Иван Рахилло - Лётчики

Самолёт прошёл по полному кругу, но крест не снимался. И с каждой последующей минутой тревога Нестеровой стала возрастать. Почему нет требования посадки?.. Машина терпеливо описывала круг за кругом, темнота давила, наваливалась со всех сторон, и Маруся почувствовала сиротливость…

Наконец справа от сигнального полотнища выложили знак. Знак испугал её. Она не поверила и решила пройти пониже, чтобы точней удостовериться в его значении. На старте подумали, что самолёт идёт на посадку, — в небо снова ударила ракета. При её мертвенном свете Савчук увидел людей, державших над головами лыжу, остальные махали руками и указывали на самолёт. Моторист перевалился за борт и сразу обнаружил беду. «Вот это номер, — подумал он, зажигая в кабине свет, — враг с тыла подорвал работу. Недосмотр». А ведь машину в полёт готовил он. Теперь все будут кивать на него: «Уж если Савчук просмотрел, что же нам тогда?» Перекрикивая гул винта, он заорал Нестеровой в ухо:

— Оторвалась лы-ыжа!..

Маруся покачала головой: знаю — и глянула за борт, но, кроме тусклого блеска крыла, ничего не увидела. Самолёт одиноко плыл в звёздной пустоте. Как бы ей хотелось сейчас стоять на старте с товарищами! Милая земля! Она на секунду почувствовала свою беспомощность, но тотчас же подобралась и хмуро посмотрела на бензиномер. Бензину ещё на два с половиной часа. До рассвета не хватит. Вспомнилась авария в школе: у одного курсанта лопнула на колесе покрышка, самолёт перевернулся, курсант ударился зубами о тройник и выбил четыре передних зуба. Хорошо, зубы. А если рука или нога?.. К чёрту, неужели она не выберется из этого положения? Какой же из неё военный лётчик?.. Ей доверили дорогую машину, значит, надо её и посадить в сохранности.

С земли следили, как три разноцветных огонька описывали над аэродромом бесконечные круги. Дежурный врач на всякий случай проверял аптечку, шофёр санитарной машины прогревал мотор.

Савчук воспринимал событие по-своему: враг подбил машину, и он, комсомолец, обязан спасти самолёт. Посветив за борт фонариком, он точно оценил положение: лопнул передний амортизатор, центровка лыжи нарушилась, нос опустился вниз. Чтобы поставить её на место, нужно… Ага!..

Он изложил свой план на записке и передал её Нестеровой. Она недоверчиво пожала плечами. Отстегнув ремни, Савчук вылез через борт на крыло. Маруся убавила газ. В том месте, где крыло соединялось с фюзеляжем, имелось узкое окошко для увеличения обзора с самолёта. С огромным трудом моторист пролез в дыру до пояса… Теперь ноги находились под крылом. Колючий ветер грыз лицо. Нащупав сапогом заднюю часть лыжи, он упёрся в неё и весом своего тела постарался придать ей горизонтальное положение.

Мотор хлопал на малом газу, Нестерова следила за землёй с нечеловеческим напряжением. Спокойно!.. Она сажает машину с лёгким креном, чтобы основная нагрузка пришлась на левую лыжу. Сверкание снега всё ближе… Мимо глаз потекла бесконечная снежная дорожка. На старте сразу и не разобрали, в чём дело. Самолёт легко коснулся снега. Савчук с трудом удерживал замерзшими ногами лыжу. Легкий подскок, пробежка. Дома!.. Тотчас же из-за спины прожектора вырвалась санитарная машина, за нею следом бросились люди.

В свете автомобильных фар стоял моторист и, растирая рукавицей обмороженную щеку, кричал Нестеровой:

— Нормально!..

В кармане его куртки горел забытый фонарик. И Хрусталёв улыбнулся. Это была улыбка человека, постигшего новую и важную истину.

На рассвете отряд возвращался в авиагородок. Два красноармейца снимали с аэродромных ворот щиты штурмовой эскадрильи.

Андрей готовился к затяжному прыжку. Каждый месяц газеты сообщали о новых рекордах: парашютист Зворыгин установил всесоюзный рекорд затяжного прыжка, пройдя за 41 секунду 2200 метров свободного падения. Зворыгин не знал, что мировой рекорд перешёл от Афанасьева, пролетевшего 1600 метров, к американцу Меннингу.

Парашютист Кайтанов задержал раскрытие парашюта на 62 секунды. За это время он покрыл свободным падением 3170 метров, не дотянув до мирового рекорда всего 30 метров.

Вскоре появилось сообщение о новом рекорде: датский парашютист Транум выпрыгнул с самолёта на высоте 7000 метров и пролетел, не раскрывая парашюта, 5300 метров. Но летчик Евдокимов, оставив самолёт на высоте 6700 метров, свободно падал 108 секунд и прошёл 6200 метров, превысив мировой рекорд Транума.

Эти сообщения подстегивали и волновали Андрея. Надо было торопиться… Вечерами он просиживал за математическими расчетами.

Расчеты были очень сложными — вес и площадь тела, скорость и инерция падения, давление атмосферы на разных высотах; здесь требовалась большая точность. По расчетам выходило, что скорость падения среднего человека с распущенным парашютом не превышала пяти метров в секунду. Скорость же парашютиста, падающего затяжным прыжком, достигает 45–50 метров в секунду. Обычно полагают, что тело человека должно увеличивать свою скорость падения по законам физики до бесконечности (закон падения тел в пространстве), на самом деле это было не так. Андрей подсчитал, что тело парашютиста достигает своей предельной скорости падения на двенадцатой секунде. Общее расстояние за эти 12 секунд равнялось 420–460 метрам. При более длительном прыжке скорость падения уже не увеличивается, а становится постоянной. Разница зависит от положения тела: если падение происходит вниз головой или ногами, то скорость больше, если плашмя, спиной, то меньше — сопротивление воздуха о тело настолько сильно, что не даёт уже инерции прироста скорости.

Свой последний прыжок Андрей затянул до двух с половиной тысяч. Как трудно было побороть в себе естественное желание рвануть за кольцо! В каждом полете он тренировал свой глаз на чувство высоты. Раскрытие парашюта при затяжном прыжке давало очень сильный рывок; для смягчения удара он сконструировал особые подушечки, чтобы подкладывать их под ножные обхваты и грудную перемычку подвесной системы. Андрей не боялся разрыва парашюта во время раскрытия: конструкция была рассчитана на большой запас прочности. Это не был риск случайного рекордсмена, ставящего себе задачу во что бы то ни стало побить рекорд, его риск основывался на кропотливой, повседневной подготовке к прыжку. Два человека пока знали о подготовке: командир отряда и врач. Хрусталёв должен был везти Андрея на высоту.

— Разгрузим машину до предела: снимем турель, пулемёт. Чтоб увеличить потолок, сэкономим и на горючем, оставим в баках самое необходимое количество и с облегчённой машиной поскребёмся на высоту. Гляди, и нацарапаем лишних сто метров.

Он проверил математические выкладки Клинкова и остался доволен: предусмотрено было всё.