Николай Зарудный - На белом свете. Уран

Коля и Женя пожали Платону руку. Женя достал пачку сигарет, но ее одним движением руки выбил Сеня.

— Ты что, чокнутый, да? Это тебе не ресторан «Калинка». Очень извиняюсь, — Сеня улыбнулся Вале. — Вы извините, я его еще только приучаю к культуре; он ведь думает, что если купил двести открыток с портретами киноактеров и выписал «Комсомолку», то уже культурный… Женя, человек, кроме свободы и зарплаты, еще должен иметь фантазию.

— А чего вы ждете? — не удержался, чтобы не спросить, Платон. — Разве вас пустят?

— Ты что, не знаешь? Сегодня снимут все бинты.

— Не знаю… А вам кто сказал?

— Что за вопрос? Сеня Петушок знает все. У меня контакты и агентура. — Сеня подал Вале плитку шоколада.

— Что здесь за митинг? — вошла Вера Григорьевна. — А-а, таксисты! Обождите немного.

— Хоть до вечера.

— Идемте, Платон, — пригласила Вера Григорьевна.

Они прошли через стеклянный переход в гостиную.

— Вот ваша красавица, — сказала Вера Григорьевна, подтолкнув Платона. — Узнаете?

Стеша стояла возле огромной пальмы в синенькой пижаме и улыбалась.

— Платон! — обняла и поцеловала его.

Платон не видел ее лица, ничего не видел, только чувствовал горячее Стешино дыхание.

— Ты моя маленькая! Стеша моя…

— Ой, осторожно, а то слетит повязка, — предупредила Стеша, и Платон только теперь заметил белую повязку, прикрывавшую ее левый глаз. — Я страшная? Я очень страшная? Только скажи правду!

— Стеша, ты такая, как и была!

— Платон, — погрозила пальцем, — сегодня мне дали зеркальце.

Через левую щеку и верхнюю губу Стеши протянулся шрам, на правой щеке второй шрам шел от уха к шее. Еле заметный рубец стягивал веко правого глаза.

— Во как меня размалевали, — Стеша поправила повязку. — Ослепну на один глаз — пусть пишут с меня жанровые картины.

— Стеша, — сурово взглянула Вера Григорьевна, — я не люблю таких шуток. В институте глазных болезней делают и не такие операции. От твоих глаз еще не у одного закружится голова… И шрамы постепенно разойдутся…

— Я и мои коллеги очень извиняемся, Вера Григорьевна. Но Жене надо на смену. Можно войти? — Сеня Петушок, Коля и Женя внесли цветы и свертки.

— Вы ж уже вошли, товарищ Петушок, — засмеялась Вера Григорьевна.

— С выздоровлением, Стеша! — галантно поклонился Сеня, согнулись и Коля с Женей. — Примите эти цветы и продукцию нашей кондитерской фабрики от имени водителей Чапаевского таксомоторного парка.

Сеня поставил корзину цветов перед Стешей, поцеловал ей руку. Стеша обняла Сеню и чмокнула его в щеку.

— Буду помирать — и тогда этого дня не забуду, — сказал Сеня, — не забуду, как человек, который имеет фантазию… Стеша, мы приглашаем вас к себе в гости.

— Мы обязательно приедем к вам, Сеня, — пообещала Стеша. — Если б вас не было тогда с машиной, то… Я никогда вас не забуду.

— Я уже имею благодарность от милиции, грамоту от «Скорой помощи», с меня сняли выговор на работе, написали обо мне в стенной газете и поместили там мою мор… физиономию. Как это вам нравится? Они делают из Сени Петушка героя. А на моем месте они поступили бы так же, — Сеня показал на Колю и на Женю.

— Каждый сделал бы так, — подтвердил Коля.

— Так точно, гражданин начальник! — отчеканил Женя.

— Будьте здоровы! Выздоравливайте и не волнуйтесь, глаз у вас будет, — заверил Сеня. — Скажите там, если надо, то Сеня Петушок отдаст вам свой… Я могу и с одним, а вы — женщина. — Затем Сеня галантно поклонился врачу. — Вера Григорьевна, все таксисты нашего парка будут возить вас бесплатно. Вы только скажите, что вы Тищенко. Будьте здоровы, Стеша, я, моя мама и вся Черноморка ждем вас. Адреса не надо, вы садитесь в такси, приезжайте на Черноморку и спрашивайте: где живет Сеня Петушок? И вы уже в моих апартаментах… Дверь справа, стучать два раза…

Вера Григорьевна проводила ребят, потом долго говорила по телефону, посматривая на Стешу.

— Хорошо, профессор, через час она будет в вашей клинике. — Положила трубку и сказала: — Стеша, переодевайся, поедем в клинику профессора Крамова.

Профессор осмотрел Стешу и пригласил в кабинет Платона.

— Вы можете спокойно уезжать домой, Платон Андреевич. Да, да, спокойно, мы со Стешей уже обойдемся без вас… Будем делать операцию.

— Когда, профессор?

— Я еще не знаю. Но думаю, что весну ваша Стеша увидит уже без повязки.

— Спасибо вам, профессор.

— Рано, тьфу, тьфу, тьфу, — трижды сплюнул Крамов. — Вот моя визитка, вы можете иногда звонить мне…

— А приезжать можно?

— Это уже будете спрашивать разрешения у Стеши и у Александра Ивановича Мостового.

— А вы разве знаете его? — удивился Платон.

— Лично нет, но мы с ним несколько раз переговаривались по телефону. И с Шаблеем тоже, — добавил Крамов. — Мы с Павлом Артемовичем давние знакомые, еще с фронта… Стеша, прощайся — и марш в палату! Можете целоваться при мне, я уже имею внуков и вот целую стопу историй болезней.

Платон обнял Стешу.

— Пиши.

— И ты, Платон, милый мой… Я так счастлива…

— Как Стеша? — Галина бежала навстречу Платону. — Шрамы большие? Она в клинике у профессора Крамова?

— Сейчас все тебе расскажу, Галина. — Платон обмахнул веником ботинки, зашел в кухню. Бросил в угол чемоданчик и сел возле плиты. — Холодно…

— Раздевайся, сейчас я тебе дам чаю или кофе. И Саше позвоню, он просил сказать, как только ты приедешь.

Галина суетилась, звонила по телефону, варила кофе. Платон наконец снял шапку, и Галина вскрикнула:

— Платон, какой ты седой! Погляди! — тянула брата к зеркалу.

— Да что там смотреть, такой и был.

Галина подала кофе и выжидательно смотрела на брата.

— Я начну с конца, Галинка, — улыбнулся Платон.

— Хорошо.

— Стеша приедет в Сосенку, ко мне…

Вошел Мостовой.

— Наконец-то! — Саша крепко обнял Платона. — Хотя бы позволил. А то поехал и как в воду… Значит, к тебе она приедет?

Платон понял, что Мостовой слышал его слова.

— Только имей в виду, — продолжал между тем Мостовой, — чтоб обязательно была свадьба. А то у нас не так, как у людей. Мы с Галинкой просидели в поезде… Хочу, чтобы свадьба была настоящая, с музыкой, с песнями на все село, на все горы Выдубецкие. Согласен?

— Согласен!

— Галя, ты свидетель! — Саша обнял за плечи жену. — Ну, а в Сосенке Турчин с Отаром за эти дни развернулись! Начали делать великолепные блоки для домов колхозников, уже кладут фундаменты. Вот это, Платон, индустрия! Мы с нашей техникой лет пять строили бы эти дома. Деньги нам перевели, все согласно нашим актам, до копейки. Щедро, ничего не скажу. Приедешь домой, собирай комиссию, и выплачивайте людям наличными. Подскажи, чтобы больше разводили скота, пусть растят сады, не отступайте от плана застройки села.