Савелий Леонов - Молодость

— Ты слез бы, папаша.

— Не осилю, сынок. Круто спускаться. Окончательно, выходит, занемог. Да я тебя отсюда хорошо вижу.

Тимофей закашлялся, плюнул куда-то в угол и слегка застонал. Степан снял его, костлявого и беспомощного, как ребенка, усадил на скамейку. Старик оправдывался:

— Ты не думай, служивый, что я струсил… Ей-богу, немогота на печку загнала. Я пошелбы к ним, подлецам… Чтобы кишки выпустить лиходею Клепикову. Эх, была б прежняя сила!..

Ильинишна принесла в фартуке молодой картошки. Рассказывала между делом новости и отвечала на Степановы вопросы. Сообщила, что Бритяка увезли в больницу, но вряд ли поправится.

Сильнее всего волновал ее слух о прозрении Адамова. Потап Федорович, вот уже два десятка лет определявший вещи на слух и на ощупь, вдруг крикнул за обедом жене:

— Оделась бы поскромней, чего бога гневишь красным цветом? Молиться надобно! Христос близко!

Затем вышел на улицу и разругал извозчика:

— Отпусти чересседельник, кобылу надсадишь! Перед богом, слышь, и за людей и за скотину придется ответ держать! Он тут, рядом!..

Рассказывая об этом Степану, мать со страхом поглядывала в окно и прислушивалась… Издалека доносился глухой набат, нагоняя на сердце стужу.

— Адамов, чуешь ты, ходит по деревням, антихристом пугает… Ежели, говорит, большевиков не перебьете, всех опечатает.

— Ну, это понятно, — усмехнулся Степан, — у них с Клепиковым одна сделка.

Тимофей насупил брови:

— Про Адамова давно известно, что он зрячий. С хитростью человек, только и делов. Когда купцом был — за приказчиками лучше удавалось подсматривать. Потом спирто-водочный завод купил… Ходит по цехам, палочкой об пол постукивает. Рабочие при нем — ха-ха да хи-хи. Глядишь, выпьет кто, или что скажет… А на другой день этого малого с завода по шапке.

На минуту в избе стало тихо. Кто-то громыхнул в сенях щеколдой. Все трое посмотрели на дверь. Степан негромко спросил:

— Гранкин дома? Мать замахала руками:

— Никого нету. Скрылись — и Гранкин и Матрена… Я ребятишек хожу кормить, маленькие у Матрены-то.

Она посмотрела на сына, плечистого, светлоглазого, и поняла его немой вопрос. Опустив голову, промолвила:

— И Настя скрылась…

В это время щеколда в сенях снова громыхнула, и на пороге избы остановилась Аринка. Она задыхалась от бега. Со злобной решимостью сверкнула глазами на Степана:

— Явился?!

— Только не к тебе, — спокойно ответил Степан.

— Об этом ты еще пожалеешь, — Аринка переступила порог и показала на окно. В горле у нее клокотал злорадный смех: через большак вразброд шли к избе вооруженные мужики.

Степан отскочил к другому окну, выходящему во двор, и увидел Глебку. Губастый унтер стоял с винтовкой наперевес. Он весь заплыл широкой самодовольной ухмылкой.

— Говорил: за мной не пропадет… Выходи, побирушка! Доплясался!

Клепников сошел с крыльца и двинулся по направлению к лугам. Его догнал Гагарин.

Гагарин был предупредительно вежлив с ним, деловит и официален. Он старался не выказать своего превосходства в военных знаниях; напротив, всячески поднимал в глазах окружающих престиж «командующего». Каждый раз, обращаясь к Клепикову, щелкал шпорами, козырял, и в его густом баритоне звучало хорошо сыгранное подобострастие.

— Разрешите… Ваше мнение, Николай Петрович?..

У Клепикова с Гагариным давно уже установились отношения взаимного понимания… Люди они были разные, но цель преследовали одну.

Догнав Клепикова, Гагарин рассказал ему о чистокровных биркинских лошадях. Он удивлялся, каким образом хозяин сумел уберечь эдакое добро от большевистской реквизиции.

— Представьте, Николай Петрович, пять лошадей, и одна другой лучше. Разные масти, разные породы. Увидите — и ваша кавалерийская натура не выдержит. Но расстанетесь, — подмигнул он улыбаясь.

Клепиков уловил какую-то принужденность в словах Гагарина, что-то скрытое, недосказанное…

В следующую минуту все разъяснилось. — Нам ведь, Николай Петрович, тоже не обойтись без коней… Впрочем, я сомневаюсь, что они у хозяина собственного завода. Старик-то известный конокрад.

И, взяв Клепикова под руку, Гагарин мягко, но настойчиво, повернул его к конюшням.

«У господина полковника чердак работает», — подумал Клепиков.

— Теперь у нас нет иного выхода, Николай Петрович, — сказал Гагарин тихо, — как просить немцев нарушить демаркационную линию…

— Немцев?.

— А разве Блюмкин стрелял в Мирбаха не с той же целью? Дорогой мой, надо смотреть действительности в лицо! Мы ставим на карту свою жизнь и нуждаемся в существенной помощи. С биркиными да мясоедовыми много не навоюешь. Только кайзеровский штык в настоящий момент страшен большевикам!

Пока ходили за хозяином, чтобы открыть лошадей, Гагарин доказал Клепикову необходимость послать гонца в район Льгова для связи с оккупантами. Впрочем, Клепиков и не думал сопротивляться. Он лишь хотел заранее учесть, не грозит ли ему приход немцев умалением престижа главы повстанческой армии, облаченного неограниченной властью?

Биркин, позвякивая ключиками и суетясь, охотно впустил гостей в полутемную конюшню.

Золотисто-рыжий поджарый жеребец рванулся к двери, раскидав в стороны огнистую гриву.

Биркин с гордостью провел ладонью по спине коня.

— Ну-ну! — прикрикнул он. — Игрун! Я те поиграю, бездельник!

— Верно, хорош конь, — похвалил Клепиков, облюбовывая его себе под седло.

— Нет, вы постойте… Сичас, сичас. — Биркин побежал к следующему стойлу. — Буяна… Буяна моего поглядите!

Огромный вороной жеребец повернул голову и посмотрел на людей темным глазом (на другой навалилась черная копна гривы).

— Этот один пушку повезет, — ликовал Биркин.

— Повезет!

Посмотрели двух кобылиц, одну темно-гнедую, другую пегую, точно зебра. У Клепикова от пегой даже в глазах зарябило.

Во двор вывели высокого жеребчика серой масти, которого хозяин объезжал. У жеребчика была крепкая, мускулистая грудь, стройные ноги, чуть вздрагивающий, широкий и лоснящийся круп. Оскалив белые зубы, жеребчик легко поднялся на дыбы, прижал острые уши и протяжно заржал. Биркин с опаской пощекотал его около шеи.

— Запрягайте, — распорядился он и пошел к тарантасу. — Не угодно ли, Николай Петрович, ветерком подышать? Лихая скотина у меня… У-у!

Жеребчик порывался бежать, но два сильных работника держали его, как на цепном причале. Легкая сбруйка лоснилась свежей смазкой и подогнана была образцово.

Один из работников, что постарше, усмехнулся в бороду, когда хозяин попробовал потник, седелку, копыта и, удовлетворенный, сел в тарантас.

— Бросай, ребята! — крикнул старик, почувствовав возле себя Клепикова. И едва те отскочили, натянул зеленые шерстяные вожжи, тронул размашистой рысью.