Роман Ким - Девушка из Хиросимы

Цумото усмехнулся.

— Он действительно неуловимый… У него тысяча рук и ног.

Это хорошо, что все выдают себя за Кацу, чтобы сбить с толку полицию, но… — Фреди оглянулся на дверь, — его все–таки многие знают, и кто–нибудь в конце концов может выдать…

Цумото и Марико переглянулись. Марико опустила глаза, а Цумото, улыбнувшись, сказал:

— Он у нас бесстрашный. Ходит спокойно по городу и даже сюда приходит.

Вот это он зря делает, — Фреди покачал головой. — Нельзя так рисковать. — Он посмотрел на ручные часы и поклонился. — Мне пора итти.

Я–пойду вперед и посмотрю, — сказала Марико и, вытащив зеркальце, провела пальцем по губам.

После их ухода Цумото стал молча ходить по комнате. Подойдя к Сумико, он спросил:

— Тебе нравится этот нисей?

Не знаю. — Сумико сделала гримасу. — Там его бьют, а сюда приходит и плачет. Нюня.

Цумото тряхнул головой.

— Это неверно. Если б он был нюней, то не ходил бы к нам. Он знает, что это опасно. И он говорит нам правду. Сегодня тоже принес важные сведения. У нас уже имелись эти сведения, и он их подтвердил. Выходит, что он не врет. — Цумото потер затылок. — Но у меня почему–то не лежит сердце к нему… Все–таки служит у оккупантов…

Сейчас кончатся состязания, — сказала Сумико. — Вы смотрели?

Тебе привет от одного человека. — Цумото прищурился. — Скоро приедет, у него все хорошо. Надо было тебе сообщить об этом до схватки, тогда бы лучше сражалась. — Он вдруг выпятил губы, как Окинавская тетя, и гаркнул: — Разиня!

Сумико, подпрыгивая, выбежала в прихожую, затем, сделав серьезное лицо, медленно вошла в комнату, где шли состязания.

8

По окончании состязаний состоялось экстренное собрание членов всех кружков Дома культуры. Были объявлены очень важные новости.

Завтра в Токио правительство Иосида подпишет соглашение о помощи в обеспечении взаимной обороны. И одновременно с этим даст окончательное согласие на увеличение территории базы «Инола».

Американцы решили пойти дальше круглой скалы, чтобы проложить широкую бетонированную дорогу до Тоннельной горы. В полосу, подлежащую дополнительной реквизиции, войдет префектурное шоссе на всем протяжении от водоема до Тоннельной горы со всеми прилегающими участками. Таким образом, в эту полосу попадут участки между бамбуковой рощей и водоемом, участки между долиной у подножия Каштановой горы и холмом с усадьбой Югэ, весь участок школы вместе со зданием, половина Обезьяньего леса, кипарисовая роща с часовенкой Инари и все рисовые поля между Старым и Восточным поселками.

Сакума, Югэ и владелец Обезьяньего леса уже договорились с американцами относительно денежного возмещения за принадлежащие им участки, включенные в зону реквизиции.

Огласив эти новости, Цумото сообщил собравшимся, что сейчас одновременно идут экстренные собрания и в других демократических организациях города.

Затем было зачитано обращение комитета борьбы против расширения базы «Инола». Этот комитет был избран несколько часов тому назад на сходе крестьян Старого, Восточного и Нового поселков, созванном по инициативе коммунистической ячейки и объединенной молодежной группы трех поселков.

Комитет борьбы обращался с просьбой ко всем организациям, стоящим на платформе единого национально–освободительного демократического фронта, прийти на помощь жителям трех поселков.

Заслушав это обращение, собравшиеся решили немедленно послать делегацию для обсуждения с комитетом борьбы необходимых контрмер.

И тут же началась запись в отряды действий, бригады культурных мероприятий и группы по сбору пожертвований.

На стене рядом с доской объявлений появился большой лист бумаги с большими красными буквами: «БОРЬБА НАЧАЛАСЬ!»

9

Барак на пустыре опустел. Занятия в кружках самообразования и на курсах кройки и шитья, каратэ и аранжировки цветов временно прекратились. В барак приходили только дежурные, и то по вечерам, на несколько часов. В остальное время за Домом культуры присматривала жена сторожа соседнего барака–склад а.

Листовки и брошюрки печатались у Ириэ, жившего неподалеку от общежития железнодорожников; плакаты изготовлялись у Икетани и в фотостудии Кумада, помещавшейся в одном здании с амбулаторией Кондо, театральный и хоровой кружки собирались на квартире женщины–врача Накая, штаб групп по сбору пожертвований — в помещении профсоюза работников связи, а кружок бумажного театра, которым руководила Марико, занимался у работницы цементного завода Мацуко, в домике барачного типа рядом с монастырем. Квартира Марико была оставлена в резерве.

Сумико работала в кружке Марико. Спешно готовили репертуар для бригад культурных мероприятий, соревнуясь с кружком диапозитивников, которые делали диафильмы по роману русского писателя Островского «Как закалялась сталь» и по роману японского писателя Нома «Вакуумная зона».

В первую очередь Марико провела репетиции по ^Повествованию о Ямасиро» и «Разъяренной Асаме». Эти пьесы были показаны на концертах–митингах в рабочих общежитиях во время Всемирной недели молодежи.

После этого приступили к разучиванию трех небольших пьес о веселых похождениях рабочего Буки–ти, толстосума Донта и империалиста Амескэ. Когда приступили к работе над второй половиной пьесы «Букити и военная база», Марико обнаружила, что она оставила часть картинок дома, и попросила Сумико съездить за ними. Было уже около девяти вечера.

У трамвайной остановки на углу переулка Сумико чуть не попала под машину. «Джип» пронзительно взвизгнул и остановился. Из машины высунулась испуганная физиономия шофера–негра. Сумико прыгнула на тротуар перед магазином цыновок и толкнула проходившего аме в военной форме. Он отпихнул ее и вдруг, издав легкое восклицание, поднял руку. При свете уличного фонаря она увидела красную физиономию с нависшими седыми бровями. Это был тот профессор… Проходившая 'между ними женщина выронила сверточек, и к ногам профессора покатились бобы. Сумико бросилась бежать. Краснолицый крикнул «стоп!», затем загудела машина, свет фар скользнул по соснам у ворот особняков и по грузовику, нагруженному щебнем, «джип» продолжал гудеть. Сумико бежала изо всех сил, опомнилась лишь тогда, когда, захлопнув за собой дверь в ограде, задвинула засов. Гудки не прекращались, грузовик отчаянно тарахтел: вероятно, не мог быстро развернуться, чтобы дать дорогу «джипу». Наконец «джип» проехал мимо дома в конец переулка и свернул на другую улицу.

Перед тем как выйти из дому, Сумико попросила служанку осмотреть переулок. «Джипа» не было. Но спускаться вниз на трамвайную улицу было опасно. Сумико закрыла рот и нос шарфом и пошла вверх. Не доходя до конца переулка, свернула в такой же безлюдный переулок, где из–за высоких каменных оград с бамбуковым частоколом наверху выглядывали подстриженные деревья. Спустившись к трамвайной остановке, она села в трамвай.