Фазлиддин Мухаммадиев - Домик на окраине. Зайнаб-биби

Я разволновался, хотел сразу же ответить, да заведующий отделом пропаганды не дал слова, говорит:

«Чего кипятишься? Ты лучше успокойся да подумай над тем, что он говорит. Выступает он, правда, резко, но в основном правильно».

Ну, а потом я и сам, честно говоря, был рад, что сгоряча не наговорил лишнего. После выступления дядюшки Ахрора, как мы обычно пишем в газете, прения разгорелись, и конференция прошла на высоком идейном уровне. Так что вы уж не говорите, что я этого Ахрора не знаю. Знаю я его, и не хуже, чем вы.

Все это вспомнилось мне, когда я стоял на хлопковом пункте и обдумывал план будущей статьи. А вокруг кипела работа. Транспортеры плавно несли вверх на огромные бунты канары с хлопком, у машин, у весов, на бунтах с хлопком — всюду работали люди. А между ними уверенно ходил дядюшка Ахрор и отдавал распоряжения. Его громкий бодрый голос раздавался в самых различных уголках хлопкового пункта.

— Нет, нет, такой хлопок не принимайте. Пусть сначала высушат, а потом везут. Вы скажите этим пройдохам, что у нас здесь не сушилка.

— Эй, парень, у тебя что, уши заложило, что ли? Сколько раз я тебе говорил, чтобы не наваливал так высоко. Захочешь потом вилами разровнять, да и полетишь вниз. Что я тогда твоей жене скажу, а?

— Вот так, братец, так и работай. Это совсем другое дело. Молодец.

Глядя на дядюшку Ахрора, я подумал, насколько он прав, что не сидит на пенсии. Разве ему, с его энергией, с его молодым сердцем, усидеть дома без дела?

Забавная штука жизнь. Один в пятьдесят лет уже старик, а другому и в семьдесят молодой позавидует, столько в нем еще энергии, любви к жизни, страстной заинтересованности во всем. Почему это так получается? От кого или от чего зависит полноценность человеческой жизни? Каким топливом поддерживается жар человеческого сердца?

Откуда-то из-за бунтов послышался смех. Я пошел туда. Там у транспортера толпились рабочие, а наверху несколько человек, лежа у самого края бунта, смотрели вниз. Все весело смеялись.

Около транспортера стоял молодой паренек, низко опустив голову, и что-то чертил носком ботинка по земле.

— Так, значит, в кармане тюбетейки осталась? — толкнул парня в бок рабочий, которого все звали Али.

Все снова засмеялись. Один из стоящих рядом со мной рабочих рассказал мне, в чем дело. Оказывается, парнишка, над которым смеются, новый рабочий. Три дня назад приехал он из колхоза работать на пункте. Поставили его на самую простую работу — грузить на транспортер канары с хлопком. А тут Али приказал ему сбегать к воротам и принести от охраны «образчик тени».

Парень по простоте своей не стал раздумывать, а бросился исполнять приказание. Сторож сообразил, в чем дело, и с самым серьезным видом ответил, что дать сейчас не может, потому что оставил образчик дома, в кармане тюбетейки. Парень так и передал Али. Вот теперь над ним все и смеются.

Я сначала увидел в этой шутке насмешку над простодушным юнцом, но потом понял, что шутка совершенно безобидная.

— Теперь ты, малый, — рабочий класс. Понял? И ты свою бестолковщину брось, она рабочему человеку не к лицу, — строго сказал кто-то.

Подошел дядюшка Архор. Узнав, что случилось, он только улыбнулся.

— Ну ладно, соколы, делу время — потехе час. Посмеялись — и будет, пора за работу.

Скоро раздался звонок на обеденный перерыв. Я успел уже собрать все нужные сведения, попрощался с дядюшкой Ахрором и собирался уходить. Меня окликнул с бунта этот самый остряк Али.

— Эй, учитель, поднимайтесь к нам!

Я попытался отговориться отсутствием времени, но он, не слушая возражений, перетащил ко мне лестницу, и я волей-неволей должен был полезть наверх.

Там, расстелив пустые канары, сидел Али с каким-то парнем. Оба они с аппетитом уплетали огромный арбуз. Я был голоден и, не ломаясь, присоединился к ним. Ради гостя они расстелили сверх канара чистую бумагу и разложили передо мной куски белой тонкой лепешки и большие аппетитные ломти арбуза. Лепешка была свежей и вкусной, а сладкий спелый арбуз так и таял во рту. Казалось, все складывалось чудесно.

Но мне, видно, на роду были написаны в тот день неприятности.

Откуда-то появился дядюшка Архор. Его пригласили к дастархану. [9] Скатерть и угощение на ней; накрытый стол. Удобно устроившись на хлопке, мастер взял кусок арбуза и уже хотел поднести его ко рту, но вдруг остановился.

— Из вас как будто никто на базар не ходил, откуда же арбуз? — спросил он.

— Виноград ешь, а про виноградник не спрашивай, — шуткой ответил Али.

Но дядюшку Ахрора шутливое настроение рабочих, видимо, не успокоило. Он оглянулся и вдруг, уверенно откинув кучу хлопка, вытащил еще один арбузище не менее пуда весом. Отшвырнув арбузный ломоть, он посмотрел на Али.

— Откуда арбузы, спрашиваю?

Мне уже приходилось видеть дядюшку Ахрора разгневанным. Лицо его становилось страшным, а глаза буквально вылезали из орбит.

Али и его друг виновато опустили головы. А я сидел как дурак с ломтем недоеденного арбуза в руках и куском лепешки во рту.

— Еще есть? — спросил Ахрор.

Али сидел все так же, не двигаясь, но его товарищ, не глядя на дядюшку Ахрора, кивнул головой.

— Принеси!

Парень поднялся и, отойдя в сторону, вытащил из хлопка еще один арбуз.

— Иди скажи директору, — приказал дядюшка Ахрор, не глядя на Али, — что Ахрор тебя уволил.

Али неохотно поднялся с места. Он хотел было что- то сказать в оправдание, но дядюшка Ахрор прервал:

— Иди, иди, не тяни душу. — И тихо добавил: — Эх, я думал, ты настоящий человек. А ты обманул меня.

Али спустился на землю. Его товарища дядя Ахрор послал в столовую за весовщиком.

Это было ЧП.

Народ собрался на площади у больших весов. Обеденный перерыв был испорчен.

Со всех сторон слышались вопросы, возгласы недоумения, возмущения.

— Это какого колхоза хлопок?

— Сколько арбузов?

— Говорят, три. Пуда на два.

— Да как же ты, Али, себя за арбузы продал? Эх ты, дешевка!

— Ничего, Ахрор ему теперь объяснит, что к чему, он ему кожу мякиной набьет.

— А кто с ним еще был?

— Гнать их всех в шею!

Пришли директор хлопкового пункта, весовщик, лаборант, счетоводы. Началось расследование. Все кричали, шумели, прерывали друг друга, ругались. Пытались выяснить, какой колхоз и какая бригада сунули арбузы в канары с хлопком.

Кое-кто вспомнил, что нечто подобное было в прошлом году. Но тогда какой-то подлец наложил в арбу с хлопком почти центнер камней. На этот раз поступили умнее. Подложили арбузы в расчете на то, что рабочие, если даже и заметят, промолчат. Съедят арбузы и не станут поднимать шума.

Я ни в чем не был виноват, но на сердце было скверно. В отвратительном настроении пошел в школу. Перед глазами все время стояло разгневанное и в то же время грустное лицо дядюшки Ахрора.