Яков Ильичёв - Турецкий караван

Фрунзе с интересом выслушал рассказ консула. Не терпелось увидеть этого сильного Боз-Курта воочию. После морского пути будет еще пятьсот верст горных дорог. На сколько это суток?

О соглашении Франклен-Буйона консул ни слова не сказал. Как сегодня смотрит Кемаль на султана и его правительство? Ответ на этот вопрос не прояснит ли соглашение Франклен-Буйона, который с этим правительством вполне в ладах, малость даже им командует?

— Как относится ныне Гази к его величеству в столице? — будто невзначай спросил Фрунзе.

— Это национальный секрет, — с улыбкой ответил Тали.

— Будущее султана — в тумане?

— Многое зависит от самого величества, как он будет себя вести. Не исключено возведение на престол другого величества.

— А возможно и падение самого престола?

— Я этого не сказал, — поспешно ответил Тали. — Это вы сказали. Это выяснит только будущее. Близкое, далекое, очень далекое, очень-очень далекое — неизвестно.

Консул, торопливо отпив кофе и передохнув, с облегчением заговорил о другом — о дороге:

— Запад присвоил все наши пароходы. Для себя же нам не на чем золото отвезти к себе!

— Его доставит наш пароход, — ответил Фрунзе. — Сам я отправлюсь на итальянском. Его капитан был очень любезен.

— О, Италия! — воскликнул консул. — Она теперь внимательна к нам. Чтобы Греция всем завладела? Нет! Сама хочет выгоду получить. Да, повела торговлю через Черное море! Легко уяснила себе: если с Турцией, то и с красной Россией надо говорить. Заполучила великолепные пароходы компании «Ллойд Триестино»! Из нашего Трапезунда отправляет караваны в Персию — не боится ни курдов, ни бродячих армянских и айсорских мародеров. «Италия свершит сама!» — вот ее кредо. О, Италия! Довезет вас хорошо. — И тут вдруг консул надулся, поднял иглы, как еж: — Вас одного? Надеемся, что поедете без Энвер-паши с его штабом?

— Этот деятель и этот штаб поедут совсем в другую сторону, — засмеялся Фрунзе. — Не тревожьтесь.

— Он здесь уже второй день? Имею указание Ангоры воспрепятствовать его приезду в Анатолию, Нуждаюсь в помощи. Но кто-то помогает ему, а не мне.

— Узна́ю, — тотчас обещал Фрунзе.

В десять утра Легран поднялся в салон-вагон:

— Вот более точные данные: самого Энвер-паши пока нет в Батуме, только его агенты. Но он может появиться в любой момент, как это было в августе. Тогда, по указанию товарища Чичерина, мы отказали ему в гостеприимстве.

— И сегодня, — сказал Фрунзе, — всем его агентам сделайте устное твердое предупреждение: убраться немедленно подальше от турецкой границы — иначе вывезут красноармейцы.

…На совещание в вагон пришли батумцы, местные работники. Подтвердили: без сомнения ехать сначала морем. Хотя морской путь и рискованней — греческие броненосцы держат проходящие суда под прицелом, — но короче и дает выгоду в несколько недель. Он и дешевле горного: многолюдная миссия, большой груз — не напастись лошадей и корма. От турецкого порта Инеболу до Ангоры — пятьсот верст на сивках-бурках, гораздо меньше, чем на горном пути из самого Батума.

Ваня дежурил на платформе. От вышедшего из вагона Кулаги узнал, что подтверждается — ехать морем. Ваня вслух одобрил это соображение, с удовольствием закурил. Но Кулага вдруг хохотнул, будто кашлянул в трубу, и преподнес:

— Морем-то морем, а Фрунзе сокращает состав миссии на треть. Дорогое удовольствие — везти такую ораву.

От этих слов дым остановился у Вани в горле. В Харькове вначале не хотелось ехать, а теперь было бы жаль расстаться с Фрунзе, если вдруг и его, Ваню, отставят.

— А кого именно отчисляют-то?

— Ты со своим соображением, конечно, поедешь дальше. А вот приятеля твоего, Кемика… Я предложил отчислить… Малограмотен политически…

— Но я бы именно тебя отчислил как такового! — перебил Ваня.

Лихорадочно докурив, рывком взмыл через ступеньки и шагнул в салон… Командующий после ухода батумцев делал в бумагах пометки красным карандашом. Ваня встал перед Столиком:

— Кемика не сокращайте, товарищ командующий!

— И не собираюсь. Славный, добрый товарищ.

— Вот это точно так! — горячо проговорил Ваня.

— Прекрасно… А теперь вот что. Время у нас есть. Давайте-ка соберите народ, съездим в Ботанический сад. Кто хочет. Я к растениям с детства неравнодушен.

Зачем это вдруг понадобилось Фрунзе ехать, и непременно с бойцами, в Ботанический сад? Нет, дело не только в интересе к предмету с гимназических лет. Фрунзе заметил тревогу бойцов; чем ближе к границе, тем они все разговорчивей, а иные — молчаливее, Недавно отвоевались, закончили в Крыму тяжкий поход, и вот вновь погнала судьба ближе к войне. Проезжать придется дорогами в горах, где нарваться на винтовочный или даже пулеметный огонь ничего не стоит…

Фрунзе в дороге вел себя спокойно, говорил не повышая голоса, шутил с бойцами, участвовал в хоре, когда цели. А теперь вот отдыха ради — в Ботанический сад, смотреть диковинные растения.

Ботаники Зеленого мыса не думали, что командующий войсками Украины и Крыма с бойцами нагрянет вдруг смотреть пальмовый и кактусовый леса, пойдет по уголкам австралийской, мексиканской, китайской и японской растительности. Но когда прибыла «армия», ботаники услышали компетентные вопросы Фрунзе о том, как ведется научное хозяйство. Ботаники и пожаловались, что центральные учреждения не выделяют достаточно средств… Фрунзе тут же присел и в большом своем блокноте набросал докладную записку в Наркомзем.

Как хорошо в южном саду — еще не забылась перекопская маета, едкая соль и тоска Сиваша! Любовались роскошью зелени, дышали легким смешанным воздухом леса и моря и неотцветающих здешних цветов. Долго бродили, видели и колхидский лес, и армянский дуб. Всех поразили высоченные буковые деревья с гладким стволом, похожим на колонну из голубого мрамора.

Да, этот сад-диковина имеет значение. Вот прекрасно уживаются рядом растения с разных концов земли, из разных стран…

После прогулки присели на ступенях открытой беседки. Один из специалистов, знаток Малой Азии, куда направится миссия, говорил о горах и городах.

— По-видимому, Трапезунда нам не миновать, — отозвался Фрунзе. — Можно ли оттуда на лошадях?

— На лошадях?! — встревожился ученый. — Из Трапезунда не советую! — Он стал чертить палочкой на земле. — Все хребты здесь идут вот так, параллельно берегу. Чтобы проникнуть на центральное плато к Ангоре, их надо пересечь — объехать невозможно: попадете в лабиринт. Значит, надо идти на перевалы? А здесь их гораздо больше и они в два раза выше, чем на пути, скажем, из Самсуна.

— Но там — война…

Пункт выгрузки золота наконец известен — Трапезунд. Прибывший из Новороссийска вооруженный пушками пароход «Георгий» возьмет золото, имущество миссии, двадцать человек бойцов. Фрунзе под чужой фамилией, советники, секретарь Кулага и ординарец Скородумов сядут на итальянский пароход «Саннаго».