть? Не слишком ли ущербна она, эта совесть, если жажда завладеть приглянувшимися ему предметами перевесила ее? А может быть, у него вообще нет совести?

Валентина Даниловна решительным движением опустила ноги на пол и с удивлением заметила, что впервые за многие месяцы не испытала никакой боли.

— Дорогие гости, милости прошу закусить! — певуче произнесла Валерия. — Не побрезгуйте нашей хлеб-солью. Чем богаты, тем и рады!

— Кстати, Анатолий Григорьевич, мне пришлось по душе ваше хорошо аргументированное предложение о кредитовании по всему строительному циклу, — заявил Епископосов, пробуя тарталетки, в то время как Анатолий откупоривал коньяк и наполнял рюмки. — Мм… Очень пикантно! Валерия Семеновна, там, если не ошибаюсь, молодой чеснок?