Журнал Юность - Журнал `Юность`, 1974-7

Он безуспешно каждую ночь ходил на солонцы — подстерегать коз. Запасов тушенки и впрямь было мало, и козлятина была бы очень кстати. Но в Славкину удачу никто ве верил.

Освободившиеся к ужину от работы ребята следили за приготовлениями Славки к охоте с ехидным интересом, подковыривая его и перемигиваясь между собой.

— Служивый, а она, поди, другого любит, коза твоя. А тебя избегает, — говаривал шофер Сема, с наслаждением скручивая цигарку.

И все гоготали: трудное дело затеял Славка, не видать ему удачи. Куда умней был Витя, тоже заядлый охотник, химик по специальности. Он, кажется, и в экспедицию поехал, соблазнившись сибирской охотой. Однако на большой риск не шел, каждый день благополучно стрелял на озере уток и фотографировался с добычей. Он просил Раю не выбрасывать пух и перо от уток — собирал на подушку.

О Славке, правда, он тоже беспокоился. Очень своеобразно:

— Ты бы хоть спал иногда, «охотник», — твердил Витя, — а то помрешь. Один я, что ли, тачку катать буду?

Они были напарниками и с утра до шести вечера окатывали оловянный концентрат на самодельном устройстве из досок, похожем на детскую горку. Собственно, ради олова их отряд и торчал здесь, в тайге. Еще осенью прошлого года было распоряжение свертывать работы на этом участке. Кажется, отряд должен был начать съемку местности где-то на Дальнем Востоке. Но начальник отряда Женя, прозванный когда-то товарищами по университету Цуном за Целенаправленность, Умение и Находчивость, убедил начальство, что надо бы остаться здесь еще на один сезон…

Зачем? История была такова. Лет двадцать назад геологи, обнаружив здесь богатейшие запасы олова, дали будущему приисковому поселку оптимистическое название — Удачный. За двадцать лет в поселке появилось постоянное население, люди привыкли к этому месту и оседлому образу жизни. И вдруг выясняется: если поблизости не обнаружится новый коренной источник или богатая россыпь, то Удачный ожидает судьба многих таежных поселений — он перестанет существовать. Истории таких поселков всегда трагедии. Люди начинают бежать с прииска Задолго до того, как он совсем прекратит работу.

Каргаев, начальник прииска и местный уроженец, с болью смотрел на все это. Он объездил местные геологические управления, побывал в Москве. Везде он пытался убедить геологов, что в этом районе есть новое месторождение олова. В доказательство он показывал кристаллы касситерита — оловянного камня— странной формы. Кристаллы находили в россыпях недалеко от прииска.

Цун, уезжая отсюда в прошлый сезон, раздумывал, взять на вооружение гипотезу о новом месторождении или нет. Решил взять — уж больно жаль было поселка. Да и научный интерес не на последнем месте.

Цун задумал поставить интересный эксперимент, который подсказал бы, откуда пришел в россыпи касситерит той странной формы. Кристаллик касситерита появляется на свет с острыми гранями. Но потом вода, грязевые потоки с острой галькой, песком выносят его из коренного источника, и он бежит, пока не застрянет где-нибудь надолго. Окатанность граней такого кристалла находится в прямой зависимости от величины пройденного им пути. Вот эту-то зависимость и решил вычислить и использовать Цун. Неокатанный касситерит, тот, что родился поблизости, смешивали специально (для имитации грунта) с песком и галькой и заставляли «пробегать» по желобу. Расстояние, которое проходили, окатываясь, «подопытные» кристаллы, ребята записывали. Цун ждал момента, когда грани стешутся так же, как на каргаевских образцах, — это будет значить, что они прошли одинаковое расстояние. Вот тогда можно будет добраться до предполагаемого месторождения.

За исключением Цуна и техника-геолога Алексея, постоянного сотрудника экспедиции, все члены отряда были не осведомленные в этом деле люди. Каждый из них завербовался в экспедицию по своим, личным соображениям и меньше всего знал и думал о цели ее, о трагической истории поселка. Когда Цун объяснил всем суть эксперимента, которым собирался проверять гипотезу о новом месторождении, Слава с Витькой зевнули: не все ли равно, ради чего тачки катать? Их дело — взгромождать тачку с оловом на «детскую горку», улавливать его внизу — и так до тех пор, пока Цун не скажет: «Довольно».

Но они и сами не знали, что так будет до поры до времени…

…В ожидании писем из дому Рая полюбила поездки в Удачный — на почту, в магазин. В поселке все давно знали, что опять приехали москвичи искать «хлеб» их прииска — оловянный камень. Рая любила стоять в приисковом магазине за огромными батонами хлеба, похожими на серые кирпичи. Магазин прозвали «Сахалином» за его отдаленность от «центральной площади» поселка. В очереди возникали разговоры. Какая-то бойкая бабка говорила, затягиваясь папироской по привычке забайкальских женщин:

— Опять московские приехали, эти… как их? Гинекологи! Ох, бородатые все, красавчики, как в прошлом годе, даже еще лучше.

— Найдут чего?

— Да уж в ентот раз обязательно!

Рая каждый раз вздрагивала, слыша эти разговоры: все па них надеялись в поселке, все от них ждали большой пользы. Когда они появлялись на улицах Удачного, с них не спускали глаз ни малые, ни старые. Женщины судачили о них, покуривая у своих заборов, мужчины уважительно здоровались с Женей: «Здравствуй, начальник!»

«Какое мне, в сущности, дело до их прииска? — пробовала себя убеждать Рая. — Алексей вон все время повторяет, что ему «до фени», где работать: хоть здесь, хоть в степи; хоть на олове, хоть на серебре. А мне, поварихе, тем более все равно. Я же временная. Кончится полевой сезон, с меня сойдет загар «пополам с грязью», я опять забуду, как разжигать в дождь костер, и многое забуду, чему выучилась здесь. Уйдут люди, которые меня сейчас окружают… Все уйдет?» Она чувствовала, что ей жаль этого. Жаль, что в Москве никто не посмотрит на нее с уважением, как здесь, не зашепчет вслед какие-то добрые слова бурятского заклинания. И она понемногу выучилась болеть за общее дело так, как это могут делать женщины, лишенные непосредственного влияния на его ход. Ей полагалось только мыть кастрюли и вздыхать над «тяжкой бабьей долей».

А как она завидовала Славке, который вдруг показал, что голова у него не только об охоте болит: неожиданно для всех он предложил усовершенствовать эксперимент — утыкать дно желоба на «горке» гвоздями и положить тяжелые острые камни, — иначе песок и гальку, имитирующие грунты, быстро смывает вниз, и они не выполняют своей «окатывающей» функции.

Так шла жизнь в тайге, не похожая совершенно на Раино московское существование. Здесь она испытывала чувство радости и освобождения. Еще год назад Рая поняла, что у нее должно что-то измениться. Почему? Она и сама четко этого не понимала: просто ей было очень скучно. Она попыталась объяснить это мужу, Володе, уговаривая его куда-нибудь далеко-далеко уехать. «Давай сменим жизнь», — предлагала Рая.