Николай Зарудный - На белом свете. Уран

— Вы сказали Наташе, что едете в Ялту?

— Да.

— Жаль.

— Почему? — удивился Давид.

— Она всю жизнь мечтала поехать на море, но Ялта ей не подходит.

— Там сейчас жарко, — согласился Давид. — Однако Наталку можно послать, скажем, на Рижское взморье.

— Не могу же я отпустить ее одну. Если б вы, Давид, изменили свой план…

— Я? — растерялся Давид. — Конечно, мне все равно куда ехать. Но…

— Вы — врач, — улыбнулась Ольга Аркадьевна, — и ваши отношения с Наталкой не вызовут ни у кого никакого подозрения.

— Конечно, мы друзья. За эти годы мы…

— Вы сделали бы нам огромную услугу, Давид.

— Пожалуйста, я готов. Но не будет ли возражать Михаил Константинович?

— Ты не возражаешь, Михайло? — обратилась она к Нарбутову.

— Пусть решает Наталка. Хотя есть определенные причины, которые тоже надо учитывать. — Нарбутов надеялся, что Сокальский поймет этот намек.

— Наоборот, Платон будет рад, — разъяснила намек Нарбутова Ольга Аркадьевна. — Мы живем в двадцатом веке, а не во времена феодализма. Спасибо вам, Давид, что вы подумали о Наталке, — растроганная Ольга Аркадьевна щедро подарила свою инициативу Сокальскому.

Надо отдать должное Люде. Она сделала все для того, чтобы Наталка поехала к морю, имея в своих чемоданах достаточное количество модных платьев, кофточек и купальников.

— Наталка, ты пленишь всю Ригу и окрестное побережье! У тебя прекрасная фигура! И не бойся декольте, — напутствовала Люда, — оно делает каждую женщину таинственной, но надо не все показывать, что ты имеешь. Нужно дать всем, кто на тебя смотрит, возможность пофантазировать.

Настал день отъезда. С утра появился несколько растерянный Давид в новом сером костюме.

— Билеты я достал, послал телеграмму в Дубулты, в пансионат. Одним словом, если наш сервис окажется таким, как о нем пишут в газетах, то мы едем будто домой.

Нарбутов приехал на вокзал прямо с работы, в замусоленном комбинезоне и рядом с разряженными Ольгой Аркадьевной и Людой чувствовал себя неловко. Наталка взяла его под руку:

— У тебя плохое настроение? Ты недоволен, что я еду?

— Я надеюсь, что у тебя достаточно здравого смысла, Наталка.

— Не будем, батя, старомодными.

— Хватит читать ей мораль, — подошла Ольга Аркадьевна. — Давид, ни в коем случае не давайте Наталке мороженого.

Подошел поезд. Занесли вещи в купе. Перебросились несколькими бессодержательными фразами, распрощались, Давид поставил чемоданы и вышел в коридор, оставив Наталку переодеваться. Наталка начала тихо прикрывать дверь, чтоб не разбудить пассажира на нижней полке. Она вначале даже подумала, что там лежали сваленные в кучу матрасы, накрытые простыней. Но куча вдруг зашевелилась, и Наталка разглядела толстенную женщину в синем спортивном костюме. Если бы не прическа, то можно было бы предположить, что это Жаботинский или Григорий Новак.

— Какая станция? — прогундосила женщина.

— Винница.

— А что это за город?

— Областной центр.

— Не слышала… Это ваш муж? — она указала глазами на дверь. — Симпатичный. Я люблю брюнетов.

— Это не мой муж.

— По-нимаю. Далеко едете?

— В Ригу.

— По-нимаю. Туда с мужьями не ездят. Я ночью храплю, — предупредила женщина.

— Я тоже, — сказала Наталка.

— Значит, у нас будет дуэт… Я отдыхала у подруги в Херсоне. Прекрасно!.. Купались в Днепре, я так похудела… Мы с моей подругой пели в опере. У меня — сопрано. Я — Капитолина Изюмова. Слышали? Не слышали. А когда-то я гремела… Зовите вашего э-э… мужа, будем завтракать. У меня курица и портвейн. Как его звать? Давид? — Капитолина отодвинула дверь. — Давид, втискивайся!

— Простите, но мы с вами не разминемся.

Капитолина загородила собой окно, и Давид как-то умостился на диване.

— Начнем, дети мои, — Капитолина достала две курицы, бутылку вина. — Портвейн — это жизнь. Жаль, что ваша жена не пьет. Вино и мужчины только и держали меня на свете… Зовите меня просто Капа. Так меня звал когда-то в Одессе Куприн… У вас что, свадебное путешествие? Нет. По-нимаю… Сейчас я усну на часик. Если буду храпеть — разбудите…

— Помню, я еще молодушкой была! — затянуло сопрано на весь вагон, потом боком умостилось на диване и закрыло глаза.

Через несколько минут купе вздрогнуло от богатырского храпа. Зазвенела настольная лампа, закачались шелковые занавески на окне. Давид и Наталка вышла в коридор и простояли там до Казатина. На остановке сопрано проснулось:

— Видите, а я и не храпела! Портвейн мне очень помогает. Какая станция? Казатин? Слышала, когда-то я там выступала…

Когда сопрано не спало, то было очаровательной женщиной. Капа следила не только за собой, но и за Наталкой: на каждой станции заставляла вместе с ней выходить на перрон и делать вольные упражнения. Ее абсолютно не смущало то, что вокруг собиралась толпа зевак. А в Могилеве ей устроили на перроне овацию: кто-то сказал, что это экс-чемпион мира по бросанию диска.

— Обо мне еще не забыли, — задумчиво промолвила Капа, кланяясь во все стороны.

Узнав, что Наталка и Давид едут в Дубулты без путевок, Капа что-то написала на листе бумаги и отдала его Наталке.

— Это записка к моей подруге Лючии Стэц, она была нашим концертмейстером. У нее в Риге квартира и сто тысяч знакомых. Она вам поможет. Не стоит благодарить, вы мне, молодые, нравитесь.

Лючия Стэц, высокая седая бабуся, на удивление проворная и стройная, прочитала записку и пригласила Наталку и Давида в гостиную.

— Узнаю Капу. Каждый раз она умножает круг моих знакомых. Пейте кофе, а я сейчас позвоню. Вы с Украины? Я в восторге от вашего оперного театра. Когда он гастролировал в Москве, я специально ездила туда, чтобы послушать Евгению Мирошниченко и Бэллу Руденко. Колоссально! И еще я в восторге от вашего Лысенко.

— Нам очень приятно, — сказала Наталка.

Лючия долго куда-то звонила, возвратилась радостная.

— Если вы не устроитесь в пансионате, то можете остановиться у моих приятелей в Дубултах. Адрес я вам напишу. Сильва и Янис Сурвиллы. Дети их поехали на Кавказ, и квартира свободна. Вы будете себя чувствовать, как дома. Устраивайтесь и позвоните мне, я буду рада.

Поблагодарив гостеприимную Лючию, Наталка и Давид взяли такси и через полчаса были в Дубултах. В пансионате им предложили капитальную брезентовую палатку. Давид отказался, боясь, что Наталка может простудиться.

— Поедем к Сурвиллам.

Наталке очень понравился домик Сурвиллов да и сами хозяева — старенькие, симпатичные люди.

Сильва Эрнестовна провела их на второй этаж:

— Вот ваша комната, спать можно и на балконе. Ванна — рядом. Готовить можете на кухне, а то в ресторанах дорого. Устраивайтесь. Мы вообще никого не принимаем, но отказать Лючии я не могла. Это подруга моего детства… Мы когда-то вместе работали в цирке… Помойтесь с дороги и приходите пить кофе.