Василий Ажаев - Далеко от Москвы

— Поймите, нельзя задерживаться, — убеждал Батманов. — Не теряйте вы головы при виде всяких интересных вещей... Совсем не обязательно самому рыскать по участку — проверять предложение вашего техника. Разберутся и без вас... Нам надо на пролив. По пути мы имеем право тратить время только на самые главные, неотложные вопросы.

Однако подчас он сам отступал от своей строгой установки. Жизнь трассы притягивала, засасывала и его. Главными и неотложными оказывались десятки вопросов. Хмурый от забот и тревоги за судьбу перехода через пролив, Батманов заметно повеселел на участке Рогова. Ему понравился не только веселый Мусин автобус — он был лишь деталью в общем творчестве крепкого, хорошо организованного коллектива.

Еще совсем недавно Батманов, вслед за ним Беридзе и Ковшов побывали на участке, но уже сейчас они на каждом шагу замечали разительные перемены. Сильнее всего их радовало, что Рогов успел за короткое время развезти по трассе значительную часть труб и одну треть из них растянуть в нитку. На многие километры тянулся теперь по снегу черный пунктир труб.

После памятного объяснения по селектору Батманов и Рогов еще не виделись. Встретились они в общежитии шоферов, чистом и уютном: стояли аккуратно заправленные койки, на окнах висели марлевые занавески, пол устилали половики. При общежитии была отдельная умывальная и комната для спецодежды. Зайдя, Батманов вспомнил обещание Рогова сделать общежитие образцовым. Василий Максимович в душе был очень доволен, однако придирался и ворчал:

— Явная «потемкинская деревня»! Сам Рогов, конечно, и глаза не кажет, ибо занят спешным устройством подобных оперных декораций... Представляю себе эти шоферские кроватки в их обычном состоянии!

— Вы их видите именно в обычном состоянии, — доказывал Хлынов, заместитель Рогова. Он встретил Батманова и его спутников на границе пятого участка и оттуда сопровождал их. — Шоферы очень довольны и буквально набрасываются на всякого, кто осмелится здесь нагрязнить. У них Муся Кучина шефом — она строгая насчет чистоты и уюта.

— Где же все-таки ваш начальник? — спросил Батманов, садясь возле кровати и отворачивая одеяло, чтобы убедиться в чистоте простыни.

— Я здесь, Василий Максимович, — негромко отозвался Рогов.

Он появился незаметно и стоял у двери. Батманов угадал: за ночь и утро Рогов из конца в конец проехал участок, готовясь ко взыскательному осмотру.

— Значит, лакировка закончена? — спросил Батманов, подходя к Рогову и вглядываясь в его лицо.

Рогов помалкивал, не решаясь отрицать того, что было в какой-то степени правдой.

— Здравствуй, Александр Иванович! — приветствовал его Батманов.

Рогов стиснул крупную, твердую руку начальника строительства.

— Похудел и скучный какой-то. Что-нибудь случилось? — спросил Беридзе, тоже здороваясь с Роговым.

— Так, — неопределенно ответил Рогов, внимание которого целиком было приковано к Батманову.

— Болел он у нас. Простыл. Лежать не захотел, так и работал с температурой тридцать девять, — доложил Хлынов, стараясь не замечать сердитого взгляда Рогова.

— Болел, говоришь? — переспросил Батманов.

— Ерунда! Подумаешь, болезнь — насморк! — с досадой сказал Рогов, нервничая.

— Не волнуйся, — шепнул стоявший рядом с ним Алексей. — Уже все решено, ты едешь с нами.

Батманов, если и не расслышал, то понял, что сказал Ковшов Рогову, и покачал головой.

— Не знаю, как теперь быть, — рассуждал он. — Пожалуй, нет смысла тащить с собой больного человека. Да и участок боязно оставлять. Потянет ли его Хлынов?

— Я здоров, как бык! — с силой произнес Рогов. — Участок Хлынов потянет, ручаюсь. Я уж и дела, признаться, сдал ему.

Батманов с деланным равнодушием махнул рукой:

— Ладно, собирайся.

— Есть! — гаркнул Рогов. — Прошу разрешения взять с собой Полищука, шоферов Махова и Солнцева, диспетчера Мусю Кучину. Очень просятся.

— Махов, по-моему, как раз наоборот, — высказывал желание расстаться с тобой... Впрочем, хорошо, пусть едут, если Хлынов не возражает. Теперь это его люди. Договаривайся с ним. Я хочу тоже просить его, чтобы он отпустил на пролив повара Ногтева и лесорубов Шубина и Фантова.

— Мы с Хлыновым уже договорились! — быстро сказал Рогов. — Ведь договорились? — спросил он Хлынова.

Хлынов усмехнулся:

— Выходит, договорились. — Он переглянулся с Котеневым и тихо сказал: — Оголяют нас, лучших берут.

— Ничего, выдержим, — успокоил тот. — На проливе тяжело, туда нужны особо крепкие ребята. Где ж их взять, как не у нас?

— В штабе я жду от вас исчерпывающего доклада о положении принятого участка. — Батманов смотрел на большого, угловатого Хлынова оценивающим взглядом.— После этого подпишу приказ о вашем назначении. — Проходя мимо Алексея к двери, он сказал ему вполголоса: — Эх ты, сердобольный! Испортил мне все дело. Надо было помучить этого пирата, ему такое только на пользу!

В тот же день двинулись дальше. На автомашинах смогли доехать только до седьмого участка. После ветреного, снежного дня на ледовой дороге все чаще стали встречаться заносы. Машины останавливались — иногда, к досаде Батманова, надолго. В одном месте совсем завязли в снегу, помощи поблизости неоткуда было ждать, пришлось километра два самим толкать машины.

Дальше, до самого пролива, ехали в крытых санях. Первыми двигались сани Батманова, их все называли «флагманскими». Он лежал в них один, закутавшись в тулуп, и время от времени вызывал кого-нибудь из спутников «для доклада лежа», как острил Алексей. Остальные разместились в санях попарно, коротая путь в беседах и спорах. Путешествие перемежалось остановками на участках и в разных местах трассы по сигналам «флагмана».

Алексей и Рогов ехали в одних санях; они намеренно устроились вместе, чувствуя друг к другу все возраставшую симпатию.

— Алеша, я очень рад, что еду на пролив, — говорил Рогов, чуть прижимая к себе лежавшего рядом Ковшова. — Как узнал, что выехали вы из Новинска, все гадал, возьмет меня хозяин или оставит. На моем-то участке дело наладилось и скучно стало. А мне надо, чтоб череп трещал от забот. И давно мечтал я побыть с Батмановым, поглядеть, как он хозяйствует, поучиться... И за что он люб мне? Ведь все требует да ругает, никогда хорошего не скажет! — в голосе Рогова слышалось одобрение.

— Здорово смутился ты, когда вы встретились в общежитии!..

— Да, смутился, только почему — сам не скажу. Ведь никому спуска не даю: с детства такое правило завел, дрался в день по десять раз. А перед ним робею!.. Помнишь, как он меня укротил при первом знакомстве? Наскочил я тогда, что твой уссурийский тигр. Он сказал два словечка, и я из тигра в котенка превратился.