Николай Зарудный - На белом свете. Уран

Сегодня воскресенье, и у Тимки обширные планы: надо пойти на пойму, под Выдуб, где Ким Тузов прокладывает дорогу, и поездить на бульдозерах, потом сбегать к экскаваторам и поискать в котлованах скелет мамонта, древние монеты и медные наконечники для стрел и принести все это в школьный музей. Целый день можно не являться домой, так как бабушка пошла к родственникам, а дед поехал со Снопом и дяденькой Кожухарем в область «за другой головой». Так сказала бабушка Никодиму Дыньке.

Перед тем как махнуть куда-то со своим войском, Тимка заходит к Ваську: может, есть поручение.

И поручение, конечно, есть.

Васько, прикрыв рукой бумагу, пишет записку.

— Отнеси, Тима, Лесе. Отдай прямо в руки. Слышишь? Обождешь ответа и — бегом ко мне.

Тимка согласно кивает головой и, зажав в руке записку, мчится по улице. Что ж он ей написал? Возле кооперации Тимка останавливается и, оглянувшись на все стороны, читает:

«Дорогая моя Леся! Буду ждать тебя в четыре часа возле ветряка. Приходи! Что-то должен тебе сказать! Секретное. Напиши ответ. Тимки не бойся, он человек надежный. Василь».

Тимке чуток неловко, что он прочитал записку, будучи таким надежным человеком, но он успокаивает себя тем, что никому не выдаст тайну Васька.

Ну, если прочитана записка Васька, то Лесину тоже надо прочесть.

«Вася! Приду!» Он ей — «дорогая», а она ему — «Вася».

Почему это она ему такая дорогая, удивляется Тимка. Длинноногая, голенастая, глазищи вроде синькой заляпаны…

О чем же они будут говорить? Что у них за секреты? Тимке очень хочется знать, и он решает до обеда побывать на Выдубе, а потом подкрасться к ветряку и… Нет, он подслушивать не станет, а постоит на посту, чтоб никто не подошел к Ваську. А то кто-кто, а Коза наверняка приведет хлопцев, и тогда они поднимут его друга на смех.

Тимке очень нравится начальник бульдозеристов Ким Тузов. Он не обижается, если Тимка даже называет его просто Ким. Когда Тимка появляется со своей командой на трассе, Ким разрешает бульдозеристам взять в кабины по одному мальчугану. Тимка всегда ездит с Иваном — высоченным здоровилой в синем берете, которого все называют Ванькой. Иван только внешне сердит, а так — очень добрый. Угощает Тимку пряниками, показывает фотокарточку девушки, которая живет где-то под Тулой. Тимка любил слушать, когда Иван рассказывал о Сибири, о Дальнем Востоке, где они строили рудники, прокладывали дороги. Полсвета объездил Иван на своем бульдозере. Иногда Иван разрешает Тимке подержаться за рычаги. Тимка крепко сжимает их в руках и смотрит, как широкий отвал гребет впереди себя гору земли. Вырастет Тимка и станет бульдозеристом.

— Иван, который час? — спросил Тимка.

— Полчетвертого.

— Опаздываю! — Тимка выскакивает из кабины бульдозера, пулей мчится по лугам, перебирается через Русавку и по крутому склону берега вскарабкивается к полю. Как настоящий разведчик, подползает на животе и всматривается: сидят Васько и Леся. Вот если бы был бинокль! Бинокля нет, но Тимке и так хорошо видно, что Василь сидит против Леси и что-то говорит. А что? Не слышно. Вот если б… Обещал Васько сделать ему магнитофон, но еще не успел.

Тимка подбирается поближе к ветряку.

— Я сам поеду к ней, — говорит Васько.

— До Винницы далеко, — возражает Леся.

— Все равно поеду. Пусть она скажет мне правду. Я вижу, как страдает Платон. Только ты, Леся, никому ни слова.

— Поезжай, Вася… А тебе не стыдно будет говорить с ней про… любовь? — Леся низко склоняет голову.

— Я думаю, что про любовь говорить не стыдно. Все люди говорят про любовь… Одни громко, другие — тихо…

— Когда ж ты поедешь, Вася?

— Завтра. В школе скажу, что…

— Васько! — крикнул из своего убежища Тимка. — Ты скажи, что пойдешь к сестре в Косополье!

— Ты откуда тут взялся? — Василь вытащил Тимку из-под ветряка.

— Я не подслушиваю, я вас… охраняю, чтоб Коза не пришел и не…

Васько отряхивает Тимкин пиджачок:

— Спасибо тебе, верный Санчо! Иди встань вот там возле берега и смотри, чтобы Коза не приплелся.

Тимка немножко обиделся, что Василь назвал его каким-то чудным именем, но, вспомнив, что было сказано «верный Санчо», успокоился. Скорее всего, этот Санчо был разведчиком или партизаном. А если так, то Тимка готов стоять возле этого ветряка три дня, чтобы никто не помешал Лесе и Ваську.

— Знаешь, Вася, я тоже с тобой поеду, — решила вдруг Леся. — Вдвоем веселее, и, возможно, я тебе чем-нибудь помогу.

— А тебя отпустят? — засветились радостью глаза Васи.

— А я расскажу обо всем маме… И она отпустит.

— Только предупреди, чтобы Платону не проговорилась.

— Хорошо. А что ты скажешь Платону?

— Я… я скажу, что поеду в Киев, — прикидывал что-то в голове Васько. — Скажу, что куплю себе пальто на зиму, деталей разных для приемников.

— Отпустит?

— Почему ж нет? Он мне сам когда-то советовал поехать.

— А деньги есть у тебя, Вася? Если нет, так я попрошу у мамы, — сказала Леся.

— Платон отдает мне всю зарплату, деньги в столе лежат.

Добрый седой дедок, позевывая, высунулся из окошка и посмотрел на Васька:

— До Винницы? Скажем, скажем, усе скажем… Два? Бери простые, нечего к плацкартам привыкать, — громыхнул компостером и подал два билета.

Прекрасно ехать в плацкартном или общем вагоне. Чай горячий подают. Столько можно увидеть людей, столько услышать интересных разговоров!

В этих веселых вагонах едут люди с не очень набитыми кошельками, к вагонам-ресторанам на ходу не пробираются, едят взятое из дому, на остановках выскакивают с чайниками и бутылками за водой. Знакомятся в вагонах быстро, общий язык находят сразу: час-другой — и будто сто лет знают друг друга.

— Я где-то видел вас, но не помню где.

— И я вас видела… Вы, случайно, не Мартына Самовяза сыночек?

— Нет.

— А так вроде Мартына, даже и бородавка на ухе…

— Продала, глупая, хату, выписалась из колхоза и поехала к дочке… Вожу тех детей, как щенят, на ремешках да в кухне до ночи топчусь, а они на курорты, а они на воды… И благодарности никакой.

— Такие дети пошли…

— Спала на кухне, газ мне печенки разъедает. Плачу… Дома ж я была себе хозяйкой, в почете ходила. В воскресенье наряжусь да в клуб, как кукла из коробочки, приду… Теперь еду домой, пока у сестры перебуду…

— Америка, оно конечно, тово… но чтоб совсем, то нет…

— Против нашей силы — дудки! Я вот у сына был, майор он у меня, значит, ракетный. Говорит, батя, работайте себе спокойно, потому что мы…

— Сдала химию на тройку. Нет стипендии. Я — до декана. Говорю, если не разрешите пересдать, так я из этого ансамбля выписываюсь и пусть там поет кто хочет.

— Разрешил?

— Разрешил. Без меня же тот ансамбль и гроша не стоит. Я под Эдиту Пьеху пою, басом…