Иван Щеголихин - Снега метельные

– Her плохих машин, есть плохие шофера! –И Сер­гей снова понес по кочкам какого-то незадачливого собрата.

Тетка Нюра подошла к нему вплотную, прислуша­лась – Хлынов продолжал браниться, – ссутулилась и сильно пнула его под зад. Сергей, пятясь, молча и зло выкарабкался из-под машины, глянул свирепо на тетку Нюру и, жалея, что перед ним женщина, проговорил:

— Нашла футбол, старая!

Увидев Женю, он сверкнул белыми зубами:

— А-а, здравствуй, Женечка!

Почему он ее называет, как Ирина Михайловна?

— Здравствуйте,— неприветливо ответила Женя, буд­то не узнавая Хлынова.

Сергей сунул большой разводной ключ под мышку, согнулся и шагнул к костру.

— Ну, как, тетка Нюра, самогонка к седьмому подо­рожает?— крикнул он, хватая пламя замерзшими, скрю­ченными пальцами.

– Я тебе, антихрист, такого самогона дам, сто лет икать будешь! Ишь, нахальная морда, зубоскал, черто­лом!

— Ладно, ладно, остынь,—миролюбиво проворчал Сергей и подмигнул Жене.

Согрев руки, он накалил в пламени ключ и, обжи­гаясь, перекидывая его с ладони на ладонь, снова полез под машину

От всего увиденного сегодня у Жени стала побаливать голова. Пора уже было сделать выводы. Сплош­ные, прямо-таки повсеместные нарушения санитарных норм и правил.

Пошли в контору ловить директора. Между машина­ми колобродил, обжигая лицо, знобящий ветер. И как они тут работают, как они могут лежать в такую пору на мерзлой земле, под машиной и хватать голыми руками металл, к которому прилипают пальцы!

Нет, это незаурядные люди, избранные. Могут оскор­бить ненароком, обидеть, грубое слово сказать, но они всё сделают, всё выполнят, всегда выручат в беде.

В конторе толпился народ. Сесть было не на что. Жа­кипов сидел на краешке дощатого стола, подбоченясь, скуластый, усатый, и невозмутимо отбивался от наседав­ших. Молодой шофер с зелеными крапчатыми глазами, в шинели, просил бензина для четырех машин. Они шли с самого Тобола и нигде не смогли заправиться.

— Что за порядки?!— возмущался шофер.— Приехал на вывозку хлеба, дают тебе машину прямо с завода, теп­ленькую, ни номера, ничего. Оставляй, говорят, права и бери машину в свое полное распоряжение. Взял. Приехал заправиться, а там опять, оставляй права или давай разрешение Жакипова. Да сколько их у меня, прав-то? Давай, начальник, разрешение?

— Не могу. Для своих ребят бензина нет. Полторы тысячи машин.

— Мы тоже свои, советские!

— Видел таких. Куда свой бензин девал, на водку?

Женя, до глубины души возмущенная таким равно­душием к нуждам водителей, шагнула вплотную к столу директора.

–– Почему вы так разговариваете?! Энтузиазм надо поддерживать, а вы его глушите!

Жакипов удивленно глянул на нее через плечо,— откуда здесь женский голос?— и тонко кашлянул.

— Энтузиазм есть —хорошо, а бензина нет.

«Ну и ну!»

— Почему в общежитии нет топлива?— почти закри­чала Женя, уверенная, Жакипова сегодня же, через час-другой с треском снимут с работы.

— Область наряда не дает на уголь.

Жакипов отвечал ей монотонно, спокойно, не чуя никакой беды над своей головой, будто ему приходилось тысячу раз на дню отвечать на подобные вопросы. Он как бы повторял урок бестолковым ученикам, не могут понять самых простых вещей.

— А на станции Тобол горы каменного угля лежат! Ваши машины все равно оттуда порожняком идут.

Никогда еще, кажется, Женя так не злилась, не кипя­тилась, не теряла выдержку. И ей совсем не хотелось успокаиваться сейчас. И никто ее не успокоит после всего увиденного и услышанного. Она стала кричать на Жаки­пова, будто у нее в кармане уже лежало решение о сня­тии его с работы. Но надо еще и вразумить его, дать ему почувствовать всю его безответственность.

— На Тоболе есть, да не про нашу честь,— отвечал Жакипов.

— Заботливый руководитель должен найти выход из любого трудного положения. А вы бюрократ — сидите, отмахиваетесь! Я сейчас пойду в райком и доложу са­мому Николаеву. Посмотрим, как он с вами поговорит и как вы потом будете разговаривать с шоферами.

К ее великому смятению шофер с крапчатыми гла­зами начал ухмыляться и подталкивать локтями това­рищей:

— Гляньте на нее, братва, ну дает!

— Слушай, дочка...— начал Жакипов, теряя наконец терпение.

— Какая я вам дочка! Я помощник государственного санитарного инспектора из райздрава. Почему гараж не отапливается? Кирпич у вас во дворе валяется, печки сложить нетрудно. По вашей милости люди день и ночь мерзнут, в гараже ветер свищет!

Жакипов привстал со своего стола, однако, все еще не очень напуганный.

— Ты говоришь, печку. Нельзя печку, понимаешь? В гараже паровое отопление положено, чтобы огня нигде не было, понимаешь? У нас бензин, сразу вспыхнет. По­жарная инспекция не разрешает. А для парового у нас пока еще нет котельной, понимаешь?

Лишая его возможности и дальше конфузить ее, Женя перебила:

— Ну, а свет провести можно? И чтобы двери закры­вались от ветра, это-то можно? Распустили вас, терпят бедные шоферы.

Все в комнате засмеялись, загоготали. Кроме Жакипова.

— Чтобы через день был уголь в общежитии, чтобы там не топили чем попало. Выдайте умывальники, где хотите, там и найдите. И чтобы в каждой комнате был бачок с питьевой водой. За невыполнение на первый раз получите персональный штраф в размере ста рублей. Ясно, товарищ Жакипов? А самое возмутительное и нетерпимое в том, что у вас под носом, в землянке, на мерзлом полу живет семья, женщина с маленькими детьми!

Жакипов крякнул и снова сел на угол стола,

— У вас нет ни капли человечности, товарищ Жакипов. Неужели вы, руководитель такой крупной автобазы, не можете через райком, через райисполком добиться жилья хотя бы для этой семьи?!

Жакипов не дал ей продолжать, перебил:

— Не кричи. Это моя жена, мои ребятишки. На авто­базе я день и ночь нужен. Живем хорошо, тепло, не боле­ем. Если ты не умеешь так жить, не умеешь немного терпеть, пойди к моей жене, научись.

— Извините...— еле слышно пробормотала Женя, чуть не плача от досады — опять влипла, опять переста­ралась.

Но откуда ей знать, чего можно ждать сегодня, завтра, через день, через час на этой немыслимой, негаданной, немереной целине!..

К Гале частенько наведывался знакомый инженер-механик из МТС, тихий и скромный парень. Он не стремился развлекать девушек разговорами, анекдота­ми и, войдя в комнату, задавал один и тот же, неизмен­ный вопрос: «Ну, какие новости?» И хотя всякий раз новостей не было, да и как сразу, с налету будешь ему докладывать о новостях, если даже они и есть, тем не менее, он минут пятнадцать продолжал расспрашивать, как дела в больнице, что новенького, не умер ли кто и так далее. Он вел себя так не по своей недалекости, а от великого своего смущения. Освоившись, он умолкал и уже на новости не реагировал. Садились за стол, скуч­но играли в подкидного дурака, причем инженер-механик любил приговаривать, точь-в-точь как Чичиков в «Мерт­вых душах» о пешках, «Давненько я не брал в руки кар­тишек». Он не был шутником по натуре, за все свои визиты, а он их наносил чуть не каждый день, не рас­сказал ни одной веселой или просто занимательной истории. И все из-за той же роковой стеснительности. Галя в его отсутствие почему-то старалась убедить Женю в том, что он хороший специалист, институт закончил с отличием. Возможно, возможно, но что касается Жени, она с таким молодым человеком давно бы умерла от скуки. А может быть, в ней просто-напросто говорила зависть?..