Аркадий Пинчук - Потому что люблю [сборник]

— Как на парад…

— Будет серьезный разговор.

— Надумал?

— Да. Поехали.

…Они уже были у самого аэродрома, когда увидели снижающийся МИГ-семнадцатый. Этот самолет знали все летчики округа. Подобно «летучему голландцу», он мог появиться в любое время суток, с любого направления.

— Замкомандующего, — тревожно заметил Женька. — Он просто так не прилетает…

Муравьеву уже успели рассказать про этого генерала целую обойму разнокалиберных историй. Он никогда не сообщал заранее о своем прибытии в какой-нибудь полк. В летных частях появлялся всегда неожиданно, посадку у дежурного КП запрашивал в самый последний момент. Вместе с тем никогда не нарушал наставление по производству полетов.

Муравьев остановил мотоцикл, проследил за посадкой генерала. Все было сделано на «отлично» — расчет, выравнивание, касание.

— Видал? — спросил Женьку.

— Первый класс…

В столовой им сказали, чтобы после завтрака шли в клуб. В девять ноль-ноль с летчиками будет говорить генерал.

Муравьев выпил только кофе и заспешил в гостиницу: надо было еще переодеться. В клуб он пришел почти последним. Поискал глазами Женьку. Рядом с ним свободного места не было, и Муравьев прошел в первый ряд. Там всегда пустовали стулья. Почему-то считалось неприличным садиться на первый ряд. А почему?..

Генерал вошел в клуб, на ходу разговаривая с Белым.

— Товарищи офицеры! — скомандовал кто-то.

Все встали. Генерал жестом показал, чтобы садились. Он возвышался над всеми, словно проход среди стульев был приподнят, а когда летчики сели, стало еще больше заметно, что это человек гигантского роста.

«Как он только в кабину вмещается?» — подумал Муравьев и вспомнил чьи-то слова, что самолет у него со специально оборудованной кабиной.

Генерал не стал подниматься на сцену. Он положил на подмостки планшет, обвел взглядом первые ряды и улыбнулся.

— Начнем с приятного, — сказал как бы самому себе. — Командующий армией поручил мне от его имени наградить за мужество, выдержку и мастерство вашего товарища. Золотыми именными часами. Капитана Шелеста!

Зал дружно зааплодировал. Женьку вытолкали в проход. Ни на кого не глядя, он подошел к генералу. Тот сгреб его в охапку, расцеловал. Затем как-то неуклюже сунул в руку коробочку с часами.

— Носи, сынок. Молодец…

Улыбались и аплодировали летчики, улыбнулся генерал, взволнованно тер глаза Белый. И только Женькино лицо было окаменевшим и безжизненно-бледным.

У Муравьева больно сжалось сердце. Уж действительно нелепее ничего не придумаешь, чем взять и рассказать сейчас правду. А ведь Женька очень хотел честно во всем признаться… И не успел. Парадоксально, но факт. Цепочка оказалась вон какой крепкой. Звено за звеном — поди разорви теперь… А как бы просто могло все быть: «Задел дерево…» Два слова по радио. Всего два слова… Но вовремя. И Женька не стоял бы сейчас бледный и окаменевший Он улыбнулся бы так же, как все, может быть, еще более счастливо.

Когда аплодисменты стихли и Женька, низко опустив голову, прошел на свое место, генерал нахмурился и сказал:

— А теперь о менее приятных вещах…

Зал притих. Офицеры напряженно глядели на генерала.

— Полк не будет участвовать в параде. Не созрели. — Генерал покосился сверху вниз на Белого — какая будет реакция командира, но Белый спокойно смотрел в зал; видимо, то, что говорил генерал летчикам, ему уже было сказано значительно раньше. — Нарушили приказ — один техник на два самолета, что категорически запрещается… А что техник? Разгильдяй! Проявил полнейшую безответственность. Летчика подвел, командира подвел и себя подвел: уже был заготовлен проект приказа на выдвижение. И вот — выдвинулся. Теперь будет совсем иной приказ. И командиру, и ему — по взысканию.

Помолчав, генерал уже совсем иным тоном сказал, глядя на Женьку Шелеста:

— А капитан Шелест полетит со мной. Он будет участвовать в параде…

По залу взволнованно пробежал шумок, и Муравьев не понял его причину, оглянулся и сразу увидел Женьку Шелеста. Муравьев не слышал его слов, они утонули в общем гомоне, но по жесту, по глазам и губам догадался. Женька пытался защитить Белого и Жука, но на него со всех сторон недовольно зашипели: дескать, твое самопожертвование здесь ни к чему — и им не поможешь, и себе все испортишь. И Женька сдался, еще ниже опустил голову…

Терпеливо подождав, пока в зале вновь установилась тишина, генерал перешел к будничным боевым делам. В числе других задач, стоящих перед полком, он сказал и об освоении новых машин.

— В ближайшие дни группа ваших летчиков будет откомандирована на переучивание. Вернутся они к вам как летчики-инструкторы. Вот тогда будем пересаживать весь полк на новые самолеты. Техника сложная, но перспективная. Изменяющаяся геометрия крыла таит неисчерпаемые возможности для творчества в боевом применении. Нам предстоит создавать новую тактику воздушного боя…

Когда совещание закончилось, генерал попросил Муравьева остаться. Остался и полковник Белый.

— Вам привет, товарищ Муравьев, — сказал генерал, разминая сигарету, — от ваших однополчан с Севера…

— Спасибо, товарищ генерал.

Муравьев не подозревал, что это полинялое и беспредметное слово «привет» может вызвать в нем такую бурю чувств. Как сполохи северного сияния, замелькали в памяти лица, прибрежные скалы, тяжелые, как из цементного раствора волны, машины и снова лица: у машин, у домиков, среди тундры…

— Спасибо, — повторил Муравьев.

Генерал прикурил сигарету, затянулся, прижмурил один глаз.

— Просят быстрее вернуть вас в полк, — сказал он с улыбкой. — Я пообещал командиру не задерживать вас зря. Можете ехать хоть завтра. Но если желаете, побудьте здесь. Опытом поделитесь. Месяца хватит?

— Я, товарищ генерал…

— Не спешите, — перебил его генерал, — подумайте. А решение потом скажете Роману Игнатьевичу. Договорились?

— Так точно!

— Вы свободны.

Муравьев повернулся и уже перед выходом услышал слова генерала, что надо подготовить материал на досрочное присвоение очередного воинского звания. Кому — не расслышал…

В курилке возле клуба было битком. Летчики группами стояли у крыльца на посыпанной красным песком дорожке. Предметом разговора, естественно, было выступление генерала.

Как только Муравьев появился на крыльце, к нему сразу подступило несколько человек.

— Что он сказал?

— Зачем оставлял?

— Какие еще новости?

— Спрашивал о чем-то?

— В космос, говорит, не хочешь? — пошутил Муравьев.

Но шутку не приняли.

— Давай серьезно…

— Спрашивал, не спешу ли вернуться на Север?..

— Шутник генерал, — засмеялся кто-то из летчиков.

Все улыбнулись и молчаливо одобрили этот вывод.