Николай Зарудный - На белом свете. Уран

— Понял… У меня через два часа поезд… Наташа, ты должна ответить на мои вопросы.

— Если смогу.

— Выйдешь за меня замуж?

— Вот это я понимаю — вопрос!

— Так отвечай! Я не могу без тебя…

— Но мы не можем жить с тобой одним днем…

— Ты о чем?

— У тебя и так плохо сложилась жизнь, и я не хочу, чтобы она стала для тебя мукой… Я не смогу принести тебе… яблок даже за пять километров…

— Наталка, как ты можешь так говорить?

— Меня врачи приучили к рациональному мышлению. Сегодня я хожу, а завтра… Видишь, я не эгоистка.

— Ты не любишь меня?

— Разве ты слепой?

— Наташа, все будет хорошо… Ты выздоровеешь… Я верю в это.

— Не надо строить воздушные замки.

Платон так и не дождался Нарбутовых. Наташа проводила его к калитке.

— Я буду ждать, — сказал он.

— Обожди до весны, до тепла.

…Ольга Аркадьевна сразу заметила, что Наташа чем-то возбуждена.

— Что с тобой, Наташа? — спросила она, подавая ужин.

— Был Платон. Уже уехал. Передавал персональные приветы отцу и тебе.

— Он специально за этим приезжал? — спросил отец.

— Наташа, ты не должна придавать значения этим визитам, — вмешалась Ольга Аркадьевна. — У него свои планы, а у нас…

— Он хочет, чтобы я вышла за него замуж…

Мать всплеснула руками. Михаил Константинович сделал вид, что этот разговор его не трогает.

— Что же ты ему ответила? — Ольга Аркадьевна опустилась на стул.

— Я сказала, что подумаю.

— Неужели это возможно? Слышишь, Михаил, она еще будет думать…

— Я его люблю, мама, и для вас это не секрет.

— Михаил, что она говорит?

— Мама, мы люди военные, у нас нет времени для лишних выступлений. Так, товарищ полковник?

— Когда свадьба? — спросил полковник.

— Прочтете приказ по гарнизону.

— Это несерьезно. Мы с отцом не можем тебе запретить, но мы должны проконсультироваться у…

— К адвокатам можете не ходить, — перебила ее Наташа.

— Я говорю о врачах.

— Я их не буду слушаться. Отец, не моргай маме, я все вижу.

— Он, конечно, переберется к нам?.. Он обязательно должен закончить академию.

— Я поеду к нему, и мы решим. С нас хватит и одной комнаты.

— Ты поедешь к нему? Когда?

— Мама, на этот вопрос я не ответила и себе… Ты обязательно узнаешь, когда я решу. Пресс-конференция закончена. Спасибо за внимание. — Наташа пошла в свою комнату.

— Что нам с ней делать? Ты, Михаил, не представляешь, чем это все может кончиться! У нее может быть ребенок…

— Вполне возможно.

— Ты меня раздражаешь своим спокойствием. Это же наша единственная дочь!

— Поэтому, Ольга, я и желаю ей большого счастья.

— И ты ее отпустишь в село?

— Она поедет, но, конечно, не останется там… Наташка понимает, что ей нужен постоянный врачебный надзор. Они приедут сюда.

— У него есть еще сестра и брат…

— Это очень хорошо. Я люблю, когда в квартире много детей.

Хата была заперта. Где мог быть Васько, Платон не знал и поэтому решил зайти к Снопу. Все было именно так, как писал Васько: Нечипор Иванович, читая газету, кашлял, а Юхим в другой комнатке играл что-то грустное.

— Слава богу! — воскликнула Мария. — Вернулся. Какой же ты! Юхим, Платон пришел!

Нечипор Иванович поднялся с лежанки и трижды поцеловался с Платоном. Юхим молча пожал руку.

— А Васько у Поликарпа, — сказала Мария. — Сходи, Юхим, позови. Никак дождаться тебя не может.

— Не хочу я туда идти, мама.

— А что ж, я буду по селу бегать?

Юхим с неохотой оделся и вышел.

Не успела Мария накрыть на стол, как в хату вошли Михей Кожухарь и Лисняк.

— Я знаю, когда приходить! — весело воскликнул Михей. — Люблю обедать… Обедал бы да ужинал без конца… Здоров, болящий! — поздоровался с Платоном.

— Каждый вечер у меня в хате клуб, — пожаловалась Мария Платону. — Садитесь уж!

— Сейчас еще придет Мазур, и будет полный парламент, — покачивался на длинных ногах Матвей Кожухарь.

И в самом деле, не успел он это сказать, как вошли Мирон Мазур и дед Выгон.

— Вчера, Платон, этот аист, — Выгон ткнул берданкой Михея в бок, — в дураках оставил… Если б я знал, что у него не десятка червонная, а семерка трефовая, то он бы ни за что не выкрутился… Ну, так, может, сыграем несколько разочков, а то мне скоро на пост?

— Дайте Платону хоть поесть с дороги! — сердилась Мария.

— Дело не в картах, кума, — пояснил Мирон, — а в том, что мы собираемся и ведем душевные разговоры.

— Толку с этой вашей болтовни! — махнула рукой Мария. — Сидите уже, я скоро приду. А ты, Нечипор, молока горячего выпей.

Через полчаса Платон уже знал обо всем, что случилось в Сосенке за время его отсутствия. Тракторы отремонтировали, остались сеялки. Плуги тоже готовы. С семенами плохо.

— Собирается Коляда в какой-то совхоз ехать и покупать. За прошлогодние семена еще не рассчитались… Вот хозяйничает, тьфу, — Мирон сплюнул.

— Лучшую землю отдали под кукурузу, а осенью по пятнадцать центнеров початков собираем. Дела, Платон, ой… — Нечипор опять закашлялся.

— Со свеклы мы хоть доход имеем, — размышлял Выгон, — и гроши, и ботва, и жом для скота… Государство тоже не в обиде. А эта ж кукуруза ни себя не окупит, ни труда людского…

— Надо все это растолковать Коляде, — сказал Платон. — Да и агроном есть…

— Мы на правлении вчера до хрипоты спорили. Да разве ж ты переубедишь Коляду? Он у нас собственной тени боится, не то что в районе слово сказать.

— А что агроном?

— Сидит да пальцем в носу ковыряет. — Михей зло хохотнул. — Ему все равно, что мы будем сеять — горох или редьку. Лучше б нас не отделяли от Городищ, там и председатель хозяин, и агроном дело знает, и порядок есть… А с этим Колядой да Кутнем мы нахозяйничаем…

— Хотя бы ты, Платон, помог нам. В академии же учился и землю нашу знаешь, — с надеждой смотрел Мирон. — Поезжай в район, поговори. А мужика кто послушает?..

— А вы бы вызвали Коляду и Подогретого на партийное собрание да поговорили с ними как коммунисты! — запальчиво сказал Платон.

— Да говорил я с Колядой, — горько усмехнулся Сноп. — Он сказал, что мы с Мазуром оппозиция и что до нас он еще доберется… Вот и ждем тебя, Платон. Подпрягайся.

— Я не знаю, с чего и начинать, — пожал плечами Платон.

— Начнем, наверное, с этого. — Нечипор Иванович достал из-за портрета Шевченко тоненькую папку, развернул ее и подал Платону три листа бумаги, исписанные разными почерками.

— «Рекомендация», — прочитал Платон на первом листе.

— Одну даю тебе я, — сказал Мазур, — вторую — Нечипор, а третью — Иван Лисняк.

Иван Лисняк утвердительно кивнул головой и написал в своей тетради:

«Платон, я не слышал, о чем говорили сейчас тебе, но это правда. Я рекомендую тебя в партию, потому что верю в тебя».