Л. Пантелеев - Том 4. Наша Маша. Из записных книжек
- Название:Том 4. Наша Маша. Из записных книжек
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1984
- Город:Ленинград
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Л. Пантелеев - Том 4. Наша Маша. Из записных книжек краткое содержание
В настоящее четырехтомное собрание сочинений входят все наиболее значительные произведения Л. Пантелеева (настоящее имя — Алексей Иванович Еремеев).
В четвертый том вошли «Наша Маша» (книга для родителей), «Из старых записных книжек»
http://ruslit.traumlibrary.net
Том 4. Наша Маша. Из записных книжек - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
29.11.61.
Продолжали разбирать библиотеку. У Маши — радость: нашла одну из своих самых любимых книг — «Чижик, Пыжик, Рыжик и Женя Жукова» Л. Кассиля. Думали, что она пропала, а книга была, оказывается, у меня. Самое милое в этой забавной и симпатичной книжке — то, что героиня ее Женя Жукова, нарисованная художником Сазоновым, очень похожа на Машку. И вздернутый нос, и все ужимки. И даже танцует, как Маша. Одно время я даже называл Машку Женя Жукова.
Читала и разглядывала картинки.
. . . . .
Перед сном читал ей «Козетту». Ох, как трудно это! Какое огромное количество непонятного! Впечатление, будто читаешь и переводишь еще раз с французского на русский.
Например, объясни ей, что такое «трактир», «госпожа», «постоялый двор», «хозяин», «хозяйка», «господин», «сударь», «лампа», «очаг», «служанка», «лохмотья» и так далее, и тому подобное.
Главное, конечно, не слова и даже не чужеродный быт, а другая социальная природа, социальные отношения: хозяин, хозяйка, служанка, деньги. Все это и у нас есть: хозяйка (дачи), домработница, деньги… Но домработницы у нас под столом не ночуют, ребят у нас не покупают и не продают.
Вчера утром старые товарищи-первоклассники: Маша Пантелеева, Лена Симпатулина, Володя Иванов, Гога Гогоберидзе и другие — собрались для занятий уже в качестве учеников второго класса. Появилась среди них и новенькая — Ирочка Снегова, приехавшая с родителями из Новосибирска. Читали, считали, занимались геометрией и немецким. Маша научилась читать глазами. Вглядится как следует в предложение, пошевелит губами и без запинки читает: «Летом девочки жили на даче». Или: «Дуйте, дуйте, ветры в поле…»
Хотела учиться писать «по-письменному», но дома не оказалось тетрадки в косую линейку. Отложили урок до сегодня. Зато учились читать по-письменному.
. . . . .
Раньше, когда Маша была маленькая, я оставлял с вечера записки маме: «Прошу разбудить тогда-то и тогда-то».
Потом стал писать маме и Маше. Теперь обращаюсь иногда непосредственно к Машке. Стараюсь писать понятнее, доходчивее, и в то же время ввожу новые понятия, новые обороты, а буквы по начертанию постепенно приближаются к письменным.
Сегодня утром читает мое письмо и умиляется:
— Алексейчик… славненький!.. Смотри, как смешно маленькое «д» пишет!.. Маленький мой, славненький…
. . . . .
Вчера был у нас еще урок рукоделия. Сплели из цветной — зеленой и голубой — бумаги маленькую кукольную салфеточку. Приклеили синюю подкладку.
Утром я принес подсохшую салфеточку Маше. Она в восторге:
— Как это склеилось хорошо! Какой клей… остроумный!
Мне, сказать по правде, не понравилось это остроумие. При этом она еще быстро взглянула на меня. Как бы ожидая поощрения, смеха, растроганной и умиленной улыбки.
Я не улыбнулся.
Это с ней бывает последнее время: ломается, кривляется, сюсюкает, играет на публику.
Надо за этим следить и бороться — смехом, конечно, ничем другим.
3.12.61.
Полтора часа гуляла с папой. Ходили в аптеку, на почту. Остальное время провели в маленьком садике на улице Воскова — против бань. Там крохотная ледяная горка с двумя скатами. Мальчики и девочки лет по шести — восьми, кто стоя, кто на корточках, а кто и просто на попке, скатываются в обоих направлениях, орут, визжат, хрюкают. Уже одно это зрелище, весь этот визг, ор, красные лица, пар изо рта — все это привело Машку в восторг. Стала и она проситься на горку. Сначала ничего не выходило, — ноги расползаются, подгибаются, руки вперед лезут. Потом — ничего, пошло. С трудом увел ее из сада. Пришлось даже громко поговорить с нею.
Эти нотации Машку не очень огорчили — не привыкать ведь, — зато расстроила ее пятилетняя (а на вид даже семилетняя) девочка Тоня, которая, узнав, что Машку зовут Маша, стала нам рассказывать, что видела в кино картину «Маша и манная каша». Машка не поняла, о чем она говорит, и сразу же обиделась:
— Я не манная каша.
После чего эта Тоня всякий раз, как скатывалась, проезжала мимо Машки и тонюсеньким голоском пела:
— Ма-а-аша и манная ка-а-аша!..
Я сказал:
— А ты — Тоня на макароне.
Засмеялась, и всё. А Машка… Машка — та, против ожидания, обиделась крепко и надолго затаила обиду. Она не привыкла к такому отношению к себе. До сих пор девочки, и вообще дети, сулили ей только радости. В худшем случае — не хотели с ней играть. Уже подходя к дому, она несколько раз сказала:
— Не нравится мне эта девочка Тоня.
5 ЛЕТ 4 МЕСЯЦА
4.12.61.
На дворе всю ночь и все утро шел снег. Густо лежит — чистенький, славненький, мягонький… Крыши ослепительно белые. Но где-то по карнизу: «кап-кап-кап».
Занимались немецким и арифметикой. Машка уже может считать по-немецки до тридцати, знает, сверх того, больше двухсот немецких слов. По-русски считала вчера до двухсот пятидесяти.
Долго вчера гуляли — в том же садике, что и накануне.
Машка опять каталась (пыталась кататься) с горки. И опять я больше, чем следовало, огорчался и раздражался. И радость ее не была полной.
Впрочем, была и чистая, неомраченная радость.
Как уже сказано, накануне ночью выпал густой снег. Не всех он порадовал, этот снег. В саду работала старуха, с забинтованной головой. Несколько раз я слышал, как она обращалась к парням и к большим мальчикам:
— Милый, помоги старухе, поработай немного.
Но всем было недосуг. Я думал предложить свои услуги и тоже — вспомнил, что все эти дни у меня было худо с сердцем, и не предложил. Но тут она сама подошла ко мне:
— Гражданин, помоги, дорогой, поработай немного!
Машка быстро взглянула на меня. И я сказал:
— Ладно, мамаша, давайте.
— Вот, возьми движок, очисти вот здесь — под скамейками.
Полчаса работал. И нисколько не трудно было.
А какая это была радость для Машки! Усталая, заморенная старуха в ее глазах превратилась в добрую фею: ведь и ей, Машке, тоже дали лопату, и она тоже полчаса работала, «помогала», и помогала, надо сказать, в полную силу.
Ничего, с сердцем все благополучно. А Маше — добрый урок. И может быть, этим мы «отчасти компенсируем» крики и прочие глупости, допущенные нами.
. . . . .
Перед сном говорила маме, что боится Бармалея и людоедов.
— Ну какие же, Машенька, людоеды? Где ты их видела? Тебе уже пять лет, а разве ты видела хоть раз человека, который бы ел детей и вообще других людей?! Нет людоедов.
— Нет есть! Мне папа говорил, что немного еще есть. Только они в Африке живут. И потихоньку едят. Дома, а не в столовой.
Когда я ей это говорил? Месяцев пять назад!
Что не надо — помнит, а что надо — забывает.
6.12.61.
Пришла Леночка Журба, которую мама и Маша встретили в парке и пригласили к нам.
Я уходил и успел только одну минуту полюбоваться Машкиной радостью. Видел, как она вела по коридору — из ванной в столовую — эту большую, грустную, немного неуклюжую, скованную в движениях девочку.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: