Лев Правдин - Океан Бурь. Книга вторая

Он говорит это каждый раз перед появлением маленькой наездницы. Младший брат заранее знает все, что сейчас произойдет, но все равно его всегда охватывает радостное волнение.

Конюх приводит небольшую белую лошадку. У нее розовые губы и ноздри. Грива и хвост посыпаны серебряной пудрой. Лошадка, взволнованная предстоящим выступлением, нетерпеливо перебирает розовыми копытами. Но вот она услыхала легкие, торопливые шаги своей повелительницы и сразу застыла, как на картинке.

В прозрачной серебристой юбочке подбежала Мальва. Она похлопала лошадку и поцеловала ее в самое нежное место — между нервно вздрагивающих ноздрей.

— Будь умницей, Белочка, — прошептала она.

Широко шагая, звеня ожерельем и браслетами, подошла красавица цыганка. Широкая цветастая юбка, шурша, билась вокруг ног. Все перед ней расступились. Цыганка внимательно осмотрела лошадку, поправила большое плоское седло и гортанно спросила:

— Готова?

— Готова, — ответила Мальва, коротко дыша.

— Пошли!.. — Цыганка протянула руку, конюх подал ей длинный хлыст, и она, вскинув голову, легко и стремительно пошла на манеж.

Послышалась нежная и веселая музыка. Один из конюхов подставил колено. Мальва легко взлетела на площадку седла.

На манеже волнующе-звонко щелкает хлыст.

— Гоп-ля! — выкрикнула Мальва.

Раздвинулся занавес. Лошадка стремительно вынесла свою принцессу, свою маленькую хозяйку, и остановилась точно посреди ярко освещенного манежа.

— Чудо, — проговорил Старший брат, не отрывая взгляда от маленькой танцовщицы.

— Ты любишь ее? — спросил младший. — Ты скажи ей об этом.

Старший положил руки на плечи своего брата и заглянул в его глаза.

— Ты любишь солнце?

— Конечно, — удивился младший.

— Что изменится, если ты скажешь ему об этом?».

Васька почувствовал, как у него нестерпимо зачесалось в ноздрях. Он потянул носом, чтобы не капнуло на страницу. Платком он еще не успел обзавестись, а воспользоваться, как всегда, рукавом постеснялся. «Слезы, — подумал он, — глупость какая». Он давно уже установил, что только девчонки плачут глазами, чтобы все видели. А мальчишки носом, скрытно.

Он осторожно оглянулся: не заметил ли Петушков этой его непонятной слабости? Нет, сидит за столом, пишет что-то. На Ваську никакого внимания.

«— Что изменится в мире, если солнце узнает о моей любви? — спросил Старший брат.

Маленький клоун, нерешительно ответил:

— Ничего не изменится, но, может быть, тебе станет веселее жить».

Сам Васька так бы не сказал. Он пока еще не знал, что он ответил бы Старшему брату. В этом деле и у взрослых людей такая путаница, что они и сами не всегда все понимают. Читал Васька мало, но зато пересмотрел множество всяких фильмов, поэтому знал, что без любви нигде не обходится. Но все-таки трудно понять: зачем веселому клоуну понадобилось влюбляться в эту девчонку?

Ну ладно, пойдем дальше. Надо же узнать, как все это у них обернется. В конце концов, если бы не было любви, то ничего бы не произошло замечательного — это Васька сообразил, прочитав последующие страницы.

«Цирк переполнен. На местах верхнего яруса сидят два странных зрителя в длинных серых балахонах с широкими угловатыми пелеринами. Они даже на людей-то мало похожи: сероватые лица с острыми подбородками и приплюснутыми лбами. Неподвижны большие безгубые рты. Круглые немигающие глаза устремлены в одну точку. Сидят, как на похоронах, — хмурые, сосредоточенные, зловещие…

Эти два типа сидели неподалеку от запасного выхода. Как только на манеже появилась Мальва на своей Белочке, один из серых чужестранцев исчез. Только чуть колыхнулась портьера у запасного выхода. Зрители, зачарованные появлением Мальвы и первыми ее трюками, ничего не заметили».

Дальше в сценарии написано все очень сжато.

«Серая рука тянется к электрическому рубильнику. Вспыхнули и заметались по экрану зеленые молнии. Во всем цирке погас свет, и сразу же неистовый шум возник над куполом цирка, словно буря налетела на город. Зазвенели стекла, с грохотом распахнулись все двери. Крики людей смешались с ревом диких зверей и трубными голосами испуганных слонов.

Какая-то черная сила ворвалась в цирк. Пронзительный писк и хлопанье миллионов крыльев заглушили все остальные звуки. Неведомые твари бесновались над ареной, над головами обезумевших людей. Холодные острые крылья били по лицам, путались в волосах теряющих сознание женщин.

Этот страшный смерч, этот черный ураган исчез, так же внезапно, как налетел. Ошеломляюще ярко вспыхнул свет. Все в ужасе притихли. Тишина наступила такая гнетущая, такая напряженная, какой не бывает даже при исполнении самых „смертельных“ трюков, когда умолкает музыка и зрители замирают, боясь вздохнуть.

Арена была пуста. Исчезли красавица Мальва и ее белая лошадка. На желтом песке лежал только маленький серебряный плащ.

Под самым куполом металось несколько больших летучих мышей. Ослепленные ярким светом, они не успели улететь вместе со всей своей стаей.

У барьера лежала красавица цыганка. Она медленно поднялась, безумными глазами посмотрела на пустую арену и, застонав, снова упала на песок…

— Девочка моя! — простонала она с таким отчаянием, что все замерли…

На арену вышел шпрехшталмейстер.

— Представление продолжается! — проговорил он и, взмахнув белым платком, сел на барьер и заплакал.

Музыканты заиграли что-то очень веселое, потому что ничего другого они играть не умели. Цирковая музыка — самая веселая на свете. Это была та самая мелодия, нежная и веселая, под которую принцесса цирка исполняла свой заключительный танец.

Только теперь зрители поняли, что произошло. Страх сменился возмущением. Послышались угрозы. Никто не заметил, как исчезли два серых чужеземца.

На арену вышли клоуны. Старший взял серебряный плащ и поднял его над головой. Музыка стихла.

— Мы найдем ее! — сказал он. — Клянусь, мы найдем и освободим нашу принцессу!..

Голос, гремящий под куполом, проникающий во все уголки сердец, — голос клоуна.

— Клянемся! — звонко выкрикнул Младший брат».

«Из-за одной девчонки столько шума! — подумал Васька по привычке и сейчас же передумал: — Не простая это девчонка, и что-то тут все не так просто…»

Додумать он не успел. Петушков спросил:

— А не поужинать ли нам?

— Можно, — солидно и с готовностью согласился Васька.

Никогда не следует отказываться от еды, это недостойно настоящего человека.

День за днем, открытие за открытием — что ни день, то открытие! И работа. Только теперь узнал Васька, что это такое — настоящая цирковая работа.

Рано утром, когда еще гостиница досматривала последний, самый лучший сон, они еще до завтрака выбегали на улицу.