Александр Золототрубов - Тревожные галсы

— Мне хочется, чтобы вы быстрее, глубже осваивались со своей должностью, лучше прежнего организовали бы учебный процесс на корабле, а вас потянуло на какое-то нездоровое соперничество. От командира многое зависит. Он всему голова. Ежели командира на лихие, поверхностные дела тянет, на показуху, его подчиненные тоже к внешним эффектам потянутся. Для чужих глаз, для инспекции все делают, а в голове ничего не остается, знаний никаких. Положиться на таких нельзя...

В словах комбрига Скляров улавливал не укор, а совет. Таких людей не сломят никакие невзгоды, никакое горе. Это словно дерево: сруби с него все ветки, а корень даст новые ростки, и со временем ветки закурчавятся зеленой листвой. В Серебрякове сидел этот самый корень...

— Я не собираюсь держать тебя на задворках, — вновь заговорил капитан 1 ранга. — По сути твоя командирская наука еще только начинается. Ты любишь то, что делаешь, и это меня радует. Только не ворчи на море, оно тоже плетет нашу судьбу.

Они поднялись на гору. Серебряков остановился, тяжело перевел дыхание. Вынул из кармана платок, вытер вспотевший лоб.

— Одышка...

«Постарел ты, Василий Максимович, — сочувственно подумал Скляров. — Все подвластно времени, лишь море вечно...»

Склярову грустно стало от этих неожиданно нахлынувших мыслей. Лицо у Серебрякова с сетками морщин у глаз, брови серые, будто соль осела на них. И волосы на голове седые. Но ходит он бодро, и это вызывает у офицеров добрую улыбку.

— Павел Сергеевич, а как сын? — неожиданно спросил комбриг.

— Растет. Крикливый, правда. И все по ночам. Зина вконец умаялась...

— Береги его, — серьезно сказал Серебряков.

«Наверное, своего вспомнил», — подумал Скляров.

В кабинете командующего флотом находились офицеры штаба, флагманские специалисты и еще двое в гражданском, которых Скляров не знал. Одному из них было лет тридцать, а другой постарше комбрига, весь седой, в очках. Серебряков усадил Склярова рядом с собой и шепнул ему на ухо:

— Узнал, кто это в очках? Адмирал Рудин из Москвы. Ваш посредник...

Командующий о чем-то поговорил с адмиралом Рудиным, потом обратился к Серебрякову:

— Я вас слушаю...

Короткий доклад комбрига командующий выслушал с вниманием. Но когда Серебряков выразил свое неудовольствие тем, что «Бодрому» отставили выход, адмирал спросил:

— А что вас волнует?

— Товарищ командующий, по плану у Склярова ночная постановка мин. К тому же надо учесть тот злополучный случай в море...

— Для «Бодрого» будет другая задача...

Командующий вынул из папки какие-то бумаги, развернул их, что-то с минуту читал про себя, потом сказал, что «Бодрый» завтра с утра поступает в распоряжение Главного морского штаба. В учениях принимать участия не будет.

— Конструктора Савчука помните, вот который на вашем корабле испытывал свою торпеду? Так он вновь приезжает сюда со своей группой. «Бодрый» будет в его распоряжении.

У Склярова вырвалось:

— Что ж, будем загорать...

Командующий бросил на Склярова быстрый взгляд, поднялся из-за стола.

— Павел Сергеевич, большое дело вам доверяется, — строго сказал он, — государственного значения. Главком приказал обеспечить испытания нового оружия и подобрать для этого соответствующий корабль. Мы и подобрали. Вы человек бывалый и должны знать, что испытания новой техники дают кораблю не меньше, чем обычные учения. — Адмирал обернулся к Серебрякову. — А вы что, тоже разделяете мнение товарища Склярова?

Серебряков встал.

— Нет, товарищ командующий. Я считаю, что «Бодрому» выпала большая честь, и, как комбриг, горжусь, что очень ответственное задание поручено одному из моих кораблей.

Командующий нажал кнопку звонка и, когда появился адъютант — рослый светловолосый мичман, в черной отутюженной тужурке и в таких же отутюженных брюках, — приказал пригласить в кабинет адмирала Журавлева.

— Послушаем еще раз начштаба.

Начальник штаба, адмирал, — высокий, как и командующий, с серыми выразительными глазами — легкой походкой прошел к столу.

— Прошу садиться, — предложил комфлота. — Ну, что, товарищ Журавлев, пошлем «Бодрого» на испытания? Ваше мнение не изменилось?

Начальник штаба сказал, что он «за». Правда, командир «Бодрого» порой не все продумывает до конца.

— Вот хотя бы случай с постановкой мин. Налицо промах... — Журавлев посмотрел в сторону молча сидевшего Склярова и еще жестче добавил: — Разумеется, я имею в виду не то, что матрос свалился за борт — тут вина прежде командира минно-торпедной боевой части Кесарева, о котором уже был разговор. Меня, товарищ командующий, волнует другое — неисполнительность командира «Бодрого»...

Командующий весь напрягся.

— Как так? Поясните, пожалуйста.

— Вы, товарищ командующий, приказали наказать капитан-лейтенанта Кесарева, построже наказать, а товарищ Скляров этого не сделал, он даже выговора ему не объявил.

— Это правда?

Скляров поднялся. Свое решение не наказывать Кесарева он объяснил тем, что у минера выявились семейные неурядицы...

— Я, товарищ командующий, как командир корабля отвечаю за своих людей, и позвольте мне решать, кого и как наказывать, — добавил Скляров.

Командующий нагнулся к Серебрякову, что-то сказал ему, потом взглянул на Склярова, и голосом, в котором звучала строгость, заметил:

— Вы правы, Павел Сергеевич. Кого и как наказывать — вам решать, командиру. Но позвольте и мне использовать свои права...

Скляров покраснел: «И ляпнул же я... Опять погорячился, а ведь по носу уж не раз мне щелкали». А командующий продолжал:

— Вчера мною подписан приказ, кто и как действовал на учениях. Так вот, в нем капитан-лейтенанту Кесареву я объявил неполное служебное соответствие.

У Склярова вырвалось:

— Строговато...

— Может быть, но ставить под удар жизни людей в мирное время нам никто не позволит, — сухо заметил командующий. — Вот и товарищ Серебряков со мной согласен. Да, неприятная история, но из нее надо, Павел Сергеевич, извлечь урок. — Он встал. — Итак, решено: на испытания идет «Бодрый». Прошу всех ко мне завтра, к десяти утра. Обсудим в деталях. Вопросы есть?

«Об «иностранце» так ничего и не сказал, — подумал Скляров. — Спросить, что ли?..»

— Нет вопросов? — Командующий нагнулся к столу, взял листок густо исписанный синими чернилами. — А теперь об «иностранце». Вы знаете, товарищи, что на прошлой неделе вблизи наших территориальных вод появилось чужое судно. «Бодрому» была поставлена задача наблюдать за ним, не дать вести разведку в районе Коршуновых ворот. А потом акустики обнаружили на глубине странный предмет. Наши водолазы извлекли его...

Командующий сказал, что это была станция наблюдения за движением наших надводных и подводных кораблей. Оборудована системами, позволяющими определить скорости кораблей. Все данные фиксировались записывающими устройствами, установленными на борту станции. Данные должны были сниматься водолазами. Это, видно, предполагалось сделать при новой очередной «рыбной ловле». Интересно, что во избежание обнаружения станции на ней были исключены передающие радиосигналы.