Даниил Хармс - Избранное

Идет она и спит. И видит сон, будто идет к ней навстречу Лев

Толстой и в руках ночной горшок держит. Она его спрашивает: "Что же это такое?" А он показывает ей пальцем на горшок и говорит:

— Вот, — говорит, тут я кое-что наделал, и теперь несу всему свету показать. Пусть, — говорит, — все смотрят.

Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не

Толстой, а сарай, а в сарае сидит курица.

Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван и оттуда уже кроликом выглядывает.

Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась.

Проснулась и смотрит: действительно лежит она под диваном.

Вылезла профессорша из-под дивана, видит — комната ее собст венная. А вот и стол стоит с недопитым кофием. На столе записка лежит: "Вот все, что осталось от Вашего супруга."

Всплакнула профессорша еще раз и села холодный кофе допивать.

Вдруг звонок. Что такое? Входят какие-то люди и говорят:

"Поедемте."

— Куда? — спрашивает профессорша.

— В сумашедший дом, — отвечают люди.

Профессорша начала кричать и упираться, но люди схватили ее и отвезли в сумашедший дом.

И вот сидит совершенно нормальная профессорша на койке в су машедшем доме, держит в руках удочку и ловит на полу каких-то невидимых рыбок.

Эта профессорша только жалкий пример того, как много в жизни несчастных, которые занимают не то место, которое им занимать следовало.

21 августа 1936 года.

— 80

ПОЖАР*

Комната. Комната горит.

Дитя торчит из колыбельки.

Съедает кашу. Наверху,

под самым потолком,

заснула нянька кувырком.

Горит стена. Посуда ходит.

Бежит отец. Отец: "Пожар!

Вон мой мальчик, мальчик Петя,

как воздушный бьется шар.

Где найти мне обезьяну вместо сына?" Вместо стен печи вострые не небо дым пускают сквозь трубу.

Нянька сонная стрекочет.

Нянька: "Где я? Что со мной?

Мир становится короче,

Петя призраком летит."

Вот мелькнут его сапожки,

Тень промчится, и усы вьются с присвистом на крышу."

Дом качает как весы.

Нянька бегает в испуге,

ищет Петю и гамак.

"Где ж ты, Петя, мальчик милый,

что ж ты кашу не доел?"

"Няня, я сгораю, няня!"

Няня смотрит в колыбель нет его. Глядит в замочек видит комната пуста.

Дым клубами ходит в окна,

стены тощие, как пух,

над карнизом пламя вьется,

тут же гром и дождик льется,

и в груди сжимает дух.

Люди в касках золотых топорами воздух бьют,

и брандмейстер на машине воду плескает в кувшине.

Нянька к ним: "Вы не видали

Петю, мальчика? Не дале как вчера его кормила."

Брандмайор: "Как это мило!"

Нянька: "Боже мой! Но где ж порядок?

Где хваленная дисциплина?"

Брандмайор: "Твой Петя рядом,

он лежит у цеппелина.

Он сгорел и папа стонет: жалко сына."

Нянька: "Ох!

Он сгорел," — и тихо стонет,

тихо падает на мох.

20 февраля 1927 года.

НЕИЗВЕСТНОЙ НАТАШЕ

Скрепив очки простой веревкой, седой старик читает книгу.

Горит свеча, и мглистый воздух в страницах ветром шелестит.

Старик, вздыхая, гладит волос и хлеба черствую ковригу.

Грызет зубов былых остатком, и громко челюстью хрустит.

Уже заря снимает звезды и Фонари на Невском тушит,

Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз,

Уже проснулся невский кашель и старика за горло душит,

А я пишу стихи Наташе и не смыкаю светлых глаз.

23 января 1935 года.

— 82

И Андрей Семеныч содгыр

Однорукий сдыгр аппр

Лечит сдыгр аппр устр

Приспосабливает руку,

Приколачивает пальцы

Сдыгр аппр прибивает

Сдыгр аппр устр бьет.

Профессор: Это вы искалечили гражданина, Петр Павлович?

Петр Павлович: Руку вырвал из манжеты.

Андрей Семенович: Бегал следом.

Профессор: Отвечайте!

Петр Павлович смеются.

Карабистр: Гвиндалея!

Профессор: Раскажите, как было дело.

Андрей Семенович:

Шел я по полю намедни

И внезапно вижу Петя

Мне навстречу идет спокойно

И меня как будто не заметя

Хочет мимо проскочить

Я кричу ему: ах Петя

Здравствуй Петя мой приятель

Ты как видно не заметил

Что иду навстречу я

Петр Павлович:

Но господство обстоятельств

И скрещение событий

Испокон веков доныне

Нами правит как детьми

Морит голодом в пустыне

Хлещет в комнате плетьми

Профессор: Так-так, это понятно. Стечение обстоятельств. Это верно. Закон.

И тут, вдруг, Петр Павлович наклонились к профессору и отку сили ему ухо. Андрей Семенович побежал за милиционером, а Петр

Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по чер дачной лестнице.

Профессор лежал на полу и стонал:

— Ой-ой-ой-ой, как больно! — стонал профессор. — Моя рана го рит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек,

который промоет мою рану и зальет ее коллодием?

Был чудесный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе ус тановленными фигурами, светили вниз. Андрей Семенович, дыша пол ной грудью, тащил двух милиционеров к дому профессора Тартарели на. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович расска зывал о случившемся.

Миллиционер спросил Андрея Семеновича:

— Как зовут этого проходимца?

Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал его имени.

Тогда оба милиционера спросили Андрея Семеновича:

— Скажите нам, вы его давно знаете?

— С малых лет, когда я был еще вот таким, — сказал Андрей Се менович.

— А как он выглядит? — спросили милиционеры.

— Его характерной чертой является длинная черная борода,

сказал Андрей Семенович.

Милиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, от крыв рты, запели протяжными ночными голосами:

Ах как это интересно

Был приятель молодой

И подрос когда приятель

Стал ходить он с бородой.

— Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагода рить вас, — сказал Андрей Семенович и протянул милиционерам пус той рукав, потому что руки не было.

— Мы можем и на научные темы поговорить, — сказали милиционе ры хором. Андрей Семенович махнул пустышкой.

— Земля имеет семь океанов, — начали милиционеры. — Научные физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода, и там неуместно какое-либо сожительство.

В нашей атмосфере имеется такая точка, которую всякий центр зашибет.

Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махина цию, через которую всякая штука относительна.

— О, любезные милиционеры! — взмолился Андрей Семенович. — Бе жимте скорее, а не то мой приятель окончательно убьет профессора

Тартарелина.

— 84

Петр Павлович: Кто-то тут в потьмах уснул

Шарю, чую, стол и стул

Натыкаюсь на комод