Леонид Леонов - Барсуки

– Я тебя застрелю... – осипшим голосом сказал Семен, откидывая Юдину руку. Пот с него катился градом.

– В которо место застрелишь-то?.. – поддразнил Юда и, постояв недолго, пошел прочь,

Барсуки разом загалдели. Костлявый стоял в беспокойной нерешительности, не зная, чем окончились Юдины переговоры. Тот в штанах из клетчатой байки, стирал в катышки налипшую на нос кровь. Евграф Подпрятов царапал ногтем дерево, показывая, что он тут не при чем.

– Ну, как же? – спросил Юда, встав на прежнее место.

– А вот как! – насмешливо закричал Семен. – Правда ваша, мужички... Помогать другим да Попузинцев поддерживать нам теперь не расчет! – и он посвистал, издеваясь над оторопелостью барсуков. Никогда не бывал Семен столь смелым.

– Да как же это так?.. – Юда не предвидел такого хода и растерялся. Ты же ведь сам все о подкрепленьи говорил. Теперь вот и надо бы итти.

– А я говорю: не ходить! – возвысил голос Семен и стал уходить, провожаемый недоуменным гулом барсуков. – И кто по домам хочет расходиться, могут! – крикнул он уже издалека. – Расходись-вали!..

...В зимнице было прохладно и темно, и еще казалось, что тесно. Настя говорила много и торопливо.

– ...я была наверху, когда Мишка ударил. Этот, клетчатый, сказал обо мне нехорошо. Мишка велел повторить. Тот повторил. Я убежала...

В стенах где-то скреблась мышь. Гуденье барсуков сюда недоходило.

– ...я Попузинца видала, верховой. Не-ет, безбородый! Я стала его расспрашивать, он сбился и ускакал. Я не знаю... Утром выходила – набат был. Долго били, словно нарочно, чтоб мы услышали...

Семен постучал в тесину стены.

– ...мышку пугаешь? Я вот уже час ее слушаю. Она сперва вон там где-то точила, потом все ближе. Слушай, зачем ты ушел от них? Ты с ними должен быть. Ты теперь ихний.

Приблизились шаги, вошел Жибанда, и дверь снова захлопнулась.

– Вы здесь? – окликнул он еще с порога, дыша точно после рукопашной.

– Ну, что там? – спросила Настя. – Кричат все?..

– Кричат! – Мишка прошел по темноте и сел, судя по голосу, на печку. Он задел, вероятно локтем, за трубу, трескуче выругался и ударил кулаком по трубе. – Выгнали!.. – и бурно пошевелился.

– Я пойду к ним... из-за меня началось, – твердо сказала Настя и встала.

– Нет, ты не пойдешь, – упрямо сказал Мишка. – Там теперь гниль начинается. Не пойдешь...

– А и пускай, к чортовой матери все! – отпихнулась от него Настя.

– Сиди, говорят! – прикрикнул строго Мишка и опять ударил по трубе, и опять ругнулся.

– Сеня... что же ты мне не говоришь, чтоб не ходила... а? А ведь я и в самом деле пойду, пожалуй! – каким-то особенно тонким голосом спросила Настя.

Но она не шла, а сидела по-прежнему. Время шло. Опять раскрылась дверь. Вошедший, Прохор Стафеев, припер дверь поленом, чтобы не закрывалась. Желтые и зеленые, отраженные листвой, отсветы ринулись в землянку.

– Садись с нами, отец, – хмыкнул Мишка носом. – До ножей-то не дошло еще?

– В поход пошли... – равнодушно, даже вяло, проворчал Стафеев и сел на чурбак, сложив руки на коленях.

– Их остановить надо!.. Остановить... Они ж на расстрел пошли! – возбужденно вскочил Семен. – В Попузине все спокойно, это Антон... Мишка, беги, упреди их... Вели назад!

– Не пойду, – не сразу ответил Мишка. – Ну их... – и выругался.

– Я пойду... – тоже не сразу предложила Настя и быстро пошла вон.

– А я сказал, сиди! – крикнул Мишка, догнал ее у самой двери и рванул к себе.

– Мишка, я тебе приказываю итти... – голосом, точно пробовал свои силы, приказал Семен. Зеленый блик падал ему на лицо и омертвлял его не менее, чем его закрытые глаза. – Ты слышал?

– Да уж чего там приказывать, парень. Ведь не на войне! Они уж Юду выбрали, теперь уж не ты. Юда и повел! – сказал Стафеев. – Юда, он и вернуться обещал...

– Где уж там вернуться... – слабо сказал Семен, кивая в сторону Мишки. – Побьют ребят.

– Сам бы шел! – ворчливо крикнул Мишка, идя к двери.

Настя бросилась за ним что-то сказать.

– ...и давно уж я говорил, что кончать надо, – рассудительно сказал Стафеев, гладя бороду. – Смехота! Рази может пара курей воз сена везти!? – и засмеялся.

– Врешь ты! – подскочил к нему Семен и, зажмурясь, замахнулся. Врешь ты, ты мне другое говорил!..

– Чего ж ты замахиваешься-те? – спокойно откликнулся Стафеев. – Я не тебе это говорил, ясно дело! Хозяину и хозяйские слова... Дурачинка! – и остался сидеть в зимнице.

План комиссара Антона был совершенно верен. Нужно было разъединить барсуков и сильнейшую часть выманить в открытое Попузинское поле. Брать землянки в лоб было немыслимо: слишком много опасностей таила изрытая земля, а рисковать своими людьми было не в правилах Антона. Одновременно с окружением Юды был предпринят натиск на землянки. Подвигались тут медленно, обыскивая и выстукивая каждый аршин барсуковского леса. Но уже была пройдена линия сторожевой землянки, и никого до тех пор встречено не было: великим даром уговариванья обладал Юда.

С поля доносилась в лес трескотня пулеметов, воздух вспенился от звуков. Настя и Семен стояли у опушки, у березняка, возле Брыкинских, сизых теперь, крестов, и слушали. Густое, малиновое солнце окрашивало березовые листочки в бурый, мутный цвет. – В небе уже стояла готовая низринуться туча.

– ...ты стой тут! – вдруг надумала и решилась Настя. – Я попробую... Я сейчас лошадей приведу! – Семен нетерпеливо отмахнулся, и нельзя было понять: от Насти ли, от надоедливого ли роя комаров, вившегося у самого его лица. – Все равно, ты тут стой... Я быстро! – она побежала в сторону землянок, не оглядываясь.

Как раз в тот момент лес огласился первым выстрелом, рассыпавшимся на мелкие и ничтожные гулы, – словно каждое дерево, каждый сучок, каждая хвоинка повторила его. То на южной стороне землянок Антоновы люди встретили бегущего Жибанду. Жибанда бежал, и за ним бежали. В чаще ему удалось обмануть погоню: подвернулось полено, отбросил полено влево и шумом его паденья отвлек погоню в сторону. Сам он почти бесшумно скользнул вправо и через минуту выскочил как раз на то место, где Настя ждала Семена. Сама она уже сидела верхом на лошади, лицом к опушке, а другую держала на поводу. Она не видала Мишку.

– Вот сюда... на эту садись, – скороговоркой, почти спокойной кинула она, отпуская повод рыжей кобылки.

Мишка прыжком вскочил на лошадь, и оба одним махом вынеслись из леса в березняк. Тут только Настя увидела Жибанду.

– ...слезай!! – пронзительно закричала она с побелевшим лицом, округленными глазами уставясь в подмененного. – Эта для Семена... Слезай!

– Семен уж там! – махнул рукой куда-то впереди себя Мишка. – Гонятся... – и собственным картузом, козырьком его, ударил по глазам Настину лошадь.

...Их спас березняк, шедший в этом месте на много. Погоня же наткнулась на зимницу и шарила в ней осторожно, как мальчики – осиное гнездо. Было еще несколько выстрелов, но почему-то здесь, в открытом поле, не были они страшны. Лошади несли так, словно знали, зачем и куда...