Павел Далецкий - На сопках маньчжурии

— Я сам все сделаю, — сказал наконец Винтер, — а ты, Аносов, мне поможешь…

Они вышли на «Акуле» в залив Петра Великого и поднялись к северу. Была ранняя весна, воздух и вода были необычайны по своей прозрачности. Когда Аносов смотрел с палубы, ему казалось, что он видит до самого дна и что вода в море такой непомерной тяжести и плотности, что по ней пешком можно пройти.

Сквозь безлистую береговую тайгу проступали разноцветные скалы, в коричневой и черной вязи стволов и ветвей яркими пятнами светила зелень кедров… Синее небо, лазурное море! Если б Винтер склонен был предаваться красотам природы, он получил бы большое удовольствие. Но природа интересовала его меньше всего. Аносов был прав: вдоль берегов пробирались китайские шампунки.

Через две недели Винтер снова снялся с якоря в Золотом Роге и направился в свои бухты за пушной данью. И здесь Аносов оказался прав: поджидало Винтера незначительное число охотников, да и те почти не имели соболей.

Винтер сидел на берегу возле палатки с водкой и спрашивал:

— Вы что же, соболей разучились ловить? Где соболя?

— В этом году были очень хитрые соболя, — уклончиво отвечали охотники.

— Барсуков нанесли! С ума сошли, зачем мне барсуки?!

Но пришлось взять и барсуков; однако не в уплату долга, а просто так взял. Охотники остались довольны — они боялись его гнева.

«Акула» покинула бухты. Ветер был отличный, шхуна легко носилась неподалеку от берегов.

На борту из неамериканцев был один Аносов.

Ранним утром со шхуны заметили шампунку. Она шла под своим черным квадратным парусом.

«Акула» устремилась наперерез. Шампунка спокойно спускалась к югу. В бинокль Винтер и Аносов видели двух китайцев в стеганых куртках — один на руле, второй при парусе. И тогда, когда «Акула» была уже совсем близко, китайцы продолжали спокойно держаться своим курсом. Но вот со шхуны спустили шлюпку, в нее прыгнули вооруженные матросы.

Китайцы всполошились, спустили парус, стали юлить к берегу, но шлюпка их настигла… борт к борту!..

— Чего твоя? Ходи, ходи… наша хороши люди…

Три матроса перебрались в шампунку, в руках винчестеры. Еще три остались в шлюпке, подняли винчестеры и прицелились.

— Но, но! — кричали матросы, перебрасывая китайские мешки в шлюпку. Море было пустынно, кроме американской шхуны — никого…

Рулевого привязали к борту, товарища его — к мачте.

Подошла шлюпка с балластом.

Все делалось быстро. Шампунку нагрузили камнями, пробили дно, и она исчезла в волнах вместе с хозяевами.

В ушах Аносова долго стоял истошный вой людей, понявших, что им нет пощады. В глубине моря, в прозрачной воде, долго еще маячила шампунка, точно перестала погружаться.

— Да, — сказал Аносов, — вот и вся поповская затея. — Он взмок от пота, но старался держаться так же просто, как и Винтер. Разве он не убивал людей? Чертов Корж догадался тогда. Но одно дело выстрелить в спину манзе в чаще леса, таясь не только от других, но и от самого себя, а другое — здесь, среди бела дня, целым гуртом расправляться с людьми.

«Как баранов», — думал он, стоя у борта и все смотря в глубину моря.

Полмесяца плавал Винтер вдоль берегов. Он уничтожил тридцать шампунок, утопил сто человек и совершенно даром приобрел огромное богатство.

Вот, господин Попов, как надо быть осторожным с людьми торговой нации. А вы думали нанести своему коллеге смертельный удар. Конкурент — страшная сила. Вас предупреждали!

Спустя некоторое время по Владивостоку поползли слухи. Поводом для них была одна из шампунок… Она всплыла, у нее было пробито дно, к ней были привязаны люди…

Но мало ли кто может пиратствовать в океане?!

Винтер частенько плавал в Японию, но всегда по делам, а вот сейчас обстоятельства принимали такой характер, что следовало съездить на острова и без дела.

В Корее вспыхнуло восстание!

Причины, вероятно, были существенные: народ восстает тогда, когда насилие и эксплуатация достигают предела и когда у него нет иного выхода.

Но Винтеру не было дела до корейского народа — его интересовали те внешние силы, которые должны были вступить в игру в связи с восстанием.

«Акула» распустила паруса и прибыла на иокогамский рейд. На якоре пятнадцать английских пароходов, три американских. Всюду снуют белые паровые катера и серые шлюпки с военных судов.

К шхуне причалила остроносая фунэ. Голые, с одной повязкой на бедрах, лодочники терпеливо ждали пассажиров. Подошла джонка с товарами. Здесь были изделия из черепахи, слоновой кости, лакированные коробки, корзинки, плетенные из рисовой соломы, пестрые кимоно, ярко раскрашенные веера.

Винтер глядел с борта шхуны на плавучую лавку, а хозяева — на него, весело, дружелюбно улыбаясь. Не дождавшись от Винтера желания что-либо купить, они отправились дальше, а их место заняла лодка с фруктами.

Но и фрукты не понадобились Винтеру. Он спустился в фунэ, добрался до берега, сел в рикшу, назвал адрес своего приятеля Джемса Хита и покатил по улице. Народу было много, дзинь-рикися то и дело звонил в звонок, прикрепленный к оглобле. Суетливая толпа, дзинь-рикися, велосипедисты, магазины — создавали впечатление деятельной жизни.

Джемс Хит в Японии покупал и продавал японские и американские товары — комиссионер, акционер, директор. Женитьбой на японке он облегчил себе жизнь и понимание чужого народа.

Приятеля он встретил на просторной веранде, которая, как и весь дом, прилепилась к красноватым скалам. Отсюда открывался вид на город и залив.

На веранду принесли столики, друзья ели европейские и японские кушанья; пришли японцы, говорили с хозяином по-японски и по-английски о рисе, бобах, угле, машинах.

Винтер сидел в лонгшезе, покачивался, курил и слушал.

Какие перемены произошли в этой стране за последние годы!.. Реформы за реформами! Погруженная в свои собственные, японские сновидения, легкая добыча любой деятельной нации, Япония теперь сама вступает на путь деятельной внешней политики.

— С кем же будет война? — спросил Винтер, полулежа в лонгшезе, покачиваясь и обвевая себя веером. — Ведь реформы не производят ради реформ. Накопившаяся сила должна быть излита.

— Скажем, война с Кореей!

Снизу, с улицы, доносились сухой звонкий стук гета, трещотка газетчика, остановившегося на углу, и тот неясный шум, который исходит от множества ног, шаркающих по земле в мягкой обуви.

— Но причины для войны с Кореей? — спросил Винтер.

— Друг мой, неужели не найдется причин? Хотя бы та, что корейцы запретили японцам ловить рыбу около своих берегов!

— Ты думаешь, она захватит Корею? А что скажет на это Китай?

Джемс Хит задумался.

— У Ли Хун-чжана всего несколько боеспособных дивизий. Маньчжурский двор слишком высокомерен, он не займется серьезными реформами: ведь Китай под управлением ныне, царствующей династии не может дойти до такого положения, чтобы нуждаться в серьезных реформах! Такова логика, понимаешь? Но Китай огромен… и умеет ненавидеть… Война действительно может вспыхнуть… Нам, американцам, нужно, чтобы Япония встряхнула Китай. Она влезет в какую-нибудь щель, а мы уже влезем вовсе.