Анатолий Рыбин - Люди в погонах

Он помолчал немного, потом опять заговорил о своей, поездке на Балтику, о том, как водили его моряки по кораблю, показывали машины, орудия и как он, вернувшись в село, рассказывал обо всем этом колхозникам. Нечаев слушал внимательно. Это ободряло Ивана Тимофеевича, делало его еще более общительным. Нечаев, слушая, ожидал, что вот-вот снова зайдет разговор о Груздеве, не вытерпел, спросил:

— Может, все же расскажете о нашем солдате-то, Иван Тимофеевич? Человек вы понимающий, да и характер у вас не такой, чтобы скрывать.

— Что верно, то верно, — согласился старичок, — скрытничать не умею. Только вот рассказать-то не смогу. Не помню, когда в точности приходил он. Татьяна все знает. А ее дома нет. Уехала ноне к родне в Максимовку.

— Далеко это? — спросил Нечаев.

— Нет, недалеко. Верст десять всего.

— Ну что ж, утром на машине подъехать можно.

— Вряд ли на машине проедете, — усомнился Иван Тимофеевич. — У нас тут на санях-то не проберешься. Овраг на овраге, и снег по оглоблю. А еще, скажу я вам, девчонку пугать не нужно. Поняли?

— Понимаю. Но как же быть?

Старичок задумался, поскреб ногтями за ухом.

— Вот что, милый человек, придет утром председатель, попросим у него лошадь. Аккурат мне тоже в Максимовке побывать нужно. За денек, может, и обернемся.

— Спасибо, Иван Тимофеевич, — сказал Нечаев.

— Да чего там, — махнул рукой старичок. — Нужно — значит, нужно. Только вы уж того — солдата в обиду не давайте. Хороший он парень, ей-богу. Поручительство хоть сейчас дать могу.

Нечаев долго смотрел на старичка, не зная, что ему ответить. Тот, видно, понял это и, многозначительно крякнув, сказал:

— Ну ладно, спать будем, что ли?

Павлов уехал из полка во второй половине следующего дня. Проводив его, Жогин решил серьезно взяться за воспитание людей. «Хватит либеральничать, — рассуждал он. — Этак можно потерять все, что достигнуто».

Проходя штабным коридором в свой кабинет, полковник приказал дежурному позвать Григоренко.

— Он в клубе семинар проводит, — доложил тот, вытянувшись.

— Ах, да, — вспомнил Жогин и остановился в раздумье. Потом резко повернулся и пошел к клубу. На улице было морозно, дул ветер. Местами снежок вихрился, хлестал по лицу, забирался под воротник шинели. Хромовые сапоги Жогина скользили, и поэтому собственное тело казалось ему небывало грузным, неловким. Проходя мимо кустарников, утонувших в сугробах, он свернул с дороги и, не изменяя старой привычке, выломал небольшой тоненький прутик. С прутиком полковник всегда чувствовал себя устойчивее.

Семинар руководителей политическими занятиями проходил в читальном зале библиотеки. Жогин вошел сюда не раздеваясь, только снял папаху. Офицеры встали. Григоренко доложил о теме занятий. Полковник обвел присутствующих суровым взглядом, кивнул головой, чтобы садились.

— Заседаем, — сказал он, играя хлыстиком. — Философствуем, а в полку дисциплина падает. Вместо учебы на волков ходим, людей теряем. Очень красиво получается!

Он помолчал, положил папаху перед собой, резко вскинул голову.

— Вы понимаете, что происходит? Уже сам замкомандующего приезжает к нам разбираться в происшествиях. А мы высокие материи преподаем солдату, ходим возле него, как возле красной девицы. — Жогин поднял папаху и чуть пристукнул ею по столу. — Кончать надо с поблажками. Нельзя, чтобы отдельные лица позорили нас перед всем округом. Недопустимо.

Воспользовавшись небольшой паузой Жогина, Григоренко сказал тихо:

— У нас, товарищ полковник, разговор уже был об этом.

— Разговор, — пренебрежительно бросил Жогин. — В том-то и беда, что разговорчиками занимаемся да шарады загадываем. А того не хотим понять, что дисциплину разговорчиками не наладишь. Тут нужна твердость. — Пробежав глазами по лицам офицеров, спросил вдруг: — Старший лейтенант Крайнов здесь?

— Здесь, — послышался ответ, и длинная, чуть сутуловатая фигура выросла над головами сидящих. Жогин окинул офицера недружелюбным взглядом и сразу повысил голос: — Почему ваш солдат дезертировал с занятий?

Крайнов молчал. На его хмуром лице появился румянец.

— Почему? — повторил вопрос Жогин, подавшись вперед.

Старший лейтенант пожал плечами:

— Заблудился, товарищ полковник.

— А утром почему сидел в хате, не догнал роту? Не знаете? Взыскание наложили на него?

— Комбат сам занимается этим вопросом.

Жогин окончательно вышел из себя.

— Что комбат! Вы — командир роты! — Но, взглянув на замполита, понизил тон: — Что у вас там происходит? Топчетесь два дня вокруг одного проступка и до сих пор взыскания на виновника не наложили. Разве это воспитательная работа? А чтобы вы были разумнее, объявляю вам выговор.

Крайнов опустил голову.

— Садитесь, — сказал Жогин и стал искать глазами кого-то другого. — Где Буянов?

Буянов подскочил, как резиновый мячик. Вытянулся, задрав подбородок. Маленькое курносое лицо его сразу покраснело от напряжения.

— Как у вас? — спросил Жогин.

— Изобретатели ведут себя нормально?

— Так точно, товарищ полковник, нормально. Рядовой Зозуля стал одним из лучших.

— Стал, — с легкой усмешкой буркнул Жогин. — Когда я навел у вас порядок, тогда и стал. Теперь смотрите, держите его в руках.

— Слушаюсь.

Время занятий истекло. Полковник поговорил еще минут пять, потом умолк, надел папаху. Григоренко спросил:

— Разрешите задержать офицеров и продолжить занятие?

— Хватит, — негромко, но твердо сказал Жогин.

— Но мы же не закончили тему.

— Ничего, закончите самостоятельно. Больше с людьми надо работать, а не сидеть по кабинетам.

Когда Жогин шел обратно в штаб, у него не выходили из головы слова Крайнова: «Комбат сам занимается этим вопросом». И чем больше Жогин вдумывался в эти слова, тем сильнее возмущался: «Ишь, завели порядки. По два дня думают, какое взыскание объявить. Видно, мало я их встряхиваю. Придется встряхнуть сегодня как следует».

В штабе он зашел к Шатрову, распорядился:

— Передайте приказание Мельникову, чтобы в восемнадцать ноль-ноль построил батальон возле казармы. Я буду смотреть.

Живой и щеголеватый Шатров написал приказание на листке бумаги и отнес дежурному.

Минут через пятнадцать, когда Жогин сидел уже за столом в своем кабинете и обдумывал, что он будет говорить перед строем, зашел обеспокоенный Мельников.

— Неувязка получается, товарищ полковник.

Не поднимаясь из-за стола, Жогин ощупал взглядом вошедшего, спросил сердито:

— Какая неувязка?

— Да насчет построения приказание получено, а у нас в восемнадцать комсомольское собрание.

— Перенесите собрание.

— Со временем трудно, а вопрос важный — о дисциплине. Я просил бы, товарищ полковник...