Василий Ажаев - Далеко от Москвы

Георгий Давыдович вспомнил:

— Да, он велел прислать тебя. Иди к нему, Алексей.

Ковшов, пока спускался по лестнице с третьего этажа на второй, обдумывал речь в защиту своего рапорта. Защищать рапорт, однако, не пришлось. Батманов сухо ответил на его приветствие и сказал:

— Мы с товарищем Залкиндом знакомимся с людьми. Посидите, послушайте.

Начальник стоял у балконной двери, в потоке солнечного света, ломившегося в кабинет сквозь стекло двери и через все четыре окна большого кабинета. Залкинд сидел за длинным столом для заседаний, приставленным к письменному столу. Он молча указал Алексею место возле себя.

— Зовите, кто там следующий, — сказал Батманов секретарю.

Вошел высокий человек с худым лицом.

— Инженер Филимонов, — скупо проронил он.

— Вы в каком отделе работаете? Почему пришли один, где остальные сотрудники? — спросил Батманов.

— Я ни в каком отделе, сам по себе. Должность называется — инженер по транспорту. Подчинен непосредственно главному инженеру.

Филимонов отвечал с видимой неохотой.

— Когда окончили институт?

— В тридцать восьмом.

— Прямо из института на Дальний Восток?

— Да. Работал на строительстве дорог в качестве инженера-механика.

— Откуда родом?

— Из Донецкого бассейна. — Филимонов усмехнулся: — Все эти сведения имеются в анкетах отдела кадров.

— Вам неприятно отвечать? — живо отозвался Василий Максимович. — Пока я задавал вам предварительные вопросы, не обидные ни по форме, ни по существу. Дальше я хотел бы задать вам обидные вопросы. Кое о чем мне нужно договориться с вами с самого начала. Сидоренко передал мне вашу просьбу, но я не намерен отпускать вас на запад. Будем продолжать разговор?

Филимонов пожал плечами. Батманов бросил быстрый взгляд на Ковшова — тот сидел, склонившись над столом.

— Вы сказали: «Должность называется инженер по транспорту». У вас есть другая точка зрения на эту должность? Ответьте мне на такой неделикатный вопрос: чем вы занимались на строительстве с начала войны?

У Батманова была манера вести беседу, не отрывая пристального взгляда от лица собеседника. Он не имел обычной для многих начальников нелепой привычки разговаривать с людьми рассеянно, копаясь в бумагах.

— Трудно ответить на ваш вопрос, — сказал Филимонов. — Надо либо сказать два-три слова, для отговорки, либо сказать многое.

— Дело ваше. Отвечайте по своему разумению. Не буду скрывать, меня больше устроит, если скажете многое.

Филимонов, помолчав, высказался откровенно и резко, без оговорок и всяких попыток оправдываться. Начальник внимательно слушал, подперев голову рукой. На столе дважды прозвенел телефон, начальник не поднял трубки.

Батманов мало сидел за письменным столом. Чаще он расхаживал по кабинету либо пристраивался где-нибудь сбоку. Видимо, огромный стол с тяжелым мраморным чернильным прибором, изображавшим группу львов, рассыпавшихся по скалам, мешал ему. Сейчас он поднялся с кресла и пересел ближе к Залкинду и Ковшову.

— Я сделаю вывод из ваших слов, хорошо? — спросил Василий Максимович у Филимонова и, после паузы, продолжал, чуть меняя голос: — «Я недоволен своей работой на строительстве. Во время войны хочется работать больше и лучше. Но я не знаю, стоит ли заниматься нашим строительством? Здесь с первых дней войны ждали команды о его консервации, ждал и я. Существую я здесь по инерции, вместе со всеми. Моя несостоятельность есть часть несостоятельности коллектива. Я честно просился отпустить меня на фронт и прошусь сейчас». Всё?

— Пожалуй, все, — согласился Филимонов. Он побледнел, разговор взволновал его. — Если я рассудил неправильно, то мне все-таки не ясно: где начинается моя ошибка и где ее конец?

— Я вам помогу найти начало и конец ошибки, — пообещал Батманов. — Не на словах. Вести разговор на отвлеченные темы больше не будем.

— Вы оставляете меня на строительстве, так вас надо понимать?—решил Филимонов. — Что я должен делать?

Начальник поднялся, встал и Филимонов. Василий Максимович прошелся до окна и обратно. Зеленая ковровая дорожка скрадывала звук его шагов.

— Предполагаю изменить кое-что в структуре управления, в частности — организовать новый большой отдел: автомобильно-механический. Как вы считаете?

— Правильное решение, безусловно, — сразу согласился Филимонов.

Батманов и Залкинд переглянулись.

— Мне передавали, что вы одно время настаивали на создании такого отдела.

— Настаивал. Нефтепровод нельзя построить, не пробив сначала дорогу в тайге и не наладив транспорта. Прежде чем сваривать трубы, их надо развезти по трассе и растянуть в нитку. У нас много автомашин и механизмов, но они беспризорны. Так называемый инженер по транспорту в единственном числе мог справиться лишь со статистикой и отчетностью. Мне не удалось доказать руководству элементарных вещей.

— Почему? — поинтересовался Залкинд.

Филимонов смутился:

— Мое предложение расценили как попытку создать отдел для себя и продвинуться по должности. Начальник строительства мне сказал: «Я повышу вам оклад без увеличения штата, зачем без толку плодить отделы?»

— Придется вам создавать отдел и руководить им. Нельзя оставлять автомобильный транспорт и механизмы без хозяина, — сказал Батманов. — Я решил назначить вас начальником нового отдела.

Филимонов переменился в лице, продольные морщины на его щеках и у рта обозначились резче.

— Я ничем хорошим себя не проявил. Хватит ли у меня пороху, не подведу ли? Дело большое, лучше мне быть рядовым работником в отделе.

Василий Максимович обошел длинный стол и приблизился к инженеру вплотную.

— В анкетах отдела кадров, к которым вы меня отсылали, говорится, что вы руководили автотранспортной конторой. Есть там и другое: вам пришлось заниматься механизацией на одном из строительств.

Инженер сделал движение рукой, но Батманов предупредил его возражение:

— Хотите сказать: здесь в сто раз крупнее масштаб? Человек и должен идти от меньшего к большему. Скажу не таясь: спрашивать буду с вас здорово. Зато предоставляется возможность наверстать упущенное.

— Я подумаю, — сказал Филимонов.

Батманов негромко рассмеялся. Улыбка красила его, строгое лицо Василия Максимовича сразу менялось, становилось каким-то домашним.

— Не поняли меня, товарищ. К вопросу о вашем назначении я не собираюсь возвращаться. Вам думать об этом нечего: считайте себя назначенным. Думайте теперь о том, как бы побыстрее собрать вокруг себя отдел.

Филимонов посмотрел на Батманова, на Залкинда, на Ковшова — они выжидательно следили за ним — и сказал добродушно:

— Поворот на сто восемьдесят градусов!.. От жены попадет теперь! Она уже успела распродать кур и кухонную утварь.