Вера Кетлинская - Мужество

Чистый воздух с каждым глотком проникал в легкие. Силы удесятерялись при этом кратком общении с природой. Нет, здесь никого не было. На маленьком отрезке тайги, сохранившемся между двумя участками строительства, он был наедине с природой, с небом, со звездами. Все было бело, все нежно светилось в рассеянном свете звезд. На дороге не было ни одного следа, кроме тяжелых вмятин его валенок.

Он старался представить себе молодых ребят, которые окружат его через полчаса. Любят ли они этот край? Он им скажет о новых условиях, о том, что надо работать не покладая рук во имя богатства и мощи края. Они готовы на любое усилие. Но ему хотелось, чтобы они по-настоящему оценили и полюбили край, ради освоения и обороны которого им приходилось столько переносить. Он будет говорить с ними не только о кирпичах – нет, он им скажет также: выйдите вечером в тайгу, посмотрите на зимнюю тайгу, освещенную звездами. Чем больше любви к стране, к краю, тем больше будет и кирпичей… Посмотрите, ребята, посмотрите на тайгу, освещенную звездами…

Острая боль ударила между лопаткам», подкинув его тело. Вспышка сознания отметила резкий сухой треск, оживила ощущение – я не один, вернула воспоминание – щелчок!.. Щелчок не ветки, а курка… Забила тревогу: «Я никому не успел сказать»…

Широко раскрытые глаза увидели звезды – уже не наверху, а прямо перед собою. Взмахнув руками, он повернулся на месте и боком повалился в нетронутый ласковый снег.

Катя и Валька шли рядом на лыжах по тихой озаренной звездами тайге.

– Остепенишься! – говорил Валька.

– Не остепенюсь! – отвечала Катя и, оттолкнувшись палками, выносилась вперед.

– Остепенишься, – повторял Валька, догоняя ее.

– А вот не остепенюсь!

– А вот остепенишься, – настаивал Валька. – Сына заведем – остепенишься.

Катя вспыхнула и пустилась бежать. Валька погнался за нею и уже настигал ее, когда она крикнула:

– Вот еще! Жены ему мало, сына захотел! – и залепила в него огромным снежком. Но она была благородна и не побежала дальше, пока он фыркал и отряхивался.

– Ну и захотел, – упорствовал Валька, крутя головой, чтобы стряхнуть снег.

– Ну и хоти!

– А ты не хочешь?

Катя снова умчалась вперед и оттуда крикнула:

– Некогда!

– А бегать время есть?

– Бегать – это организованная борьба с цингой.

Они снова пошли рядом.

– В здоровом теле здоровый дух, – важно продолжала Катя, – а ты с глупостями. Ты сперва заслужи сына, а потом проси.

– А разве я не заслужил?

– А что ты такого сделал?

– А ты?

– Я тебя спрашиваю, на обратных не ездят.

Валька схитрил:

– Раз я заслужил тебя, наверно я что-нибудь да сделал.

Катя запнулась было, но потом нашлась.

– Я тебе поверила авансом, – сказала она. – Ты еще должен оправдать доверие.

– Я тоже тебе поверил авансом, – буркнул Валька. – Можешь особенно не задаваться, я не хуже тебя.

– Хвастун! – крикнула Катя. – От такого хвастуна и сын хвастунишка будет!

Он нагнулся за снежком, но Катя изо всех сил побежала вперед. Они долго гонялись по тайге, крича и смеясь. Когда Валька настиг ее и хотел натереть ей лицо снегом, она с размаху кинулась к нему на шею; он выронил снег, поворчал для виду и поцеловал ее. Все еще запыхавшиеся от быстрого бега, они стояли, опершись на палки, очень счастливые.

В морозной тишине отчетливо прозвучал выстрел.

Они стояли и прислушивались.

– Охотится кто-нибудь? – неуверенно сказал Валька. Но Кате вдруг стало страшно. Тайга показалась темной и время – поздним.

– Пойдем, – шепотом сказала она и направила лыжи в сторону, где раздался выстрел.

Они вышли к кирпичному заводу и, обогнув его, пошли по снежной дороге в город. И оба разом остановились.

На снегу, раскинув руки в обледенелых рукавицах, лежало запрокинутое назад неподвижное тело.

Они наклонились над ним и узнали. Широко раскрытые глаза Морозова остекленели, в них отражались звезды. Катя и Валька, дрожа, смотрели на него и друг на друга.

Потом Катя сказала:

– Беги скорее.

Он без слов надел лыжи и побежал.

Катя сидела одна в лесу около трупа, слишком подавленная, чтобы бояться.

По дороге, взметая снежную пыль и подпрыгивая, летели сани. За санями на лыжах несся Валька. Андронников соскочил на ходу. За ним выскочил врач, спрыгнул с облучка с докторским чемоданчиком в руке Тарас Ильич.

– Незачем, – сказал Андронников, отстраняя врача. – Поздно.

Катя быстро рассказывала:

– Идем мы, остановились. Вдруг выстрел, Валька говорит – охотятся. А я подумала – нет. Говорю, пойдем. И так мне стало страшно. Бежим, бежим… А тут он лежит…

Она заплакала и снова села на снег рядом с Морозовым.

Андронников осматривался по сторонам: «Морозов шел из города… Стреляли сзади. Справа или слева? По тому, как упало тело, скорее справа». Он надел лыжи и вошел в тайгу. Валька и Тарас Ильич шли по бокам, настороженно вглядываясь в каждую тень. Тарас Ильич первым крикнул:

– Здесь!

Они увидели примятую в снегу ямку, потревоженные оголенные ветви куста и уходящий в тайгу лыжный след.

– Так! – сказал Андронников и приказал Тарасу Ильичу: – Возьмите у Ставровой лыжи.

Они втроем шли по следу. Но убегающий был хитер. Он добежал до чужого следа и пошел по нему. Валька узнал следы свои и Катины. Вот здесь они поспорили, вот здесь, где взрыхлен снег, Катя лепила снежок, чтобы бросить в него. Здесь он догнал ее, и они поцеловались.

Немного далее беглец свернул в сторону. Они побежали по его следу. Но он снова свернул на чужие следы. Он бежал до сопки, где Катя и Валька катились по склону. Здесь следы спутывались.

Три человека внимательно обошли весь склон.

– Вот! – крикнул Валька в середине склона. – Вот глядите, он прыгнул в кусты.

Беглец сделал искусный прыжок в сторону, в кусты, продрался сквозь них и снова побежал, заметая веткой лыжный след. Вот и обломанный сучок, а вот дальше брошенная ветка. По редким и сильным отпечаткам палок можно понять, как быстро он бежал.

Они побежали тоже. След вел к узкоколейке. Вот он нырнул в канаву около полотна, вот следы ног человека, взбиравшегося на полотно. Тарас Ильич лег, разглядывая след.

– В унтах был, – сказал он, вскакивая, и схватил Андронникова за локоть. – Чуешь? В унтах… Не иначе, как он… ехидна!.. Вот он кого караулил у дома дирекции…

На полотне узкоколейки следы терялись на промерзшем истоптанном снегу, где постоянно ходило много людей – на каменный карьер и обратно. Три человека долго шарили кругом при скудном свете звезд, пытаясь найти потерянный след.

А в клубе строительства коммунисты и комсомольцы укладывали на последнее ложе тело своего руководителя… В клубе было тихо и очень тесно. Раздавались только краткие распоряжения Круглова: