Павел Федоров - Генерал Доватор

— Разрешите, товарищ политрук, обратиться. Говорят, будто бы товарищ Сталин прислал нам какие-то необыкновенные пушки, и разят они фашистов под чох. Правда это или нет? — приглушенно, давясь махорочным дымом, спросил Сидоренко.

— Так точно, товарищи, эти новейшие пушки здесь. Они будут поддерживать нашу атаку.

Политрук оторвал от газеты четвертушку бумаги, свернул цыгарку и закурил.

— Что же это за пушки? Как они бьют? — продолжал расспрашивать Сидоренко.

— А вот сегодня увидим, как они будут стрелять.

Рябинину самому не терпелось посмотреть на работу «катюши». Вдвоем с Шевчуком они пытались подойти к закрытым брезентом машинам, но часовой строго окрикнул их и скомандовал «кругом». Сейчас Рябинин чувствовал некоторую неловкость перед бойцами, потому что не знал, как на самом деле действуют новые орудия.

— Пушки эти строжайше засекречены, — сказал он внушительно, — и немцы скоро узнают силу сталинской артиллерии.

Но договорить он не успел. Предутреннее лесное затишье разорвал страшной силы гром. Над лесом с визгом пронеслись ослепительные молнии. Стоявшие под деревьями кони, точно от непомерной тяжести, склонили головы, а некоторые присели на колени; даже назойливый ветер, словно чему-то удивившись, перестал качать верхушки деревьев.

Бойцы, ничего не понимая, оторопело смотрели друг на друга.

— Это что же такое, братки, делается? — зябко пожимая плечами, спросил Сидоренко.

— Новые пушки бьют... без шуму и буму... как ты рассказывал, — приподнимаясь, ответил Рябинин и, отряхнув с полушубка снег, с радостной возбужденностью добавил: — Приготовиться к движению!

Два последовавших один за другим оглушительных залпа резкими толчками встряхнули землю, и ослепительные молнии с яростным визгом пронеслись над лесом. Казалось, что и земля и небо разрываются на части.

Прилегший было отдохнуть Осипов подскочил и, крякнув, бросился к телефону. Он долго не мог вызвать командный пункт батареи Ченцова. Дежуривший на командном пункте сержант Алексеев почувствовал, как ползет земля и трещит накат. Он едва извлек телефонный аппарат, как блиндаж обвалился. Снаряды рвались в трехстах метрах от блиндажа.

— Ченцов, — кричал Осипов в трубку, — Ченцов!

Но телефон молчал. Схватив другую трубку, Антон Петрович быстро соединился с эскадроном Рогозина. Там никто не спал.

— Вы слышите? — хрипло кричал Осипов Рогозину. — Чуете?

— Слышим, товарищ подполковник, — отвечает Рогозин. — Что это? Землетрясение? Ничего не понимаем! Немцы галдеж подняли, как будто у них под ногами вулкан извергается.

— Это товарищ Сталин поздравляет нас с добрым утром. Будь, милый, наготове: скоро начнем. Почему молчит ваша батарея? Пошли людей узнать, в чем там дело.

Антон Петрович, положив трубку и потирая озябшие руки, крикнул адъютанта, приказав разбудить лейтенанта Головятенко.

Осипов бодрствовал, и усталое сердце его вновь забилось облегченно и радостно. Оно пело, и весь он загорелся той необыкновенной решимостью и отвагой, которые творят чудеса.

Наступало утро новой битвы.

Анализируя после допроса пленного создавшуюся обстановку, Доватор понял, что немецкое командование сейчас поставлено в критическое положение. Передвигаться на узком участке прорыва, имея у себя в тылу активно действующие эскадроны Осипова, для противника было опасно. Действующая против кавалерийских полков генерала Атланова дивизия полковника Готцендорфа понесла значительные потери и имела слабо обеспеченные фланги и тыл. Ее левому флангу угрожали части генерала Панфилова, на правом устойчиво оборонялась кавалерийская дивизия генерала Медникова.

Пленный немецкий офицер показал, что его командование вынуждено срочно изменить весь оперативно-тактический план. Корпус генерала Гютнера имеет задачу развернуть активные действия на флангах дивизии Готцендорфа против дивизий Панфилова и Медникова. Туда сейчас подтягиваются свежие резервы. Для обеспечения генерального наступления немецкое командование намерено закрепиться на Язвищенских высотах и захватить господствующее положение над Волоколамской магистралью. Для того чтобы сорвать этот замысел немцев, Доватор предложил штабу армии свой план.

По этому плану в момент наступления его полков одна из резервных танковых бригад должна произвести демонстративный маневр в районе расположения тылов корпуса и этим самым заставить немцев начать новую перегруппировку. Командование приняло план Доватора.

В начале ноября наши танки, парадно пройдя по Волоколамскому шоссе, сосредоточились в районе Гряды — Чисмено... Днем их «засек» немецкий самолет-разведчик и сфотографировал, а ночью они ушли. Тем временем немцы начали срочную перегруппировку и приостановили атаки. Все имеющиеся в резерве подвижные группы стянули в направлении Шитьково — Морозово и Иванцово.

Нанося частые, одновременно в разных местах, контрудары, Доватор вводил немецкое командование в заблуждение, вынуждая гитлеровцев делать ненужные передвижения, сковывал крупные силы, давая возможность своему командованию накоплять армейские резервы. Упорное сопротивление Красной Армии под Москвой вызвало в среде германского командования серьезные колебания и разногласия.

Несмотря на громогласное заявление Гитлера о скором взятии Москвы, влияние сторонников молниеносной войны падало. Но немцы еще верили, что с падением Москвы они получат удобные зимние квартиры, отдохнут, пограбят, попьянствуют, как в Париже, а там, глядишь, и война кончится.

Для успешного завершения начавшейся два дня тому назад операции на командный пункт немецкой дивизии, осуществившей прорыв в районе Петропавловское, прибыли начальник штаба Штрумфа генерал Эрнст Рихарт и командир пехотного корпуса генерал Гютнер.

— Если мы до сего времени не овладели высотой 147, то захват ее в дальнейшем будет еще более затруднительным, — слушая доклад командира дивизии, проговорил Рихарт.

Высокий, длиннолицый, гладко выбритый полковник Готцендорф утвердительно кивнул головой и; взглянув своими кабаньими глазами на молчавшего генерала Гютнера, продолжал:

— Части моей дивизии в данный момент занимаются ликвидацией окруженной в лесу группировки красных. Сплошной лес и заболоченная местность не позволяют развернуться и активно действовать танковым подразделениям. Пользуясь преимуществом маскировки, противник упорно сопротивляется. Нужна основательная обработка с воздуха...

— Бомбардировка огромного лесного массива не всегда дает положительные результаты, — сухо заметил Гютнер. Он был недоволен ходом всей операции и нервничал.

Дивизия Гютнера при поддержке танков вначале имела успех, но дальнейшее продвижение затормозилось. Окруженные эскадроны сильными контратаками нанесли дивизии значительные потери и срывали весь ход планомерно задуманной операции. Выдвинувшемуся к Волоколамскому шоссе клину угрожала фланговая контратака дивизии Панфилова. Вводить в бой резервы корпусной командир не решался, имея в виду, что со стороны Красной Армии может последовать мощный оборонительный контрудар. Но генерал Рихарт не соглашался с его доводами.